К 120-летию выдающегося испанского художника-сюрреалиста, графика, скульптора
Его личность обросла легендами и безмерным количеством всевозможных эпитетов: гениальный, выдающийся, загадочный, фантастический, параноидальный, философский, скандальный, мистический... И любому из них он дал повод своей жизнью и творчеством.
А все начиналось, как это часто бывает в подобных случаях, с безвестности и почти маниакального стремления стать самым лучшим и самым знаменитым. Он рано осознал себя гениальным художником, и даже когда его выгнали из Мадридской академии Сан-Фернандо, нисколько не жалел об этом, так как считал себя значительно превосходящим своих учителей.
Пережив в начале творческого пути увлечение импрессионизмом и кубизмом, впоследствии С. Дали начал работать в сюрреалистической манере. Сюрреализм (от французского surrealisme — буквально «сверхреализм») соответствовал творческой философии Сальвадора Дали. С группой сюрреалистов он сблизился в Париже и впоследствии стал считать себя единственным и непогрешимым сюрреалистом всех времен. Однажды Сальвадор Дали сказал: «Сюрреализм — это я», назвав свой живописный метод «параноидально-критической деятельностью». Потом художник пояснил, что это — «спонтанный метод иррационального познания, основанный на поясняюще-критическом соединении бредовых явлений».
Сальвадор Дали, действительно, стал признанным во всем мире лидером сюрреализма, его художественные пристрастия всегда ставили в недоумение не только зрителей и критиков, но и собратьев-художников. Во всем он видел образы искусства, каждый предмет мог превратить в волшебный источник фантазии, выдумки, неожиданного образа. Он был гениальный выдумщик, экстравагантный, экстраординарный тип, его было много, он был шикарно экстравагантен и стремился ни в чем не быть похожим на других, что ему отлично удавалось. И при этом именно Сальвадор Дали, как никто другой из сюрреалистов, был очень болезненно, очень чувствительно связан со своим временем.
Филипп Халсман. Усы Дали. 1954 г.
Сальвадор Дали при всем своем шутовстве (а шутовство это было программное – он сам говорил, что в обществе должен быть шут, имея в виду, конечно, шекспировского шута, который может и правду сказать, не моргнув глазом), связан со всеми актуальными проблемами мира, с новыми теориями о мире и о человеке, с мировой культурой. Импрессионисты отошли от мифа, а Дали вновь вернулся к нему, потому что миф связан со сном, он связан с архетипическим мышлением. Для Дали миф имеет очень большое значение. И его волновало все, что случалось в мире: атомные испытания, Вторая мировая война… "В шесть лет я хотел быть Наполеоном, но я им не стал. В пятнадцать я хотел быть Дали – и стал им. В двадцать пять лет я хотел стать самым сенсационным художником в мире – и мне это удалось. В тридцать пять я хотел обеспечить свою жизнь успехом – и добился этого. Теперь, когда мне сорок пять, я хочу написать шедевр и спасти современное Искусство от хаоса и праздности – и сделаю это! Разум толкает меня к христианству. Как некоторые приходят к пониманию религиозной истины через физику, я надеюсь достичь ее через метафизику и искусство. Поверьте, таково одно из моих сильнейших желаний." С. Дали В 1955 году Сальвадор Дали, который в это время всерьез занимался проблемами христианства (и не просто христианства, а значения религии в мире и в той исторической ситуации, в которой он находится), пишет одну из своих главных картин – «Тайную вечерю». Это последняя трапеза в пасхальную ночь, трапеза Христа и выбранных им двенадцати учеников, которых он нарек апостолами.
Сальвадор Дали очень увлекался Леонардо да Винчи. Для него очень важна была картина, написанная Леонардо в 1495–1498 годах и хранящаяся ныне в трапезной монастыря Санта-Мария-делле-Грацие.
День, в который происходят события, изображенные на картине, был днем заклания жертвенного агнца. Христос есть агнец заклания, и он предупреждает об этом учеников. А они мало что понимают, как потом становится известно. Единственное, что они поняли, то, что это обвинительный приговор, ибо Он сказал: «Один из вас предаст меня». Что они делают? Взглянем на картину. Они спрашивают: «Я ли, Господи?»
Для Леонардо да Винчи в композиции этой фрески очень интересна сама по себе динамика, она напоминает камень, брошенный в воду: бух – камень упал, расходятся волны, одна, вторая, третья… Так и здесь: слова Христа – пошла одна волна, три ученика справа и слева, цезура, вторая волна пошла… Он произнес эти слова, а дальше идет психологическая реакция. Леонардо показывает, насколько жест правдивее и мгновеннее слова: «Ты предатель!» – «Я?!» – «Нет, не я!» Они реагируют на эти слова мгновенно, словно прозвучал выстрел – и реакция на него.
Леонардо да Винчи. Тайная вечеря. 1495—1498 гг. Санта-Мария-делле-Грацие, Милан
Это грандиозное психологическое исследование, и даже глубже – это исследование соединения психической реакции и жеста. И Леонардо никак не мог понять (он потом специально занимался этой проблемой): каким образом идет реакция жеста и потом слова. Но задача это такая, что и сегодня непонятно, как ее решать. Экзистенциальная ситуация, кризисная, резкая, опасная – и ваше отношение к ней. Среди всех апостолов есть один – Фома, он находится в правой группе. Фома не отвечает, а вопрошает. Он поднимает палец – это очень важный жест. Фома спрашивает: «Один?» Мы знаем, что было потом, знаем, что апостолы уснули, хотя были предупреждены. Остановимся на этом жесте – «один?..» Мы вспомним об этом, когда вернемся к картине Дали.
Леонардо да Винчи. Тайная вечеря. 1495—1498 гг. Фрагмент
Вспомним еще картину «Тайная вечеря», написанную Николаем Ге в 1863 году. Она была показана на выставке в Академии художеств. Эта картина вызвала в русском обществе целую бурю, никто не мог удержаться от того, чтобы высказать свое мнение о ней. Это сюжет, который не входит в русскую религиозную традицию. В русскую традицию религиозной живописи в основном входят сюжеты праздников: Благовещение, Рождество, Троица. Но отрицательные драматургические темы, такие как предательство, в нее не входят.
Можно сказать, что в середине XIX века Н. Н. Ге практически был первым, кто эту тему вот так написал. На Западе это традиция непрерывная, у них нет закрытости на эту тему: право на изображение имеет любой сюжет Ветхого и Нового Завета. Для Запада показать Богородицу в виде своей возлюбленной, матери или дочери – обычное дело. У Христа или апостолов тоже есть прототипы.
Николай Ге Тайная вечеря. 1863 г. Холст, масло. Государственный Русский музей, СПб
В России же невозможно, чтобы у Христа был прототип. А на картине Ге у Христа есть прототип – это Герцен. В виде апостола Петра художник написал себя. И очень красиво написанная фигура Иуды – темная, хрупкая… Он закрыл себя талесом. В Евангелии от Иоанна Христос говорит, что предаст его тот, кому он, обмакнув, подаст хлеб. И дальше там сказано про Иуду: «Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь». Стояла ночь, и в окне мы видим фосфоресцирующий зеленый свет, почти бесплотную тень – таинственный знак зла выходящего, предвестника беды. И все взволнованы, и только Он один знает… В Евангелии от Матфея сказано: «При сем и Иуда, предающий Его, сказал: не я ли, Равви? Иисус говорит ему: ты сказал».
«Тайная вечеря», помимо прочего, имеет мистический аспект. Пока апостолы галдели: «Я ли?.. Не я ли?..», Иисус преломил хлеб и, раздавая им, сказал: «сие есть Тело Мое».
А вот картина Сальвадора Дали 1955 года. Дали пишет очень каббализированную, герметизированную картину. В ней есть зашифрованная символика. Художник пишет картину, где нельзя отделить одно от другого – пространство, в котором сидят апостолы, от большого каменного стола, от образа Христа, от ландшафта, которым они все окружены.
С. Дали. Тайная вечеря. 1955 г. Национальная галерея искусства, Вашингтон
Это изумительный ландшафт, который Дали писал всегда. Этот самый вид присутствует в десятках других полотен художника - скалы, окружающие бухту Порт-Льигата, на берегу которой находится знаменитый дом Дали. Когда мы приезжаем с экскурсиями в Порт-Льигат, мы мгновенно оказываемся внутри картин Дали - очень сильное ощущение, в особенности, когда испытываешь его в первый раз!
Если посмотреть на его картины, можно увидеть, что другого ландшафта он не пишет. Это ландшафт того места, где он жил, когда был изгнан из отчего дома, когда женился на своей Гале. Дали всегда пишет именно его, нет ни одной картины, где бы у него был другой ландшафт. В нем есть космичность еще несотворенного Отцом и Творцом пространства, какая-то первичность, изначальность.
Бухта Порт-Льигата. Каталония
Христос – центр картины и единственный, кто выражает динамику за столом. Поза его эмоциональна, он поднял руку в рассуждающем жесте. А вот апостолы – наоборот, совершенно замкнутые образы, идеально симметрично окружающие Христа, подобно «крыльям бабочки».
Вернемся к существу вечери у Леонардо или Ге. Вспомним палец Фомы, поднятый вверх: «Предатель один?» Сальвадор Дали отвечает: «Нет, предатель – каждый». Взглянем на апостолов: каждый из сидящих предал, и Петр тоже. Они зеркальны: шесть сидящих справа повторяют шестерых, сидящих слева. При написании "Тайной вечери " Дали часто поминал добрым словом своего друга поэта Федерико Гарсиа Лорку, который, по словам Дали, однажды сказал ему, что "апостолы симметричны, как крылья бабочки". Они все погружены в себя, в свою совесть, в свои размышления.
Сальвадор Дали. Тайная вечеря. 1955 г. Фрагмент
У этой картины очень много подтекстов, трактовок. Начнем с того, что в раннем христианстве в катакомбном искусстве присутствуют изображения двух рыб – знака зодиака. Их можно увидеть в Риме, в музее раннего христианства. Сейчас наш мир перешел в знак Водолея, а тогда, когда родился Христос, он переходил в знак Рыб, и Христос часто изображался в виде рыбы. Его даже называли «ихтис», то есть рыба. У Дали он изображен как Христос и как рыба – «ихтис». И еще лодки, которые тоже связаны с темой апостолов, рыбаков, ловцов душ. И они даже не столько связаны с евангельским текстом, сколько создают мистическую пространственную дистанцию между нами и другой стихией, в которой Он находится. Эти гиперреалистические лодки – за каменным столом, плывущие в воде… Он очень близко – и очень далеко, он здесь – и не здесь.
«Тайная вечеря», фреска XIII в. в пещерной церкви, Каппадокия. Тело Христово в Граале изображено в виде рыбы
Все это пространство обозначено пятиугольным прозрачным кристаллом. Они сидят в прозрачном кристалле, и каждая грань этого кристалла имеет пять углов. Эти пять углов совершенно неслучайны: пятиугольник этот называется пентаграммой, или пентаклем. Это такая кристаллическая конструкция – пентакль, состоящий из пентаклей. А пентакль изображает все стихии: земля, вода, огонь, воздух и эфир – верхний угол. Это эфирное тело висит над нами. Или можно описать эту фигуру так: квадрат плюс треугольник.
Квадрат – символ мистический, на его основе выстраивалась вся средневековая архитектура, с ним связано понятие земли. Треугольник – понятие воскрешения, эфира. Этот пентакль имеет и другую расшифровку, самую старую, когда Христа называли «ихтис» – Иисус Христос, Божий сын, Спаситель. В слове «ихтис» пять букв, которые вписываются в пентакль. И не случайно Булгаков своего героя называет Иешуа. Иешуа – тоже раннее имя Христа, и оно тоже вписывается в этот пентакль. Дали очень увлекался нумерологией. Формы, символы, числа – все это характеристики образа. И на картине перед нами образ этого кристалла, мистического пространства, который и есть «ихтис».
Знак "рыба" - ихтис
С другой стороны, Христос и двенадцать апостолов помещены в интерьер в форме правильного додекаэдра - так называется один из пяти возможных правильных многоугольников. Додекаэдр имеет 12 граней, так что выбор художником именно этой геометрической конструкции не случаен: каждая грань додекаэдра соответствует одному из апостолов. Кроме того, уже в древности додекаэдр считался символом неба - того самого, на которое предстоит вознестись Христу к ожидающему его Богу-Отцу - и в направлении которого Иисус указывает характерным жестом, весьма напоминающим знаменитый жест Фомы в "Тайной вечере" Леонардо.
В силу того, что точка схода перспективы, из которой исходит яркое сияние, находится непосредственно за Иисусом и над ним, Сын Божий помещен в самый фокус освещения. В нижней части торса тело Христа делается практически прозрачным - указание на то, что он все ближе к своей небесной сути, то есть, Вознесению и жизни вечной. Бог-Отец, тоже выполненный в характерной гиперреалистичной манере Дали, изображен выше, с распростертыми руками, обнимающими небо и землю.
Сальвадор Дали. Тайная вечеря. 1955 г. Фрагмент
Это то, что входит в изобразительную ткань картины: она вся как бы гиперреальна, и вместе с тем она плывет, истаивает. Какими жесткими кажутся эти перекладины, но и они истаивают… Очень большое место в этой картине занимает небо. Оно написано бесподобно. Сальвадор Дали пишет в своих мемуарах: «Я не знаю, что такое небо. Небо наверху и внизу, оно справа и слева… Я его не чувствую. Я не знаю, что такое небо. Небо в нас. Это мы в себе содержим небо».
Также можно обратиться к символическому образу стола вообще в христианстве, который, как правило, соотносится с алтарем или жертвенником. Дали рисует стол идеальным каменным массивом, как символ, может быть, стойкости религиозных убеждений или неизбежности жертвы Христа. Таким образом, мы видим, что каждый из элементов образа, созданного в этой картине, имеет очень глубокий смысл.
И еще один смысл «Тайной вечери» Дали – это тема предательства, познания и погружения в себя. После Второй мировой войны большое значение приобрели размышления о том, что такое вина и невиновность, что такое выбор, в каком новом мире мы начинаем жить. Для Сальвадора Дали эти размышления очень важны. И какой он делает вывод, когда пишет «Тайную вечерю»? Сальвадор Дали ненавидит войну. У него есть картина 1940 года, в которой он полностью выразил свою ненависть к войне: на картине изображен большой череп, а в его глазницах и во рту – другие черепа. Для него война – это разрушение, и он ее ненавидит.
Сальвадор Дали. Лицо войны. 1940 г. Музей Бойманса-ван Бёнингена, Ротердам
Но он ненавидит не только войну. Он писал: «Я ненавижу войну. Я ненавижу всякие коллективные, стадные идеологии: национал-социализм, коммунизм, радикализм. Они все агрессивны, они выбрасывают общество в Средние века». Но мы ведь так и живем сейчас, как в Средние века: политическая раздробленность, огромное количество международных институтов, которые пытаются это дробление как-то отрегулировать, массовая утрата знаний прошлого (поглупевшее общество скатывается в хаос, беззаконие и болезни), ультрарелигиозность, культ традиции и инквизиция .… А самое главное – это национальная и конфессиональная вражда. Разве это не Средние века? И Дали говорил: «Ничего, мы пройдем через Средние века, я верю, что мы это переживем и вслед за этим наступит вновь Возрождение. И это будет эпоха индивидуализации». И в картине «Тайная вечеря» это все есть.
В свое время картину "Тайная вечеря" ругали точно так же, как и многие другие картины Дали на тему религии. Точно так же ее называли тривиальной, банальной и даже пошлой. Не последнюю роль в таком восприятии играло и то, что новоявленная религиозность Дали при диктатуре Франко, где религия снова стала делом государственной важности, многим казалось насквозь фальшивой. Дали действительно пытался в то время уверовать в идеалы каталицизма - пусть и глубоко по-своему. Пытался - но не преуспел. Однако это не мешало Сальвадору Дали создавать удивительные по воздействию на зрителя и силе религиозного чувства картины. Здесь уместно вспомнить заявление художника о том, что "неверующий гений" для религии неизмеримо полезнее, чем "верующая посредственность". Применительно к искусству это утверждение Дали является абсолютно верным, прямым доказательством чему и служит "Тайная вечеря".
Сальвадор Дали. Тайная вечеря. 1955 г. Фрагмент
Прошли годы, отгремели политические бури той далекой поры, исчез контекст (или, во всяком случае, изрядно покрылся пылью), и осталась лишь сама картина "Тайная вечеря". Картина содержит очень современное и оптимистически пророческое изречение. Дали очень беспокоился о том мире, в котором живет. И все коллективное всегда вызывало в нем неприязнь, но он был уверен, что мы переживем это, осознаем все свои предательства и выйдем к высшей степени человеческого общества – к обществу высокой индивидуализации, к возможности личностного проявления.
Источники: П. Волкова. Мост через бездну. Импрессионисты и XX век. М., 2016; Н. Ионина. 100 великих картин. М., 2006 и Интернет-ресурсы. #ИсторияОдногоШедевра
АРТ ЛАБИРИНТЫ истории
:Алла Зыбайло
Пророчество Сальвадора Дали
К 120-летию выдающегося испанского художника-сюрреалиста, графика, скульптора
Его личность обросла легендами и безмерным количеством всевозможных эпитетов: гениальный, выдающийся, загадочный, фантастический, параноидальный, философский, скандальный, мистический... И любому из них он дал повод своей жизнью и творчеством.А все начиналось, как это часто бывает в подобных случаях, с безвестности и почти маниакального стремления стать самым лучшим и самым знаменитым. Он рано осознал себя гениальным художником, и даже когда его выгнали из Мадридской академии Сан-Фернандо, нисколько не жалел об этом, так как считал себя значительно превосходящим своих учителей.
Сальвадор Дали, действительно, стал признанным во всем мире лидером сюрреализма, его художественные пристрастия всегда ставили в недоумение не только зрителей и критиков, но и собратьев-художников. Во всем он видел образы искусства, каждый предмет мог превратить в волшебный источник фантазии, выдумки, неожиданного образа. Он был гениальный выдумщик, экстравагантный, экстраординарный тип, его было много, он был шикарно экстравагантен и стремился ни в чем не быть похожим на других, что ему отлично удавалось. И при этом именно Сальвадор Дали, как никто другой из сюрреалистов, был очень болезненно, очень чувствительно связан со своим временем.
"В шесть лет я хотел быть Наполеоном, но я им не стал. В пятнадцать я хотел быть Дали – и стал им. В двадцать пять лет я хотел стать самым сенсационным художником в мире – и мне это удалось. В тридцать пять я хотел обеспечить свою жизнь успехом – и добился этого. Теперь, когда мне сорок пять, я хочу написать шедевр и спасти современное Искусство от хаоса и праздности – и сделаю это! Разум толкает меня к христианству. Как некоторые приходят к пониманию религиозной истины через физику, я надеюсь достичь ее через метафизику и искусство. Поверьте, таково одно из моих сильнейших желаний." С. Дали
В 1955 году Сальвадор Дали, который в это время всерьез занимался проблемами христианства (и не просто христианства, а значения религии в мире и в той исторической ситуации, в которой он находится), пишет одну из своих главных картин – «Тайную вечерю». Это последняя трапеза в пасхальную ночь, трапеза Христа и выбранных им двенадцати учеников, которых он нарек апостолами.
День, в который происходят события, изображенные на картине, был днем заклания жертвенного агнца. Христос есть агнец заклания, и он предупреждает об этом учеников. А они мало что понимают, как потом становится известно. Единственное, что они поняли, то, что это обвинительный приговор, ибо Он сказал: «Один из вас предаст меня». Что они делают? Взглянем на картину. Они спрашивают: «Я ли, Господи?»
Для Леонардо да Винчи в композиции этой фрески очень интересна сама по себе динамика, она напоминает камень, брошенный в воду: бух – камень упал, расходятся волны, одна, вторая, третья… Так и здесь: слова Христа – пошла одна волна, три ученика справа и слева, цезура, вторая волна пошла… Он произнес эти слова, а дальше идет психологическая реакция. Леонардо показывает, насколько жест правдивее и мгновеннее слова: «Ты предатель!» – «Я?!» – «Нет, не я!» Они реагируют на эти слова мгновенно, словно прозвучал выстрел – и реакция на него.
Можно сказать, что в середине XIX века Н. Н. Ге практически был первым, кто эту тему вот так написал. На Западе это традиция непрерывная, у них нет закрытости на эту тему: право на изображение имеет любой сюжет Ветхого и Нового Завета. Для Запада показать Богородицу в виде своей возлюбленной, матери или дочери – обычное дело. У Христа или апостолов тоже есть прототипы.
«Тайная вечеря», помимо прочего, имеет мистический аспект. Пока апостолы галдели: «Я ли?.. Не я ли?..», Иисус преломил хлеб и, раздавая им, сказал: «сие есть Тело Мое».
А вот картина Сальвадора Дали 1955 года. Дали пишет очень каббализированную, герметизированную картину. В ней есть зашифрованная символика. Художник пишет картину, где нельзя отделить одно от другого – пространство, в котором сидят апостолы, от большого каменного стола, от образа Христа, от ландшафта, которым они все окружены.
Если посмотреть на его картины, можно увидеть, что другого ландшафта он не пишет. Это ландшафт того места, где он жил, когда был изгнан из отчего дома, когда женился на своей Гале. Дали всегда пишет именно его, нет ни одной картины, где бы у него был другой ландшафт. В нем есть космичность еще несотворенного Отцом и Творцом пространства, какая-то первичность, изначальность.
Вернемся к существу вечери у Леонардо или Ге. Вспомним палец Фомы, поднятый вверх: «Предатель один?» Сальвадор Дали отвечает: «Нет, предатель – каждый». Взглянем на апостолов: каждый из сидящих предал, и Петр тоже. Они зеркальны: шесть сидящих справа повторяют шестерых, сидящих слева. При написании "Тайной вечери " Дали часто поминал добрым словом своего друга поэта Федерико Гарсиа Лорку, который, по словам Дали, однажды сказал ему, что "апостолы симметричны, как крылья бабочки". Они все погружены в себя, в свою совесть, в свои размышления.
Квадрат – символ мистический, на его основе выстраивалась вся средневековая архитектура, с ним связано понятие земли. Треугольник – понятие воскрешения, эфира. Этот пентакль имеет и другую расшифровку, самую старую, когда Христа называли «ихтис» – Иисус Христос, Божий сын, Спаситель. В слове «ихтис» пять букв, которые вписываются в пентакль. И не случайно Булгаков своего героя называет Иешуа. Иешуа – тоже раннее имя Христа, и оно тоже вписывается в этот пентакль. Дали очень увлекался нумерологией. Формы, символы, числа – все это характеристики образа. И на картине перед нами образ этого кристалла, мистического пространства, который и есть «ихтис».
В силу того, что точка схода перспективы, из которой исходит яркое сияние, находится непосредственно за Иисусом и над ним, Сын Божий помещен в самый фокус освещения. В нижней части торса тело Христа делается практически прозрачным - указание на то, что он все ближе к своей небесной сути, то есть, Вознесению и жизни вечной. Бог-Отец, тоже выполненный в характерной гиперреалистичной манере Дали, изображен выше, с распростертыми руками, обнимающими небо и землю.
Также можно обратиться к символическому образу стола вообще в христианстве, который, как правило, соотносится с алтарем или жертвенником. Дали рисует стол идеальным каменным массивом, как символ, может быть, стойкости религиозных убеждений или неизбежности жертвы Христа. Таким образом, мы видим, что каждый из элементов образа, созданного в этой картине, имеет очень глубокий смысл.
В свое время картину "Тайная вечеря" ругали точно так же, как и многие другие картины Дали на тему религии. Точно так же ее называли тривиальной, банальной и даже пошлой. Не последнюю роль в таком восприятии играло и то, что новоявленная религиозность Дали при диктатуре Франко, где религия снова стала делом государственной важности, многим казалось насквозь фальшивой. Дали действительно пытался в то время уверовать в идеалы каталицизма - пусть и глубоко по-своему. Пытался - но не преуспел. Однако это не мешало Сальвадору Дали создавать удивительные по воздействию на зрителя и силе религиозного чувства картины. Здесь уместно вспомнить заявление художника о том, что "неверующий гений" для религии неизмеримо полезнее, чем "верующая посредственность". Применительно к искусству это утверждение Дали является абсолютно верным, прямым доказательством чему и служит "Тайная вечеря".
Источники: П. Волкова. Мост через бездну. Импрессионисты и XX век. М., 2016; Н. Ионина. 100 великих картин. М., 2006 и Интернет-ресурсы.
#ИсторияОдногоШедевра