Красногорские туристы - 9

Повесть о мальчишке, который любил…
Глава девятая.
Я хотел рассказать вам…
Я хотел рассказать вам о мальчишке, который любил…
И уже рассказал вам о главном…
О том, что он был трудолюбивым и надежным, любящим и любимым, любознательным и умелым, заботливым и дружелюбным, весёлым и непосредственным …
И обо всем этом я узнал за очень короткое время, когда мы готовились к походу и совершали его, то есть за какие-то десять дней. Выходит, пуд соли мы с ним не съели, чтобы узнать друг друга. Однако, друзьями стали. Причем, неразлучными.
Мы с ним вместе совершили-таки восхождение на Колдунью, проехали на велосипедах вокруг Южного Сахалина, сходили в поход на Курилы.
А в городе мы общались с ним почти каждый день: днем на уроках в школе, вечером на занятиях спортивной секции юных туристов, по выходным мы спускались на плотах по рекам и речушкам Красногорья или ходили на лыжах по таёжным просекам.
Без меня он сходил лишь в два больших похода: на Камчатку и в Приморье., потому что мне надо было уехать в отпуск к семье.
Всё, что я расскажу в этой главе – это лишь подтверждение лучших сторон его характера, о которых я уже упоминал и привел примеры их проявления, и поэтому можно было о них уже не говорить. Но я не мог удержаться от рассказа о его дальнейших подвигах, настолько они ярки, необычны и интересны.
Начну со второго восхождения на Колдунью . Мы предприняли его на следующий год после неудачной попытки взять эту вершину.
Я вернулся из отпуска , во время которого совершил поход, отправной точкой которого было село Зарамаг в Северной Осетии, а конечной – город Сухуми на Черноморском побережье Кавказа. Я, мой друг Виктор Левашов и моя двоюродная сестра Лариса Гусакова прошли через Мамисонский перевал, высотой почти 3000 метров, до грузинского селения Шови, оттуда доехали автобусом до Кутаиси, а затем поездом до Сухуми.
Естественно, при первой же встрече с моими красногорскими туристами я рассказал им об этом нелёгком походе и похвастался сванской шапочкой, которую приобрел в одном из высокогорных аулов. Дело в том, что такие шапочки носят только сваны, жители этих самых аулов. Эти мужчины запросто всходят на самые сложные вершины, не пользуясь никаким альпинистским снаряжением. Как сказал мне один из них: «Козел на эту гору без верёвки и крючьев забирается, а я что – хуже козла?»
Петя сказал, что эта шапочка мне очень идёт, и попросил в следующий раз привезти ему такую же.
Я заверил его, что обязательно привезу, а пока попросил его примерить мою, чтобы знать, какого размера сванку я должен купить.
Я уже не помню, кто съехидничал по этому поводу, но в любом коллективе есть человек , который во всем подозревает злой умысел.
И это прозвучало так:
- Петя, ты думаешь что с умной головы на дурную что-то перейдёт?
Я ожидал, что сейчас начнется драка, так как Петя подобных оскорблений не прощал.
Но, как ни странно, он не обиделся. Посмотрелся в зеркальце, которое подала ему какая-то девочка, и сказал:
- А это мы еще посмотрим. Вечером обязательно с тобой в «дурака» сыграю. Если по нулям выиграю, значит, поумнел.
И его оппонент был вынужден удалиться под всеобщий смех.
Этот случай получил неожиданное продолжение.
Вечером я пришел на тренировку и сказал:
- Послезавтра выходим на штурм Колдушки. Должны же мы выяснить, кто кого… Готовьте рюкзаки…
До начала учебного года оставалось три дня, в течение которых нам надо было закупить продукты, пройти до подножья горы, взойти на нее и вернуться назад. И тут очень кстати вернулся из отпуска директор, Юрий Андреевич Исаев. Он вызвал меня в свой кабинет и показал мне номер газеты «Советский Сахалин», где какой-то вездесущий корреспондент рассказывал о развитии детского туризма в Красногорске, ставя нас в пример всем районам области.
И я, воспользовавшись этим хвалебным очерком, попросил директора предоставить нам школьный автомобиль ГАЗ-51 для доставки туристов хотя бы до кордона.
Я уже не помню сколько нас было, но вы можете пересчитать участников восхождения по фотографии под заголовком главы.
Сидя в кузове, мы разучивали новую песню Пахмутовой, как нельзя лучше подходившую к нашему походу. Она называлась «Орлята учатся летать». Я услышал её, когда вечером ко мне пришли Валентин и Петя и принесли мне чеки из магазинов, так как теперь продукты они закупали сами. А в это время по радио в передаче «Разучим песню» звучала эта новая мелодия и диктор размеренно читала текст, чтобы слушатели могли записать его вслед за нею. Петя тут же схватился за карандаш, переписал его, а ночью размножил по числу восходителей.
До кордона мы ехали не более часа. И нас снова встретил Петрович, с вечной улыбкой на устах:
- Не можешь ты, Валентиныч, жить без приключений. Опять на Колдушку войско своё ведешь?
- Неужто за это время медведей и тумана не убавилось? – в его же манере спросил я.
- Тумана завтра точно не будет, а медведи по-прежнему шалят. Так что не советую тебе на этот раз по бамбучку идти. Пройдете по распадку, прямо под Колдушкину брюшину, переночуете на взгорке, а завтра с шумом да песнями прямо наверх, под самое небо.
Я отметил на карте этот маршрут, и, позавтракав, мы продолжили наш путь к вершине, планируя взять её на следующий день. Во время ночлега произошел еще один интересный случай. Среди ночи, когда я уже уснул около костра, раздался вдруг истошный и пронзительный крик, похожий на детский, когда ребенку невыносимо больно. Естественно, этот крик разбудил весь лагерь, и мы, наверное, целый час гадали, что это могло быть. Пришли к выводу, что это кричит какая-то неведомая птица.
Но утром, как раз к завтраку, нежданно – негаданно на взгорке появился Петрович, и разъяснил нам эту загадку так:
- Где-то рядом с вами живёт медведица с медвежонком, а, может быть, и с двумя. Сама она огня боится, а потому, старается уйти куда подальше. А вот ее неразумных детенышей тянет посмотреть на то, что там блестит на склоне, и они бегом бросаются прочь, чтобы удовлетворить своё любопытство. А разгневанная мать догоняет их и шлепает по по попе. А лапа-то у неё тяжелая, с женской ладонью не сравнить, вот медвежата и орут от боли, чисто как дети..
В 8.30 мы вышли на штурм горы. Сначала продвигались медленно, мешал кедрач – стланик, заросли которого асё время надо было обходить. Но выше вообще исчезла всякая растительность, и мы пошли напрямик по каменистому склону. И тут нам судьба приготовила нам еще один приятный подарок. У меня в кармане был маленький транзисторный приемник, который я купил для похода по Кавказу. Я его не выключал, так как привык слушать последние известия и хорошую музыку. И вот когда мы были уже на полпути к вершине, вновь раздалась полюбившаяся нам песня, «Орлята учатся летать».
Услышав её, Петя включил мою «Спидолу», которую он вызвался нести, чтобы не обременять меня лишним грузом. Она была нужна нам для танцев, без которых не обходился ни один привал.
Услышав эту музыку, туристы тут же вспомнили слова этой песни, вызубренный ими по Петиным шпаргалкам, и над сахалинской тайгой, над озером и морем раздалось, пусть и не очень стройное, но громкое пение: «Орлята учатся летать!»
И тут я заметил, что вчерашний Петин обидчик, единственный во всем отряде, поет, держа перед глазами, бумажку. Я остановился, и, дождавшись, когда Петя поравняется со мной, сказал ему :
- Посмотри, для кого ты писал свои шпаргалки.
Петя посмотрел, но даже не улыбнулся. Только сказал, причем, очень серьёзно::
- Этому уже и ваша шапочка не поможет…
Музыка сопровождала нас до самой вершины, так как по радио повторяли передачу «Разучим песню».
Облепив триангуляционный знак, мы сфотографировались на память о восхождении на гору Краснова, отдохнули с полчаса и спустились вниз.
Потом мы совершили вместе еще два похода: велопробег вокруг Южного Сахалина и на Курилы.
Из велопробега запомнилось посещение японского укрепарайона Харамитога за поселком Победино, когда мои туристы нашли в окопе гранату и тайком от меня подорвали ею ржавый танк, и еще примерка Петей японских касок, в которых он выглядел, как настоящий самурай.