Был брошен пёс, у леса зимним днём.

Привязан накрепко, на смерть, наверняка...
Его потуже затянув ремнём,
Погладила предателя рука.
" Ты стар приятель, мне уже не нужен "
И прочь ушёл... Сказав ему - " не лай! "
И долго слышал пёс сквозь завыванье стужи
Предательское слово " Охраняй! ".
Он охранял - и день, и два, неделю...
И вера покидала его сердце...
И мысленно твердя " Нет - нет, не верю"..
Словами этими пытался он согреться.
И пёс завыл - тоскливо, без надежды,
Завыл от боли, голода и горя...
И вьюга стала не такой как прежде,
Затихла в унисон собаке вторя...
А у излучины застывшей речки,
В домишке, продуваемом ветрами,
Сидел старик у разожжённой печки
И шевелил иссохшими губами.
Читал он письма, что истёрло время,
Уж букв не видно... Знает наизусть...
Сыны писали... А теперь забыли...
И давит сердце старческое грусть...
Вдруг уловил он сквозь порывы ветра,
Какой - то плач надрывный и тревожный.
" Наверно, где - то ветром ломит ветку...
Да нет... Но как... Нет, это невозможно! "
Старик прислушался, кляня погоду, -
" В такое лихо, и душа живая? "
Шагнул за дверь и чуть прибавил ходу,
Металась вьюга, песню смерти напевая.
Он шёл на вой, почти во тьме, без силы,
Дошёл... На ощупь... Обомлел - собака!
" Привязана? Да как же? Пёсик, милый! "
Сдавило сердце... и старик заплакал...
Замёрзшими, дрожащими руками
Пытался развязать замёрзший узел.
Утихла вьюга, встал рассвет, как пламя,
И пёс к ногам его пополз на пузе...
И суетился дед, как перед гостем,
Накладывая кашу - " Не богат "
Как будто извиняясь - " Нету кости... "
И усмехнулся - " Сам бы был бы рад"
А по весне, по узенькой тропинке,
На ту опушку, где дуб старый рос,
Они, как в гости, часто приходили...
Седой старик... и рядом старый пёс...