Пульхерия Егоровна кофей вкушала с превеликим удовольствием.

Восход заливался стыдливым девичьим румянцем. Лениво плыли облака, толстые, как деревенские поросята. Петухи готовились к утренней перекличке.
Бордель спал. Редкие минуты тишины, увесистый кошелек с выручкой, ватрушка, испеченная кухаркой Анисьей. Пастораль, сущая пастораль!
Но счастье, как водится, продлилось недолго. Чуткое ухо мадам уловило скрежет металла. Перегнувшись через подоконник, почтенная женщина узрела дивную картину:
по трубе вниз головой, скребя шпорами и выписывая поджарым задом вензеля, полз поручик Ржевский. Опять.
Женщина томно потянулась, залпом допила кофе, мощной дланью ухватила беглеца за загривок и рывком вытащила в будуар.
Ручке Пульхерии Егоровне можно было посвящать оды, сонеты, поэмы! Ей по силам было сломать ляжку коню и шею полковому кузнецу Степану.
А кольца, коими были унизаны пухлые пальчики, могли поспорить с любым кастетом.
Ржевский был не только опытным дуэлянтом, но частенько дрался на кулаках с весьма темными и криминальными личностями. Оценив кондиции мадам, обмяк в задумчивости.
Пульхерия Егоровна подтянула находку поближе, отчего пышные усы поручика практически легли во внушительное декольте.
Открывшиеся взору перспективы впечатляли. Голос мадам убаюкивал. Раздался мелодичный храп. А что делать!
Вино, карточные игры и женщины утомляют .
Мадам кротко вздохнула, взбодрила гусара ударом о притолоку и поволокла вниз, в общую залу.
Вопрос: " Быть или не быть?"- из отвлеченно философского, становился жизненно насущным. Денег не было. Долги перед борделем были. И поправить это за пять минут точно не представлялось возможным.
Сбежать? Ржевский рванулся, но женщина зычно и внятно крикнула:
- Федот!
На зов явились четыре дюжих мужика:
- Почто буянишь, барин? Нехорошо. Должон, так плати!
- Так я братец, не против, денег бы добыть!
На шум начали сходиться обитательницы веселого дома. Белокурая Жози, попыхивая пахитоской, хриплым голосом произнесла:
- Стервец!
Но глаза смотрели ласково и задумчиво.
Пышнотелая Нинель, в обширном бюсте которой находили утешение и генералы, и гимназисты, вздохнула по- матерински:
- Голодный, небось?
Акулина, платная греза многих корнетов, опустила глаза. Всё знали, что влюблена в поручика страстно и бескорыстно.
Все его обожали. Он отвечал взаимностью каждой. И каждой же должен был немалую сумму.
- И как отдавать будешь, а? Может, натурой? - Жози втянула ароматный дым и по- змеиному улыбнулась.
Ржевский приосанился, крутанул рыжий пышный ус. Невысокий, сильный, ладный. Хорош, зараза!
Пульхерия Егоровна расхохоталась:
- Да нам этого, что ты подумал, даром не нать! Сам знаешь, сами с усами!
- Ты нас позабавь, - черкешенка Лейла выгнула пушистую бровь,
по - вашему, по- дворянски. Стихи там почитай, мазурку сооруди.
Гусар птицей взлетел на круглый стол посреди залы и дурашливо загнусавил:
Я вас любил. С упорством идиота,
Носил вам пирожки и колбасу.
Вы умудрились выпить два компота,
Ещё не захлебнулись? Принесу!
Я вас любил. Любил не безнадежно,
Когда таскал в коробочках эклер,
Вы на меня смотрели очень нежно,
Аж пробирало до желтушных склер,
Я вас любил неистово и страстно,
То жадностью, то нежностью томим,
Я вас любил. Любовь была прекрасна.
Но помогает от такой любви клистир!....
Так барышни не смеялись никогда! Хохотала мадам, хихикала Нинель, смеялась, запрокинув голову, Лейла.
А Жози, уронив голову в ладони, жалобно простонала:" Пушкин...!"
Отсмеявшись, мадам лихо села к расстроенному фортепьяно:
- Мазурку, сударь?
- Обижаете, канкан!
Ржевский рывком сорвал скатерть. Обернул вокруг бёдер. И понеслось! Ноги выписывали замысловатые антраша, руки попутно раздавали воздушные поцелуи. Разошелся, пустился вприсядку.
К выходу. И скрылся на глазах у обалдевшей публики...
Жози успела прокричать вдогонку:
- Поручик, а деньги?
- Гусары денег не берутс! - был его ответ...
Дамы вновь захохотали. Только Акулина, пригорюнившись, прошептала:
- Он ещё вернётся?
- А как же, он нам ещё романс должен!
Автор неизвестен