Прохоров не посмел прикоснуться к свертку, лишь какое-то время постоял над ним и вернулся на свое место. Присутствующие, их было пятеро, непонимающе посмотрели на сыщика, но никто не проронил ни слова, хотя наверняка вопросы имелись у каждого.
За окном была тихая осенняя ночь, и в комнате все замерли, ожидая, что будет дальше. Момент был очень напряженным, торжественным его назвать не получалось, все зависело от содержимого свертка. Могло ли оно приблизить раскрытие тайны и помочь в поиске клада в затопленном подвале. Хотя что мог содержать в себе тайник? Это могли быть не обязательно сокровища.
Маша положила свою руку на руку Виктора и посмотрела на сыщика, пребывающего в нерешительности, ничего не говоря. Своим прикосновением и взглядом она как бы подбадривала его - давай, открывай. И Прохоров снова подошел к столу, приподнял тяжелый сверток и начала разворачивать ткань.
- Бабушкина скатерть, - прошептала Вера. - Сколько себя помню, она всегда лежала у нас на столе.
- Старинная, - добавила Маша тоже тихим голосом.
Женщины заговорили первыми, напряжение спало, и мужчины зашевелились, почувствовав разряжение ситуации. Тем временем Прохоров развернул сверток, и получилось так, что скатерть накрыла круглый стол гостиной, как и лежала здесь всегда, свешиваясь почти до пола. А в свертке оказался альбом с потертой кожаной обложкой и фанерный ящичек примерно по размерам этого альбома.
Если альбом можно было тут же начать просматривать, осторожно переворачивая ветхие страницы, то крышка ящика оказалась закрыта на встроенный в него замочек. Прохоров посмотрел на Димыча, тот сразу понял, что от него требуется, и принес из своей мастерской нужный инструмент. Серега присоединился к Димычу, и они склонились над хитроумным запором.
Маша открыла альбом. Листы альбома оказались не такими уж ветхими, были сделаны из картона с прорезями по размерам вставленных в них фотографий. Между страницами имелись еще листы полупрозрачной бумаги, предохраняющими изображения. Осторожно перелистнув первый такой листик, Маша остановилась. На первой странице оказалась вставленной только одна фотография. И это была фотография Эмилии и Михаила Мамонтова.
Фотограф выхватил момент из жизни первых владельцев поместья, и этот момент остался вне времени. Как-будто время остановилось и все еще существовало в том коротком миге. На фотографии молодые супруги гуляли по широкой аллее, обсаженной дубами. Эта аллея вела от поместья к деревне.
Эмилия была в белом платье с таким же зонтом от солнца. А костюм Михаила предназначался для прогулок верхом на лошади. Он вел под уздцы вороного жеребца. Супруги не смотрели в камеру, их взоры были устремлены друг на друга, и чувствовалось взаимное притяжение и радость от такого единения.
- У них еще все было хорошо, - заключила Маша.
- Если бы у них все также оставалось хорошо, меня бы здесь не было, - промолвил Виктор в задумчивости и добавил, - меня бы вообще не было.
- Ну, - вмешался дед Евсей, - если бы, да кабы... Есть как есть, как случилось. Ты что, против?
- Нет конечно, - ответил Виктор. - Я о том, наша судьба зависит от массы мелочей, и мы не можем ей управлять.
- Что же это за мелочь, - Вера вставила свое, - когда один изменяет другому.
Разговор на эту тему мог бы продолжаться долго, если бы его не прервал возглас Димыча.
- Все, открыл!
В ящичке раздался тихий щелчок и крышка с одного края чуть приподнялась вверх.
- Забирайте! - Димыч отодвинул ящичек от себя. Он строго выполнял наказ Натальи Петровны.
Но Прохоров не претендовал на первенство, а лишь обвел взглядом присутствующих, мол кто хочет.
- Можно мне? - Спросила Вера, пододвигая стул ближе к столу. - Помню я эту коробочку, любила ей играть. И ключик у бабушки от нее раньше был.
- Конечно открывай, - согласился Прохоров.
Вера подвинула ящичек к себе и приподняла крышку, повернувшуюся на маленьких петельках. Коробка оказалась заполнена бумагами, они лежали вперемежку, и это были половинки и четвертинки, оторванные от целых листов, исписанные неровным мужским и аккуратным женским почерком. Вера тут же начала разбирать эти записки и раскладывать их в определенном, только ей ведомом порядке.
- Что это за записки? - Спросил Прохоров.
- Эмилия и Михаил играли в очень длинную и бесконечную игру, - ответила Вера. - Так я поняла. Вот тут даже пометки оставляла, даты ставила, чтобы не запутаться.
- Что за игра? - Маше тоже стало интересно.
- Как бы это объяснить... - Вера продолжала разбирать бумаги. - Они как бы существовали двумя жизнями. Одна жизнь была реальная, каждодневная. А вторая - на бумаге. Получалось так, что в реальной жизни это были одни люди, и они никогда не говорили между собой об этой переписке, как бы не знали о ней. А в записках? В записках была любовь, и они были совсем другими, с другими отношениями, позволяли себе вольности. В общем это целый роман в письмах. Можно и так сказать.
- Вот и доигрался Михаил, - заметил дед Евсей, - мало ему стало бумажной любви, на сторону захотелось.
Эта реплика деда осталась без внимания. Евсей был добрым, только говорил все как есть. Может так и нельзя было делать. Но ему прощали, деда любили.
- А как они переписывались? - Спросила Маша. - Как письма передавали друг другу?
- А-а, - Вера засмеялась, - тут была еще одна игра. В каждой записке указывалось место, где будет спрятана следующая, и указано время, когда ее можно забрать. Записку нужно было забрать так, чтобы это осталось в тайне от другого. В реальной жизни они придумывали причины, как сходить одному в то или другое место за запиской.
Записки из ящичка скоро закончились, и он опустел.
- Смотрите. - Вера достала из ящичка ключик. - Вот он! Ключик от ящичка.
- Как он здесь оказался? - Спросила Маша.
- Наверное бабушка его сюда положила, а крышку защелкнула. Ругала меня, что я много время за ерундой провожу, уроки не делаю. Да и ящичек этот с какого-то времени пропал. Наверное спрятала его... Да! Как-то спросила о нем. А бабушка сказала, что в печку бросила. Больше я и не спрашивала. Оказывается нет, сберегла.
- Ты же говорила, в записках речь о тайнике шла? - Спросил Прохоров.
- О тайниках и шла. Только о других, в которых записки оставлялись. - Ответила Вера. - Наверное я что-то в тот раз не поняла.
- Может по этим местам пройти? - Предложил Серега.
- Зачем в тех тайниках оставлять описание места главного тайника? - Тут же усомнился Прохоров.
В поисках намечался если и не тупик, то тупичок, из которого следовало выбраться, причем как можно скорее. Конкуренты из Осипово могли закончить пьянствовать и наконец тоже приняться за дело. Тем не менее, новых идей пока не было, наступила молчаливая пауза. И получилось так, что пока занимались записками, забыли про Димыча.
А все это время Димыч просидел на дальнем конце дивана, куда ушел, забрав альбом с фотографиями. Димыч листал страницы альбома, но не столько рассматривал фотографии, сколько изучал сам альбом, как он был сделан. Внимание Димыча привлекла кожаная обложка. Закрыв альбом, он долго вертел его, сравнивая лицевую обложку и тыльную, ощупывая их чуткими пальцами. Потом ухмыльнулся, встал с дивана и сел за стол рядом со своей Верой. Теперь уже можно было так ее называть.
- Подвинь ка свои бумажки, - вежливо попросил Димыч и положил альбом на стол, загадочно улыбаясь.
- Не томи, что?! - Встрепенулся дед Евсей.
- Нашел что? - Прохоров тоже оживился. Димыч просто так ничего не делал.
А Димыч опять достал из внутреннего кармана набор инструментов и раскатал на столе тканевый чехол с ячейками, в которых чего только не было. Ничего не поясняя, Димыч выбрал маленький скальпель и раскрыл альбом с тыльной стороны. Все замерли. Мастеру мешать было нельзя. Димыч встал, так ему было удобнее, и аккуратно провел по периметру обложки с внутренней стороны, не задевая кожаное покрытие.
Рука мастера была тверда, разрез с двух сторон, длинной и короткой, получился идеально ровным. Тогда Димыч отогнул надрезанную темно серую плотную бумагу и под ней стал виден лист белой бумаги. Мастер аккуратно подцепил его пинцетом и извлек наружу. Под первым листом оказались еще три. Димыч разложил их на столе, а надрезанную обложку возвратил на место.
- Вот, все. - Мастер достал платок и вытер капельки пота, выступившие на лбу. - Подклеить, и разреза будет незаметно.
- И что это за чертежи? - Спросил Прохоров, привстав со стула, так было удобнее рассматривать извлеченные из альбома листы.
- Не ко мне вопрос, - ответил Димыч, - я свое дело сделал.
- Что скажешь? - Димыч обратился к Сереге, механику.
Серега подвинул листы и начал крутить их и так и эдак, пытаясь стыковать. На листах имелись и надписи, только они были на латинице, к тому же сокращенными и вряд ли могли помочь.
- Маша, что скажешь? - Теперь Виктор спросил и у домашнего переводчика.
- Немецкий, - сделала вывод Маша. Скорее обозначение деталей на схеме. Вряд ли они смогут помочь.
- Тут надо бы этот механизм в натуре увидеть, - предложил Серега и спросил? - А что это за механизм такой, никогда не встречал.
- Здесь он, - ответил Прохоров, - в большом доме. Мы его с Димычем нашли.
- Скорее всего это и есть тот механизм, который открыл воду в подвал особняка. - Димыч тоже подвигал листочки. Только у него они сложились немного по другому.
️
Аномалии мистика и не только
История о сыщике
32. Безобидная игра, закончившаяся разводом
Прохоров не посмел прикоснуться к свертку, лишь какое-то время постоял над ним и вернулся на свое место. Присутствующие, их было пятеро, непонимающе посмотрели на сыщика, но никто не проронил ни слова, хотя наверняка вопросы имелись у каждого.
За окном была тихая осенняя ночь, и в комнате все замерли, ожидая, что будет дальше. Момент был очень напряженным, торжественным его назвать не получалось, все зависело от содержимого свертка. Могло ли оно приблизить раскрытие тайны и помочь в поиске клада в затопленном подвале. Хотя что мог содержать в себе тайник? Это могли быть не обязательно сокровища.
Маша положила свою руку на руку Виктора и посмотрела на сыщика, пребывающего в нерешительности, ничего не говоря. Своим прикосновением и взглядом она как бы подбадривала его - давай, открывай. И Прохоров снова подошел к столу, приподнял тяжелый сверток и начала разворачивать ткань.
- Бабушкина скатерть, - прошептала Вера. - Сколько себя помню, она всегда лежала у нас на столе.
- Старинная, - добавила Маша тоже тихим голосом.
Женщины заговорили первыми, напряжение спало, и мужчины зашевелились, почувствовав разряжение ситуации. Тем временем Прохоров развернул сверток, и получилось так, что скатерть накрыла круглый стол гостиной, как и лежала здесь всегда, свешиваясь почти до пола. А в свертке оказался альбом с потертой кожаной обложкой и фанерный ящичек примерно по размерам этого альбома.
Если альбом можно было тут же начать просматривать, осторожно переворачивая ветхие страницы, то крышка ящика оказалась закрыта на встроенный в него замочек. Прохоров посмотрел на Димыча, тот сразу понял, что от него требуется, и принес из своей мастерской нужный инструмент. Серега присоединился к Димычу, и они склонились над хитроумным запором.
Маша открыла альбом. Листы альбома оказались не такими уж ветхими, были сделаны из картона с прорезями по размерам вставленных в них фотографий. Между страницами имелись еще листы полупрозрачной бумаги, предохраняющими изображения. Осторожно перелистнув первый такой листик, Маша остановилась. На первой странице оказалась вставленной только одна фотография. И это была фотография Эмилии и Михаила Мамонтова.
Фотограф выхватил момент из жизни первых владельцев поместья, и этот момент остался вне времени. Как-будто время остановилось и все еще существовало в том коротком миге. На фотографии молодые супруги гуляли по широкой аллее, обсаженной дубами. Эта аллея вела от поместья к деревне.
Эмилия была в белом платье с таким же зонтом от солнца. А костюм Михаила предназначался для прогулок верхом на лошади. Он вел под уздцы вороного жеребца. Супруги не смотрели в камеру, их взоры были устремлены друг на друга, и чувствовалось взаимное притяжение и радость от такого единения.
- У них еще все было хорошо, - заключила Маша.
- Если бы у них все также оставалось хорошо, меня бы здесь не было, - промолвил Виктор в задумчивости и добавил, - меня бы вообще не было.
- Ну, - вмешался дед Евсей, - если бы, да кабы... Есть как есть, как случилось. Ты что, против?
- Нет конечно, - ответил Виктор. - Я о том, наша судьба зависит от массы мелочей, и мы не можем ей управлять.
- Что же это за мелочь, - Вера вставила свое, - когда один изменяет другому.
Разговор на эту тему мог бы продолжаться долго, если бы его не прервал возглас Димыча.
- Все, открыл!
В ящичке раздался тихий щелчок и крышка с одного края чуть приподнялась вверх.
- Забирайте! - Димыч отодвинул ящичек от себя. Он строго выполнял наказ Натальи Петровны.
Но Прохоров не претендовал на первенство, а лишь обвел взглядом присутствующих, мол кто хочет.
- Можно мне? - Спросила Вера, пододвигая стул ближе к столу. - Помню я эту коробочку, любила ей играть. И ключик у бабушки от нее раньше был.
- Конечно открывай, - согласился Прохоров.
Вера подвинула ящичек к себе и приподняла крышку, повернувшуюся на маленьких петельках. Коробка оказалась заполнена бумагами, они лежали вперемежку, и это были половинки и четвертинки, оторванные от целых листов, исписанные неровным мужским и аккуратным женским почерком. Вера тут же начала разбирать эти записки и раскладывать их в определенном, только ей ведомом порядке.
- Что это за записки? - Спросил Прохоров.
- Эмилия и Михаил играли в очень длинную и бесконечную игру, - ответила Вера. - Так я поняла. Вот тут даже пометки оставляла, даты ставила, чтобы не запутаться.
- Что за игра? - Маше тоже стало интересно.
- Как бы это объяснить... - Вера продолжала разбирать бумаги. - Они как бы существовали двумя жизнями. Одна жизнь была реальная, каждодневная. А вторая - на бумаге. Получалось так, что в реальной жизни это были одни люди, и они никогда не говорили между собой об этой переписке, как бы не знали о ней. А в записках? В записках была любовь, и они были совсем другими, с другими отношениями, позволяли себе вольности. В общем это целый роман в письмах. Можно и так сказать.
- Вот и доигрался Михаил, - заметил дед Евсей, - мало ему стало бумажной любви, на сторону захотелось.
Эта реплика деда осталась без внимания. Евсей был добрым, только говорил все как есть. Может так и нельзя было делать. Но ему прощали, деда любили.
- А как они переписывались? - Спросила Маша. - Как письма передавали друг другу?
- А-а, - Вера засмеялась, - тут была еще одна игра. В каждой записке указывалось место, где будет спрятана следующая, и указано время, когда ее можно забрать. Записку нужно было забрать так, чтобы это осталось в тайне от другого. В реальной жизни они придумывали причины, как сходить одному в то или другое место за запиской.
Записки из ящичка скоро закончились, и он опустел.
- Смотрите. - Вера достала из ящичка ключик. - Вот он! Ключик от ящичка.
- Как он здесь оказался? - Спросила Маша.
- Наверное бабушка его сюда положила, а крышку защелкнула. Ругала меня, что я много время за ерундой провожу, уроки не делаю. Да и ящичек этот с какого-то времени пропал. Наверное спрятала его... Да! Как-то спросила о нем. А бабушка сказала, что в печку бросила. Больше я и не спрашивала. Оказывается нет, сберегла.
- Ты же говорила, в записках речь о тайнике шла? - Спросил Прохоров.
- О тайниках и шла. Только о других, в которых записки оставлялись. - Ответила Вера. - Наверное я что-то в тот раз не поняла.
- Может по этим местам пройти? - Предложил Серега.
- Зачем в тех тайниках оставлять описание места главного тайника? - Тут же усомнился Прохоров.
В поисках намечался если и не тупик, то тупичок, из которого следовало выбраться, причем как можно скорее. Конкуренты из Осипово могли закончить пьянствовать и наконец тоже приняться за дело. Тем не менее, новых идей пока не было, наступила молчаливая пауза. И получилось так, что пока занимались записками, забыли про Димыча.
А все это время Димыч просидел на дальнем конце дивана, куда ушел, забрав альбом с фотографиями. Димыч листал страницы альбома, но не столько рассматривал фотографии, сколько изучал сам альбом, как он был сделан. Внимание Димыча привлекла кожаная обложка. Закрыв альбом, он долго вертел его, сравнивая лицевую обложку и тыльную, ощупывая их чуткими пальцами. Потом ухмыльнулся, встал с дивана и сел за стол рядом со своей Верой. Теперь уже можно было так ее называть.
- Подвинь ка свои бумажки, - вежливо попросил Димыч и положил альбом на стол, загадочно улыбаясь.
- Не томи, что?! - Встрепенулся дед Евсей.
- Нашел что? - Прохоров тоже оживился. Димыч просто так ничего не делал.
А Димыч опять достал из внутреннего кармана набор инструментов и раскатал на столе тканевый чехол с ячейками, в которых чего только не было. Ничего не поясняя, Димыч выбрал маленький скальпель и раскрыл альбом с тыльной стороны. Все замерли. Мастеру мешать было нельзя. Димыч встал, так ему было удобнее, и аккуратно провел по периметру обложки с внутренней стороны, не задевая кожаное покрытие.
Рука мастера была тверда, разрез с двух сторон, длинной и короткой, получился идеально ровным. Тогда Димыч отогнул надрезанную темно серую плотную бумагу и под ней стал виден лист белой бумаги. Мастер аккуратно подцепил его пинцетом и извлек наружу. Под первым листом оказались еще три. Димыч разложил их на столе, а надрезанную обложку возвратил на место.
- Вот, все. - Мастер достал платок и вытер капельки пота, выступившие на лбу. - Подклеить, и разреза будет незаметно.
- И что это за чертежи? - Спросил Прохоров, привстав со стула, так было удобнее рассматривать извлеченные из альбома листы.
- Не ко мне вопрос, - ответил Димыч, - я свое дело сделал.
- Что скажешь? - Димыч обратился к Сереге, механику.
Серега подвинул листы и начал крутить их и так и эдак, пытаясь стыковать. На листах имелись и надписи, только они были на латинице, к тому же сокращенными и вряд ли могли помочь.
- Маша, что скажешь? - Теперь Виктор спросил и у домашнего переводчика.
- Немецкий, - сделала вывод Маша. Скорее обозначение деталей на схеме. Вряд ли они смогут помочь.
- Тут надо бы этот механизм в натуре увидеть, - предложил Серега и спросил? - А что это за механизм такой, никогда не встречал.
- Здесь он, - ответил Прохоров, - в большом доме. Мы его с Димычем нашли.
- Скорее всего это и есть тот механизм, который открыл воду в подвал особняка. - Димыч тоже подвигал листочки. Только у него они сложились немного по другому.
Продолжение скоро
Литературный канал Александра Сеземина
#историяосыщике