Петтер Нортуг.

Моя история.
Глава 30
Зима пришла, и началось мое движение к тому, чтобы стать лучше. Но в этот раз этого не произошло. После юниорского сезона я верил, что поеду в горы. Я был немного ошеломлен. Вместо того, чтобы сделать шаг вперед, я сделал два шага назад.
В январе 2008 года мы были в Италии на шестом этапе Тур де Ски. В полуфинале спринта я стал вторым и заметил, что кто-то идет с большой скоростью по соседней лыжне. Я контролирую себя во время гонки на случай блокирования. Ничего необычного в этом нет, такое происходит в каждой спринтерской гонке и проблем обычно не возникает. Но на этот раз кое-кто возник. Это был злобный итальянец.
Дело было даже не в том, что он был злой, а в том, что он был на родной земле.
Джорджо Ди Чента свой лучший сезон провел в год Олимпийских игр в Турине, два года назад, на тех Играх, на которые я не был допущен. Там он выиграл гонку на 50 километров и эстафету. С тех пор ему не очень везло, поэтому, возможно, он чувствовал обязанность что-то доказать на домашнем этапе, а тут какой-то норвежец блокирует его именно тогда, когда он собрался это доказывать. И это было для него слишком.
По крайней мере, он поднял палку и попытался ткнуть меня в спину. Я продолжал бежать и пришел на финиш вторым, и вдруг я сталкиваюсь лицом к лицу с 170 сантиметрами чисто итальянского гнева. Он начал толкать меня, тыкать в лицо и кричать какие-то слова на итальянском. Он не знал тогда, но вскоре бы узнал, что у меня тоже был сезон не без проблем, и я не был расположен шутить, когда меня толкал мужик намного ниже меня. Я наклонился, толкнул его в грудь и сказал, что я с ним сделаю, если он не успокоится. «Сдерживайся», сказал я, «иначе я тебя побью прямо здесь».
Как настоящий тронд.
И он успокоился.
Конечно, все итальянцы на трибунах устроили переполох. Когда ведущий церемонии награждения в финале назвал имя Пиллер Котрера, домашняя публика счастливо зашумела. Затем он объявил имя Дзордзи. Оваций стало еще больше. Затем он объявил мое имя. И я должен сказать, что такого свиста в жизни не слышал. Свистеть итальянцы могут, этого у них не отнимешь. Но я и представить не мог, что меня так освищут.
Я разозлился.
Ведь я выиграл финал.
И меня так освистали.
Я помню, как стою, показываю что-то руками публике в зоне финиша, шикаю на них, но это провоцирует их еще больше, и руководитель норвежской пресс-службы кричит, чтобы я сваливал. На медальной церемонии люди стояли и были готовы броситься на меня. Пришлось вызывать для меня полицейский эскорт, это помогло мне выйти из церемониальной зоны. Но так и должно было быть.
Иногда нужно показать, кто здесь босс.
После Италии я участвовал в нескольких кубковых гонках в Канаде. С точки зрения результатов ничего особенного не было. В конце января был на чемпионате Норвегии в Граносене в Тронхейме. Я очень хотел его пропустить. Мне слишком тяжело далась поездка в Канаду, я боялся заболеть. Но шеф сборной Оге Шинстад сказал, что я рискую вылететь из сборной, если ничего не покажу, так что пришлось ехать в Тронхейм.
Сначала была бронза на 15 километрах. Затем я вышел на 30 километров. И снова бронза, в зоне финиша было множество людей с флагами и колокольчиками. Я хотел побыстрее уехать домой, но вдруг увидел глаза и улыбку, которые сразу же узнал.
Рейчел была с сестрой, возлюбленной еще одного члена лыжной сборной. Они болели за него. Я переоделся и вернулся, мы начали разговаривать. Было хорошо увидеть ее, и мы договорились встретиться вечером.
Она пришла в квартиру, в которой я жил во время ЧН и прямо сказала, что больше не может выносить все эти качания вперед и назад. Я должен серьезно подумать, может ли быть что-то между нами.
«ОК», сказал я.
Я нуждался в ней.
На следующий день я поехал с Рейчел в Стайнхьер. Я знал, что ее отец очень подвижный, и думал, что он мне понравится, но он был десантником в армии, и поэтому я позволил ей остаться на улице ради безопасности.
Так мы стали любовниками и весной переехали в квартирку на Гамле Освей в Бьосене в Тронхейме. Наша квартирка была в цоколе, но дом стоял на высоком склоне, и у нас был вид на весь город.
Кроме победы в Италии остальной сезон был грустным. Все делалось для того, чтобы попасть на ЧМ в Либерце. Я чувствовал, что хорошо провел весну и лето. Затем в конце августа я поехал на высотный сбор в Сайзер Альм. Я тренировался особенно жестко. И так перегрузился, что совершенно выбился из сил. Я не понимал тренировочный процесс, не знал, как отдыхать и как сделать так, чтобы тело восстанавливалось. На одной неделе было так, то я вообще ничего не делал. Затем это продолжалось и на восьмой, девятый, десятый день, а затем я снова оказывался на низком уровне подготовки.
Самой большой проблемой тренировок на высоте является то, что вы тренируетесь слишком тяжело. Это часто происходит потому, что обслуживающий аппарат и тренеры ведут себя совершенно спокойно, увеличивая нагрузку спортсменов на высоте, хотя спортсмены уже совершенно вымотались. Это наихудшая форма высотного сбора. И я пытался тренироваться с увеличением нагрузки. И именно на высоте. Однажды я тренировался на лыжероллерах вместе с Морисом Манифика, французом, мы немного поддразнивали друг друга. Мы начали гонку. Пришел французский тренер, но он орал и визжал. Он был совершенно бешеный. Он был в ужасе от того, как идут дела у Мориса.
Когда я, наконец, вновь приступил к тренировкам, я подумал, что я должен научиться. На следующем высотном сборе я должен увеличивать нагрузку медленнее.
Я продолжал концентрироваться на коньковом ходе. Это для меня было наиболее интересно. Я немного забил на классику. К счастью, 50 километров в Либерце были запланированы коньком, поэтому я мог не совершенствовать классику до подготовки к Олимпийским играм. Хотя несколько гонок классикой и было.
22 ноября 2008 года открылся сезон Кубка мира. Я помню, как несколько недель меня бил озноб после того, как я увидел новый состав немецкой команды, тренером которой оставался Йохен Беле. И там были все те же старые имена.
Тобиас Ангерер. Рене Зоммерфельдт. Йен Фильбрих. И, само собой, восточнонемецкая машина Аксель Тайхманн.
Но конечно, было еще кое-что, что раздражало меня на открытии – команда Швеции. Все отношения между мной и шведами начались, когда я был еще мал. Я вырос в доме, где было ясное представление, за кого мы можем болеть, а за кого нет. За этим стоял Бесте, и лист запретов был коротким, там были те лыжники, у которых была общая черта – они были из Швеции. Это соперничество, в котором я вырос, никогда не имело в основе личной неприязни, например, к Хелльнеру.
Маркус Хелльнер казался хорошим, обычным парнем из очень благополучной семьи из северной Швеции. Он был самым юным талантом, и он был современным лыжником, что означало, что он одинаково хорошо освоил и спринт, и дистанционные гонки.
И еще он был быстрым. Настолько быстрым, что он не сдерживался в эмоциях. Так, что когда его спросили обо мне, он сказал, что раздавит меня.
Это было почти два года назад.
С тех пор частью моего рабочего задания стало разбить наголову Маркуса Хелльнера и делать это так часто и тщательно, как только можно.
И это должно будет случиться именно в его родном городе, Елливаре, где откроется Кубок мира. И там же случится огромный провал Хелльнера на международном уровне.
На 15 километрах он победил. Газеты упоминали его как «шведскую сенсацию». Я пришел третьим.
Днем позже мы стояли и ждали, когда нам передадут финишный этап эстафеты. Прямо во время спурта я потерял кольцо с одной из моих палок. Однако я Хелльнера разбил.
В зоне финиша я никак не мог успокоиться. «Kæm e kongen?» (Кто король?) выкрикнул я пару раз, и это было не слишком хорошо для шведов. С этого и пошла традиция дразнить друг друга. Норвежские и шведские журналисты с тех пор находились в ожидании дуэли между мной и «шведской ракетой».
«Свергни его!», так выкрикнул один из функционеров после того, как я покинул зону финиша.
Так началась война.
Но раздражали меня не только шведы.
Был кое-кто, кого я обогнал на лыжне и кого не слишком впечатлило то, что я сказал в зоне финиша. Мой старый немецкий друг Аксель Тайхманн не заставил просить себя дважды в интервью шведской Aftonposten:
«Петтер особенный парень. Часто говорят, что он глупый и несет чушь. (…)На разминках перед гонками он ходит и делает вид, что устал, но мы знаем, что он играет. Это просто глупо. В первые годы, когда он только появился, я думал, что он просто пацан. Но он не изменился», сказал Тайхманн и закончил обещанием:
« Я разобью Нуртуга в эстафете ЧМ в Либерце».
В декабре было несколько гонок Кубка мира на высоте. Я вымотался. 55 место в Давосе, 19 место в спринте. На Новый год, когда мы закончили с Тур де Ски, оставалось полтора месяца до Чемпионата мира. И тело было истощено. В таком состоянии я вышел на 30 километров на ЧН в Йовике.
Я занял 61 место.
До начала ЧМ оставались месяц и 4 дня.
И на следующий день, в машине по дороге домой я ЭТО почувствовал.
Я заболел.