Красногорск (Chinnai - 珍内町)

23 авг 2024

Мой друг – майор Потапов из Томари.

Борис Аксюзов

Глава третья.

Поход на Курилы.

Пришли летние каникулы, и после нескольких тренировочных походов мы собирались отправиться на Курилы. Отряд был сформирован уже давно, я получил в бухгалтерии изрядную сумму денег, для которых мои девчата пришили мне на рубашку потайной карман, мы закупили все необходимое для длительного похода и укладывали в спортзале рюкзаки.
Как вдруг туда вошел Коля Потапов, как всегда в милицейской форме с неизменным портфелем в руке.
- Куда собрались, бродяги? – громогласно вопросил он.
- На Курилы! – радостно ответили ему хором мои туристы, полюбившие его после зимнего похода на Райтиси.
- А меня с собой возьмёте?
- Да!
- А своего руководителя вы спросили?
Молчание.
А Коля подошел ко мне и сказал:
- Я, между прочим, серьезно: можно пойти с вами на Курилы?
- Если успеешь собраться до завтра, то милости просим. Еще один взрослый в отряде – это милость божья: я смогу спокойно спать ночью в палатке, не опасаясь, что мои пацаны сейчас бродят по курильской тайге в поисках приключений.
- А что мне собираться? Omnea mea mecum porto, - ответил Потапов, показав, что он не зря учился в МГУ и помнит латинское изречение, означающее; «Всё своё ношу с собой».
- Ты только переложи это «всё своё» из портфеля в рюкзак и добавь еще штормовку, два свитера, запасную обувь и три пары носков. И не забудь про фляжечку спирта на случай обморожения на вершине вулкана Менделеева, там снег круглый год лежит. Выходи завтра в Томари к утреннему поезду Ильинск - Южный. Вагон определишь по песне «Мы идем, нас ведут, нам не хочется…», которую мы будем петь специально для тебя.

Потапов – майор МВД, он привык выполнять приказы, и потому, сев рядом на следующее утро рядом со мной на скамейку вагона, сразу показал мне фляжку со спиртом объёмом 0,5 литра:
- All is done, sir!
По-английски он заговорил со мной впервые, сказав четко и ясно: «Всё сделано, сэр!», и я во второй раз убедился, что он не зря учился в МГУ. Впоследствии, когда мне надо было сказать ему что-то по секрету, я переходил на английский язык, и он прекрасно меня понимал.
Вскоре мы прибыли в город Холмск, куда на следующий день должен был прийти теплоход
«Крильон», ходивший на линии Владивосток – Холмск – Южно-Курильск . Но, когда мы прямо с вокзала зашли в порт, чтобы забронировать на него билеты, нам сказали, что он сел на камни у островка Монерон. Мы спросили капитана порта, как такое могло случиться, и тот мрачно ответил:
- Баб на путину везли... От трюма до клотика сплошные бабы... А вы сами знаете, что означает хотя бы одна женщина на судне...

Мы расположились на ночлег в спортзале одной из холмских школ, и вечером провели совещание, которое я назвал «Совет в Филях», потому что меня укусил прямо в глаз какой-то зловредный местный комар, Света Щукина, медсестра нашего отряда, наложила мне повязку, и я был похож на полководца Кутузова. На этом совете было решено ждать еще двое суток, надеясь , что «Крильон» благополучно снимут с камней и он продолжит плавание. Но надежды наши не сбылись, а вот денежные средства убавились, ибо готовить пищу в школе нам запретили, и мы питались в столовой «Рыбкоопа», где всё было дорого и невкусно.
Надо было срочно решать, что делать дальше.
И вот тут нас выручил Коля Потапов. Он позвонил своим друзьям в порт Корсаков и узнал, что туда через неделю придёт теплоход «Норильск», тоже следующий курсом на Южно-Курильск. Когда же я решительно заявил, что этот вариант нас не устроит, ибо денег на питание в течение лишней недели у меня нет, Коля легко и беззаботно сказал:
- А они нам и не нужны, эти деньги. Сейчас идёт на нерест горбуша, в любом ручье пацаны наловят ее сколько захочешь. Значит, наваристая уха на обед нам обеспечена. На завтрак - бутерброды с икрой и чай. А ужин, как гласит народная мудрость, мы отдадим врагу. Следовательно, нам нужны деньги только на хлеб и сахар. И их, кстати, можно заработать. Я знаю, что в селе Чапланово Холмского района существует совхоз, который выращивает смородину. Сейчас там идет уборка урожая, а рабочих рук им катастрофически не хватает. Завтра мы проходим пешком шестнадцать километров до Чапланова, предлагаем им сразу двадцать две пары этих самых рук и получаем зарплату, частично деньгами, частично свежей ягодой. Таким образом, наше питание в избытке будет обеспечено витаминами.
Такого я от Коли не ожидал! Он не только знал и о нересте, и о ягодном совхозе, и об оплате труда в нем, но и все рассчитал: что мы будем делать, сколько зарабатывать и как питаться.
Когда мы улеглись на последнюю ночевку в этой проклятой школе, я спросил его:
- Откуда ты это знаешь?
И он мне на полном серьёзе ответил:
- Милиция должна знать всё.

Отряд мой воспрянул духом, и мы дружно и весело выступили в поход курсом на Чапланово. По пути сфотографировались у обелиска павшим воинам, освобождавшим Сахалин от японцев, а к вечеру разбили лагерь на берегу небольшого притона реки Лютоги, в двух километрах от села.
Пока ребята готовили из рыбы, тут же пойманной руками, ужин, который мы решили не отдавать врагу, в связи с тяжелым переходом, Коля уже сходил в Чапланово и договорился о завтрашней работе.
Он же провел с пацанами короткий инструктаж, наказав им:
- Вы можете лениться, можете вообще не работать, это ваше дело. Учет и расчет ведется у них персонально. Таким образом, сколько заработаете, столько и поедите. Главное, не вредить. Не топчите ягоду, не бросайте её , где попадя. За это мы будем наказывать строго, вплоть до отчисления из отряда.
За ужином ко мне пришла неожиданная мысль: «Итак, теперь в отряде у меня есть комиссар в лице Коли Потапова. Хорошо это или плохо? Скорей всего, хорошо, потому что он пользуется у пацанов огромным авторитетом. Но он его может быстро потерять, если на каждом шагу будет читать им нотации. Впрочем, поживем, увидим».
И поздним вечером, когда мы остались с ним вдвоем у затухающего костра, я насмешливо сказал:
- А ты, товарищ Фурманов, умеешь говорить с народом.
На что он ответил мне, даже не улыбнувшись:
- Я такой же Фурманов, как ты Чапаев. А говорить с ними надо, потому что они еще многого не понимают. Хотя бы того, как дается здешним людям эта ягода.
Следующие два дня прошли прекрасно. Мы от пуза ели красную смородину, на заработанные деньги покупали пахучий, еще теплый хлеб, сахар и даже сливочное масло для бутербродов с икрой.
А вот на третий день я понял, что мы не все продумали до конца.
И перед отбоем я обратился к Потапову с вопросом:
- Слушай, Коля, а как мы будем добираться отсюда до Корсакова?
- Очень просто, на поезде, - ответил он.
- А ты считал, во что нам это обойдется?
- Нет.
- Ведь мы должны сначала доехать до Южного и там сделать пересадку на электричку. По- моему, это изрядная сумма. А у меня в смету заложен только проезд до Холмска и обратно.
- Буду думать, - пообещал он и завалился спать.

- Ну, и что ты надумал? – поинтересовался я утром.
- Мы идем пешком сорок пять километров до Анивы. На это уйдет два дня В Аниве командиром погранзаставы служит мой хороший друг, он доставит наш отряд в Корсаков на катере или вертолетом. Я сейчас схожу в село и поговорю с ним по телефону, хотя и знаю, что он мне никогда не откажет.

Итак, в тот же день, наскоро свернув лагерь, мы вышли в путь.
Я часто думаю о том, что если бы наш поход на Курилы вообще не состоялся, то один этот переход до Анивы мог утешить наши бродяжьи души. Мы шли в прекрасную солнечную погоду вдоль прекрасной реки с «неправильным» названием Лютога, слева и справа от нас стояли зеленые сопки, дорогу перед нами перебегали юркие лисички, и важно, не спеша, переходили отъевшиеся медведи. Уютные деревушки с колодезными журавлями, поили нас холодной водой и угощали сладкой клубникой, бесплатно, за красивые глазки.
Но одна из деревень была непохожа на другие и запомнилась мне навсегда. Правда, название её я забыл, а на нынешней карте вообще не нашел. Видимо, она исчезла, как и многие другие поселения на Сахалине.
Мы вошли в неё, как в безлюдный тоннель, ибо по бокам стояли не приветливые домв с красивыми наличниками, а высокие глухие заборы с колючей проволокой поверху. Было совсем тихо, ни одна собака не залаяла на нас, ни один человек не вышел навстречу.
- Что это? – спросил я Колю. – Лагерь для политзаключенных?
- Хуже, - ответил он. – Сюда после войны сослали бандеровцев из Западной Украины. Он сами строили себе дома и обносили их высокими заборами, так как враждовали даже со своими соседями. До Томари я работал участковым в Аниве, но ни разу не смог войти ни в одну из этих хат. Жестокие, но напуганные судьбою люди. Вот сейчас, я уверен, все мужчины следят за нами в щелочку забора, а в руках каждого из них вилы или что-нибудь похуже.
В центре села работал магазин с вывеской «Сельпо». Мы вошли туда вдвоем с Колей, и он галантно обратился к толстой продавщице:
- Нам бы хлеба, красавица.
- Нэма, - коротко бросила она.
- А тушенки баночек пять?
- Тэж нэма!
- А шо у вас йе? – перешел на «хохлячью мову» Коля.
- Для вас ничого нэма! – гневно ответила она и ушла в подсобку, от греха подальше.
Когда мы вышли из села я вздохнул с облегчением и предложил туристам затянуть нашу любимую песню: «Мы идём, нас ведут, нвм не хочется».

Здесь я прерву свое повествование, разделив третью главу на две части, так она получилась у меня слишком длинной.
А знаете, почему?
Потому что Потапов оказался не таким уж простым человеком, как я думал.
(продолжение следует)
-




Мой друг – майор Потапов из Томари. - 948017190973
Уха "по-чаплановски "

Комментарии