Может показаться, что мир становится все хуже и хуже:

это и надоедливый шум заполонивших нас автомобилей, и страх
перед катастрофой, которой нас пугают газеты. Но взгляд
философа, созерцающего жизнь, искрится доброжелательностью,
подмечая, что, в сущности, ничего не изменилось и по-прежнему
остаются в почете добро и красота. Если же жизнь иногда кажется
мрачной, то только от близорукости. Для тех, кто умеет
смотреть, она предстает такой же полной открытий и наслаждений,
какой она являлась поэтам прошлого. Честно говоря, задаешься
вопросом, какой художник, проходя мимоходом, вдруг превращает
жизнь в маленький шедевр. Сколько раз я был поражен вдруг
неожиданно возникавшим и так же неожиданно исчезавшим
театральным зрелищем. Вот, залитый солнечным светом, едет
грузовик, груженный углем, и угольщик с черным лицом сидит на
высоком сиденье, зажав в уголке рта удивительно зеленый липовый
стебель. А однажды, в очень ранний час я увидел здорового
берлинского почтальона, вздремнувшего на скамейке, в то время
как два других из-за цветущего жасминового куста с нарочитым
гротеском подкрадывались на цыпочках, чтобы запихнуть ему в нос
табак. Я видел драмы: манекен в нетронутом костюме, правда с
разорванным плечом, печально валялся в грязи среди опавших
листьев. Ни дня не проходит, чтобы эта сила, это ярмарочное
вдохновение не создавало здесь или там какой-нибудь
моментальный спектакль. Поэтому хотелось бы думать: то, что у
нас зовется искусством, в сущности не что иное, как живописная
правда жизни; нужно уметь ее улавливать, вот и все.
Владимир Набоков