Комментарии
- Предыдущие комментарии
- В начало
- 27 апр 21:46Я думала, что Элька- это сестра Ефима...Я всегда считала, что у него сестра, а не брат...Ну, надо же....
- 28 апр 09:11Это братик Нахима Залмановича старший .
- 28 апр 15:33Валечка, уже раскупили книгу. Жалко жутко. Закончились
- 28 апр 22:01Каким родным повеяло от этого рассказа ! У сына дом в Майори у самой железной дороги.
И я думаю, может, Фимочка ходил в школу по этому асфальту, а потом уехал и стал знаменитым. Но кусочек сердца он оставил здесь.
Большому сердцу тесно в груди, а Бог велел делиться. - 29 апр 15:27Элька ,племяница Нахима Залмановича брата родного дочь....
- 30 апр 06:49А мне написали, что это брат Ефима...Спасибо!
- 1 мая 13:00Элька племяница ,Нахима Залмановича, и.дочь брата Нахима Залмановича.... Но Элечка очень сильно любит Нахима Залмановича , а он еë.....
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Мы сидели с мамой в конце автобуса, когда 3 и 5-ый маршруты еще ходили по улице Йомас, и женщина, плюхнувшаяся на сиденье где-то в районе "Пирожковой", на месте которой теперь стоит гостиница «Юрмала», сказала мне, чуть отдышавшись: «Ты очень похож на бабушку».
Мама загадочно улыбнулась, а я, задетый до крайности таким неожиданным хамством, ответил:
- Это не бабушка, а моя мама.
В Латвии мама состарилась быстро, её подъедал диабет и гипертония, но разница в сорок лет между нами чувствовалась ровно до той минуты, пока мама не решала улыбнуться. Улыбка, теперь я это знаю, может омолодить целый зал. А в случае с мамой срабатывала еще надёжнее: природа подарила ей ровные белые зубы, которые она до самого своего ухода чистила только зубным порошком, потеряв незадолго до смерти ровно один незаметно сжеванный зуб.
В Юрмале я перестал болеть так часто, как в Сусумане, после того, как мне вырезали гланды.
Я лежал в детской больнице в Булдури с гнойным тонзиллитом, а вышел из нее с новыми знакомствами и с ощущением, что у меня началась новая жизнь. Меня больше никогда не будут закутывать в горчичную простыню, и я, умирая от невыносимого жжения, перестану считать до пятисот, а потом еще чуть-чуть, и еще, и в который раз слушать «Сказку о царе Салтане», которую папа знал наизусть и которую я еще долго помнил, пока эстрадные тексты не выбили из моей головы песни и стихотворения колымского детства.
Мое ощущение здоровья и теперь связано с воздухом весны, а в памяти с запахом маленьких клейких листков на веточках вербы, которые пускали длиннющие корни в трехлитровой банке на подоконнике. Точно в такой же банке стоял у батареи чайный гриб. В нем плавали настоящие витамины, и вкус этого пьянящего напитка мне не заменили потом ни напиток «Байкал», ни появившаяся уже в Риге «Пепси-кола».
- У него упадок сил, - говорила мама после того, как осторожно открывалась форточка в нашей с Элькой спальне, ветерок со стороны Морджота влетал в комнату, залитую солнцем, и я знал, что навсегда перестану болеть, если когда-нибудь стану сильным.
Е. Шифрин, "Мир тесен"