Смерть прошла мимо нашей героини в её день рождения в далёком 1987-м году, и для неё 15 февраля – День вывода советских войск из Афганистана – навсегда останется особенным днём. -Мы летели из Кабула, у меня как раз было день рождения, с цветами в самолёте была. И уже перед самой посадкой в аэропорту, смотрю -впереди кто сидел, парашюты надевают, смотрю в иллюминатор –трассы летают, ну летают и летают, зачем какие парашюты –приземляемся уже?! Самолёт приземлился, все к нему бегут. Я старшего спрашиваю: а что случилось-то? Он говорит: ты где была? - Так в самолёте. – Женщина остаётся женщиной. По вам в упор лупили и промахнулись. Я отвечаю –ну промахнулись же. –А чего с цветами? – День рождения у меня. -Ну понятно, кто на борту везунчик. 15 февраля 1989 года в 10 часов 30 минут командующий 40-й армией генерал-лейтенант Борис Громов последним из воинов Ограниченного контингента советских войск перешел мост через Аму-Дарью, разделявшую СССР и Афганистан. Жертвами этой необъявленной войны стали около 15 тысяч советских солдат и офицеров и не менее 100 тысяч афганцев. Инвалидами стали десятки тысяч людей с обеих сторон. 274 человека до сих пор числятся пропавшими без вести. Военную службу в составе Ограниченного контингента всего прошли свыше 600 тысяч военнослужащих и около 21 тысячи рабочих и служащих, которые трудились в Афганистане на гражданских должностях. Ольга Викторасовна Мочеброда как раз и была этим гражданским персоналом –медсестрой из Даурского госпиталя , куда в 1986 году пришла разнарядка – двух человек откомандировать в Афганистан. -Отправляли нас добровольно. Я тогда уже работала медсестрой в хирургическом отделении, мне тогда было 25 лет. Вот мы с Ольгой Шенаевой и полетели. Маме ничего не сказала –просто длительная командировка. Там меня определили в военно-полевой госпиталь особо опасных инфекций в местечке Джелалабад, провинция Нангархар, рядом был город военных советников - Шамархель. Мама так и не знала, военная часть, да и военная часть. Через полгода ей только сказали, где её дочка.
-Это же никак не освещалось нигде, что наши войска в Афганистане? -Да, не было вообще никакой информации, нигде ничего не писалось, не говорилось, мало кто вообще знал, что там идут настоящие бои. Сейчас всё по-другому, много всего, различных телеграмм-каналов и так далее. Раньше такого не было, но мы и целее были все. Телефонов не было, информация шла только в письменном виде, и то она вся проверялась, цензура была очень жёсткая. -А обидно не было, что никто ничего не знает и не говорят вообще об этом? -Нет. Мы работали в первую очередь. Обидно стало потом, когда мальчикам давали удостоверения участников, а нам, девочкам –нет. А ведь мы также рисковали жизнью. Многие из нас погибали там. Потом поднимали этот вопрос –что всем нужно это признание. Также самолёты подбивали, и подрывали, и бомбили, всё так же было . И мы же были именно гражданским персоналом, не боевым. Просто выполняли свою работу. Меня направили в инфекционный госпиталь, там были разные отделения, медсёстры да медсёстры – широкого профиля, то есть всё должны уметь делать. Там и дизентерия, и тиф, и амебиаз, и туберкулёз и чего только не было. Мы находились в долине среди гор: днём жара несусветная, ночью до минусов температура падала, а работали и жили мы в палатках. Палаточный городок стоял. Только у «желтушников» было здание ( пациентов, заболевших гепатитом «желтухой» -прим. ред.), для раненых медрота была специальная, тоже здание. -То есть вы оказывали медицинскую помощь, и в боевых действиях участия не принимали? -Постоянно стреляли рядом –вокруг же были посты, на них нападали, стрельба, взрывы, мы же и на самолётах постоянно летали, а их обстреливали постоянно, так что под смертью ходили все. Привыкли просто уже –работа такая. -Сколько вы там пробыли? -Год и один месяц. Девочка из Читы уехала как раз вместе с выводом войск в 1989 году. А я уехала раньше : нужно было сопровождать груз 200 и ещё одну девочку, она сошла с ума, её нужно было в больницу отправить, сопровождающих не было, вот я и полетела и сразу домой вернулась, ведь меня дома дочка и мама ждала. -Девочка сошла ума –тоже работала в госпитале вместе с вами? -Да, тоже медсестра. Но вот психика не выдержала, ведь только о стороны казалось, что тихо вроде всё и спокойно , а на самом деле- постоянная стрельба, боевые действия. Плюс общаешься же с ребятами –сегодня он ушёл на боевое задание и не вернулся, всё, миномётный обстрел и погиб. У нас как раз морг был, куда их всех свозили. Всё же это на глазах –был человек и нету его… Это всё тяжело переносить. -А что было самое страшное за это время? -Ко всему можно привыкнуть, но когда тебя похоронили заживо, это реально страшно. -Как похоронили? -У меня погибла подруга –Ольга Шинаева, а в госпиталь пришло извещение, что погибла я. матери сообщили, что я погибла. Потому что Ольга была спокойная, а я шибутная, ну и решили все, что я куда-то залезла. Меня даже похоронили те, кто со мной завтракал утром, все решили , что это я. Наш самолет сбили, когда он возвращались из Кабула. Потом разобрались, маме доктор сказал, что я жива, она в том же госпитале работала, что и я до отправки. Она когда услышала, что меня нет, у неё ноги отнялись. «Это был самый страшный день в моей жизни», -рассказывала она мне потом. -По официальным данным за время пребывания советских войск в Афганистане, погибло 15 тысяч военнослужащих. -Я думаю, их больше. А гражданских вообще особо никто не считал, погибло их немало. -Когда вы вернулись, трудно было адаптироваться, привыкать к мирной жизни? -Трудно. Тем более опять же для девочек не было реабилитации, а для мальчиков была. Мы как-то сами больше в работу уходили, иногда «перезагрузки» случались. Как-то пережили, – Ольга Викторасовна замолчала. – Война не отпускает, сколько бы времени не прошло, это всё равно какой-то след в душе, вспоминаешь тех, кого рядом нет… Сложно. Столько времени прошло –а всё равно –сложно. -Если сравнивать войну в Афганистане и специальную военную операцию, то… -На Украине всё гораздо страшнее. В Афганистане было понятно, с кем воюем, у людей другой язык, национальность. Здесь совсем другое – они же практически такие же как мы. Это очень тяжело, словно свой идёт против своего, мы же раньше были одной страной. У многих там родственники, друзья, знакомые, и это очень тяжело. Я знаю семьи, где эта операция просто разделила на непримиримых врагов: одни здесь, в Забайкалье, другие там, на Украине, и всё, мы для них оккупанты, невозможно ничего доказать. Им так промыли мозги, невозможно разговаривать. Там просто между ними пропасть образовалась. -Многие афганцы пошли на СВО? -Да, ребята отряды создали и добровольцами пошли, в Чите я точно знаю, в Забайкальске и воюют там, борзинские есть. -Сейчас совсем другие условия, вооружения? -Конечно, не сравнишь –оружие более высокоточное, гораздо опаснее, дроны различные, технологии, всё поменялось: тактика ведения боя, стратегия- абсолютно всё другое. -как Вы относитесь к тем, кто не одобряет проведение специальной военной операции? -У них есть своё личное мнение, вот и пусть сидят с ним. Разные период времени, разные эпохи, правительство для это го и есть, чтобы принимать какие-то решения. Мы же не знаем, чтобы было. если бы советские войска в Афганистане столько лет не стояли, америкосы бы свои ракеты везде понаставили. Может, нас бы и не было уже вовсе. Мы же всего не знаем, не можем видеть всей картины, почему были приняты именно такие решения. Очень хочется, чтобы закончились скорей военные действия, и все наши ребята вернулись домой живыми и здоровыми. Но задачи поставлены, их нужно выполнять. -Дети как относятся к тому, что вы участница таких событий? -Они знают, постоянно в школу меня приглашают, в различных классных часах участвую по этой теме. -Сейчас идёт разворот на 180 градусов по патриотическому воспитанию в школах, не кажется ли вам, что это какой-то перебор? -Это раньше нужно было сделать. И дети, между прочим. Нормально к этому всему относятся. У каждого человека есть потребность гордиться своей страной – это нормально вообще. -Начальная боевая подготовка в школах –тоже нормально? -Да, это очень даже хорошо. Особенно для парней – уже проще в армии им будет. А девочки сами иногда результаты лучше показывают, чем у мальчиков. Ведь начальная боевая подготовка – это, в первую очередь, чувство локтя, команды, а потом уже стрельба и метание гранаты. Дети учатся ответственности за товарища, не быть эгоистами, думать о других, чувствовать себя не одиночкой а частью в команды. Это воспитание в первую очередь, ничего в этом плохого не вижу. Такой разговор состоялся у нас с нашей гостьей из посёлка Забайкальск. И пока общались, словно обдало афганской жарой, просвистели пули, самолёт удачно сел, чудом оставшись невредимым при лобовой атаке. Погибшие друзья, мама, у которой отнялись ноги от вести о гибели дочери –так давно всё это было и так близко, очень близко стало сейчас… Наталья Никифорова
Борзинская газета
:Борзинская Газета
ЭТО БЫЛО ДАВНО.
ЭТО БЫЛО НЕДАВНО...
Смерть прошла мимо нашей героини в её день рождения в далёком 1987-м году, и для неё 15 февраля – День вывода советских войск из Афганистана – навсегда останется особенным днём.
-Мы летели из Кабула, у меня как раз было день рождения, с цветами в самолёте была. И уже перед самой посадкой в аэропорту, смотрю -впереди кто сидел, парашюты надевают, смотрю в иллюминатор –трассы летают, ну летают и летают, зачем какие парашюты –приземляемся уже?! Самолёт приземлился, все к нему бегут. Я старшего спрашиваю: а что случилось-то? Он говорит: ты где была? - Так в самолёте. – Женщина остаётся женщиной. По вам в упор лупили и промахнулись. Я отвечаю –ну промахнулись же. –А чего с цветами? – День рождения у меня. -Ну понятно, кто на борту везунчик.
15 февраля 1989 года в 10 часов 30 минут командующий 40-й армией генерал-лейтенант Борис Громов последним из воинов Ограниченного контингента советских войск перешел мост через Аму-Дарью, разделявшую СССР и Афганистан. Жертвами этой необъявленной войны стали около 15 тысяч советских солдат и офицеров и не менее 100 тысяч афганцев. Инвалидами стали десятки тысяч людей с обеих сторон. 274 человека до сих пор числятся пропавшими без вести. Военную службу в составе Ограниченного контингента всего прошли свыше 600 тысяч военнослужащих и около 21 тысячи рабочих и служащих, которые трудились в Афганистане на гражданских должностях.
Ольга Викторасовна Мочеброда как раз и была этим гражданским персоналом –медсестрой из Даурского госпиталя , куда в 1986 году пришла разнарядка – двух человек откомандировать в Афганистан.
-Отправляли нас добровольно. Я тогда уже работала медсестрой в хирургическом отделении, мне тогда было 25 лет. Вот мы с Ольгой Шенаевой и полетели. Маме ничего не сказала –просто длительная командировка. Там меня определили в военно-полевой госпиталь особо опасных инфекций в местечке Джелалабад, провинция Нангархар, рядом был город военных советников - Шамархель. Мама так и не знала, военная часть, да и военная часть. Через полгода ей только сказали, где её дочка.
-Это же никак не освещалось нигде, что наши войска в Афганистане?
-Да, не было вообще никакой информации, нигде ничего не писалось, не говорилось, мало кто вообще знал, что там идут настоящие бои. Сейчас всё по-другому, много всего, различных телеграмм-каналов и так далее. Раньше такого не было, но мы и целее были все. Телефонов не было, информация шла только в письменном виде, и то она вся проверялась, цензура была очень жёсткая.
-А обидно не было, что никто ничего не знает и не говорят вообще об этом?
-Нет. Мы работали в первую очередь. Обидно стало потом, когда мальчикам давали удостоверения участников, а нам, девочкам –нет. А ведь мы также рисковали жизнью. Многие из нас погибали там. Потом поднимали этот вопрос –что всем нужно это признание. Также самолёты подбивали, и подрывали, и бомбили, всё так же было . И мы же были именно гражданским персоналом, не боевым. Просто выполняли свою работу. Меня направили в инфекционный госпиталь, там были разные отделения, медсёстры да медсёстры – широкого профиля, то есть всё должны уметь делать. Там и дизентерия, и тиф, и амебиаз, и туберкулёз и чего только не было. Мы находились в долине среди гор: днём жара несусветная, ночью до минусов температура падала, а работали и жили мы в палатках. Палаточный городок стоял. Только у «желтушников» было здание ( пациентов, заболевших гепатитом «желтухой» -прим. ред.), для раненых медрота была специальная, тоже здание.
-То есть вы оказывали медицинскую помощь, и в боевых действиях участия не принимали?
-Постоянно стреляли рядом –вокруг же были посты, на них нападали, стрельба, взрывы, мы же и на самолётах постоянно летали, а их обстреливали постоянно, так что под смертью ходили все. Привыкли просто уже –работа такая.
-Сколько вы там пробыли?
-Год и один месяц. Девочка из Читы уехала как раз вместе с выводом войск в 1989 году. А я уехала раньше : нужно было сопровождать груз 200 и ещё одну девочку, она сошла с ума, её нужно было в больницу отправить, сопровождающих не было, вот я и полетела и сразу домой вернулась, ведь меня дома дочка и мама ждала.
-Девочка сошла ума –тоже работала в госпитале вместе с вами?
-Да, тоже медсестра. Но вот психика не выдержала, ведь только о стороны казалось, что тихо вроде всё и спокойно , а на самом деле- постоянная стрельба, боевые действия. Плюс общаешься же с ребятами –сегодня он ушёл на боевое задание и не вернулся, всё, миномётный обстрел и погиб. У нас как раз морг был, куда их всех свозили. Всё же это на глазах –был человек и нету его… Это всё тяжело переносить.
-А что было самое страшное за это время?
-Ко всему можно привыкнуть, но когда тебя похоронили заживо, это реально страшно.
-Как похоронили?
-У меня погибла подруга –Ольга Шинаева, а в госпиталь пришло извещение, что погибла я. матери сообщили, что я погибла. Потому что Ольга была спокойная, а я шибутная, ну и решили все, что я куда-то залезла. Меня даже похоронили те, кто со мной завтракал утром, все решили , что это я. Наш самолет сбили, когда он возвращались из Кабула. Потом разобрались, маме доктор сказал, что я жива, она в том же госпитале работала, что и я до отправки. Она когда услышала, что меня нет, у неё ноги отнялись. «Это был самый страшный день в моей жизни», -рассказывала она мне потом. -По официальным данным за время пребывания советских войск в Афганистане, погибло 15 тысяч военнослужащих.
-Я думаю, их больше. А гражданских вообще особо никто не считал, погибло их немало.
-Когда вы вернулись, трудно было адаптироваться, привыкать к мирной жизни?
-Трудно. Тем более опять же для девочек не было реабилитации, а для мальчиков была. Мы как-то сами больше в работу уходили, иногда «перезагрузки» случались. Как-то пережили, – Ольга Викторасовна замолчала. – Война не отпускает, сколько бы времени не прошло, это всё равно какой-то след в душе, вспоминаешь тех, кого рядом нет… Сложно. Столько времени прошло –а всё равно –сложно.
-Если сравнивать войну в Афганистане и специальную военную операцию, то…
-На Украине всё гораздо страшнее. В Афганистане было понятно, с кем воюем, у людей другой язык, национальность. Здесь совсем другое – они же практически такие же как мы. Это очень тяжело, словно свой идёт против своего, мы же раньше были одной страной. У многих там родственники, друзья, знакомые, и это очень тяжело. Я знаю семьи, где эта операция просто разделила на непримиримых врагов: одни здесь, в Забайкалье, другие там, на Украине, и всё, мы для них оккупанты, невозможно ничего доказать. Им так промыли мозги, невозможно разговаривать. Там просто между ними пропасть образовалась.
-Многие афганцы пошли на СВО?
-Да, ребята отряды создали и добровольцами пошли, в Чите я точно знаю, в Забайкальске и воюют там, борзинские есть.
-Сейчас совсем другие условия, вооружения?
-Конечно, не сравнишь –оружие более высокоточное, гораздо опаснее, дроны различные, технологии, всё поменялось: тактика ведения боя, стратегия- абсолютно всё другое.
-как Вы относитесь к тем, кто не одобряет проведение специальной военной операции?
-У них есть своё личное мнение, вот и пусть сидят с ним. Разные период времени, разные эпохи, правительство для это го и есть, чтобы принимать какие-то решения. Мы же не знаем, чтобы было. если бы советские войска в Афганистане столько лет не стояли, америкосы бы свои ракеты везде понаставили. Может, нас бы и не было уже вовсе. Мы же всего не знаем, не можем видеть всей картины, почему были приняты именно такие решения. Очень хочется, чтобы закончились скорей военные действия, и все наши ребята вернулись домой живыми и здоровыми. Но задачи поставлены, их нужно выполнять.
-Дети как относятся к тому, что вы участница таких событий?
-Они знают, постоянно в школу меня приглашают, в различных классных часах участвую по этой теме.
-Сейчас идёт разворот на 180 градусов по патриотическому воспитанию в школах, не кажется ли вам, что это какой-то перебор?
-Это раньше нужно было сделать. И дети, между прочим. Нормально к этому всему относятся. У каждого человека есть потребность гордиться своей страной – это нормально вообще.
-Начальная боевая подготовка в школах –тоже нормально?
-Да, это очень даже хорошо. Особенно для парней – уже проще в армии им будет. А девочки сами иногда результаты лучше показывают, чем у мальчиков. Ведь начальная боевая подготовка – это, в первую очередь, чувство локтя, команды, а потом уже стрельба и метание гранаты. Дети учатся ответственности за товарища, не быть эгоистами, думать о других, чувствовать себя не одиночкой а частью в команды. Это воспитание в первую очередь, ничего в этом плохого не вижу.
Такой разговор состоялся у нас с нашей гостьей из посёлка Забайкальск. И пока общались, словно обдало афганской жарой, просвистели пули, самолёт удачно сел, чудом оставшись невредимым при лобовой атаке. Погибшие друзья, мама, у которой отнялись ноги от вести о гибели дочери –так давно всё это было и так близко, очень близко стало сейчас…
Наталья Никифорова