КИНО В ТАШКЕНТЕ И ВРЕМЯ

Автор: Татьяна Перцева
Когда-то в моем детстве в народе ходил анекдот. «Есть фильмы хорошие, есть плохие, а есть — киностудии Довженко». Не знаю, кто пустил это в оборот, но анекдот злой и несправедливый. Потому, что если даже навскидку, среди «довженковцев» - «Подвиг разведчика», «Прощайте , голуби», «За двумя зайцами», «Королева бензоколонки», «Анна и командор», «В бой идут одни старики»…
Что-то вспомнилось, когда я задалась вопросом, почему для меня существуют фильмы хорошие, фильмы плохие и фильмы ташкентские, причем последние вне всякой конкуренции?
Забавнее всего, что фильмы эти в подавляющем большинстве не снимались в Ташкенте ( кроме «Нежности « и «Влюбленных», но это свято для всех без исключения старых ташкентцев), а и чаще всего, вообще вышли за пределами СССР.
Просто это фильмы, просмотр которых запомнился до последней мелочи. И с тех пор они навсегда связаны с кинотеатрами, где я их смотрела впервые. Как ни страшно, как ни ужасно, как ни горько и больно, почти ни один кинотеатр не уцелел. Вообще ни один. Здание одного еще стоит. Но переделано и изуродовано нынешними новациями до неузнаваемости. И это был не кинотеатр в чистом виде. Второй слишком монументален и еще нужен не только для показа фильмов. Остальных просто не существует. И память как-то странно выдает каждый. Стоп-кадрами.
«Три мушкетера». Американский. Самый-самый старый. 1939 год. Меня тогда на свете не было. Самуил Покрасс — старший из братьев Покрасс, соавтор песни «Красная армия всех сильней». И любимого романса «Две розы». И музыки к диснеевской Белоснежке. И музыки к «Трем мушкетерам». Который позже показывался в СССР, как трофейный Тогда все импортные фильмы были трофейными. И весь Ташкент тогда распевал:
«Вор-вор-вор-вор-вор-воришка
залез ко мне в карман.
Хотел украсть рублишко
А я его поймал»…
Конечно, мушкетеры пели о чем-то другом. Может, «а ля герр, ком а ля герр»…
Но ташкентские мальчишки английского точно не понимали.
«Тень и свет». Франция, 1951 год. В 1951 году мне было шесть лет. Это уже не трофей. Две гениальных актрисы: Симона Синьоре и Мария Казарес играют сестер. Героиня Синьоре- великая пианистка. Героиня Марии намеренно сводит сестру с ума. И все, как водится, из-за мужчины.
В те времена детей еще пускали на вечерние сеансы. Кинотеатр «Хива». Летний Улица Пролетарская. Рядом с парком Горького, парком нашего детства. Перед сеансами тогда играла музыка. Живая музыка, оркестр, в котором играл Дмитрий Штерн, завкафедрой вечернего отделения теории музыки в училище имени Хамзы. Позже я у него училась. Кинотеатр большой, и почему-то там построены балконы. Или нечто, вроде балконов. Мест много, но когда ( крайне редко) идет дождь, все теснятся под этими балконами. У входа традиционно толпятся узбечки и подростки, продававшие любимейшее лакомство — соленые и сладкие абрикосовые косточки в туго свернутых фунтиках. Рупь десять косточек. Я любила и люблю соленые.
Много лет спустя, уже в середине шестидесятых, рядом построили еще один летний кинотеатр. «Фестиваль».
Там у меня тоже есть кино. «Гангстеры и филантропы». Блестящая польская комедия, блестящего польского режиссера Ежи Гофмана, снявшего потом потрясающий фильм «Прокаженная». Почему-то как сейчас помню тот вечер, когда вместе с компанией Эвы Амосовой смотрела там фильм… осень уже была. По ночам холодно. И все равно вездесущие мальчишки лезут на деревья. По-моему, они там просиживали все вечера подряд…
Мне по-прежнему пять или шесть. Тесный зальчик « Парашютки», клуба парашютной фабрики, потом фирмы «Юлдуз», переделанный из бывшей тюремной церкви. Кумачовый плакат, прославляющий Сталина и партию. Под ногами хруст семечек, которые продают тут же, у входа. Всплывает объявление о трофейных фильмах. Это не дублирован, как большинство в то время. Субтитры. Джунгли. Тарзан. Джейн. Шимпанзе Чита. Годы спустя некрасивых девчонок так и дразнили читами, хотя смысл прозвища уже не просматривался. Пять серий.
Там же «Дети капитана Гранта. Те, настоящие. Новую версию не смотрела. Не хотела.
И музыка Дунаевского. На все времена.
Красавица Тамара Макарова и красавец Дружников в «Каменном цветке»…. Все это «Парашютка». Она навсегда.
Мне лет десять… еще один кинотеатр детства. «Дом Коммуны. На самом деле, так называется дом, рядом с которым он стоит. Так же близко, как «Парашютка». Кинотеатр «Советский». Странной круглой формы. Как цирк. Плохой звук. Небольшое фойе, с расставленными по нему столами. Страшные очереди.
Мучительно тяжелый фильм «Герои Шипки». О вечном благородстве и героизме русских солдат, собственными жизнями защищавших людей, в которых не было ни благодарности, ни чести, ни совести, как потом выяснилось. Даже, много лет спустя, воевавших на стороне фашистов..
Едва ли не драка на кассе. «Белоснежка и семь гномов». Диснеевский. Кто-то изуродовал афишу так, что теперь фильм называется «Белоснежка и семь гробов»… Достаиваемся. Волшебство фильма. На всю жизнь.
Зимний кинотеатр «Хива сгорел еще до моего рождения. На его месте построили точную копию фасада. Зимний кинотеатр «Молодая гвардия». Улица Карла Маркса. Сиречь «Бродвей»… Через дорожку — Дворец. Тогда — пионеров. Чуть наискосок — пельменная, и тут же старый кукольный со сквериком. В буфете — засахаренный миндаль. Больше нигде, только там. На крошечной эстраде — певица и оркестрик. «Ах, эти черные глаза». В «Молодой гвардии» тоже были балконы». А я совсем маленькая. Прекрасный мультик «Ночь перед Рождеством», и я в полном восторге. И «Вернись в Сорренто». Фильм-ровесник. Я тут же обмираю. Такая любовь! И песня. Лунная серенада.
Надо мной тихо звезды мерцают
И листвой шелестит ветерок,
В темном небе луна проплывает,
Словно лилии белый цветок...
Эта песня и этот фильм всегда со мной,
Еще стоп-кадр. «Дьявол и десять заповедей». Фернандель, Луи де Фюнес, Шарль Азнавур ( убийственно) Ален Делон, Лино Вентура, Даниель Дарье… И огромное фойе кинотеатра «Искра». Я уже не маленькая и потому пришла одна. В фойе, как и во всех почти кинотеатрах, висят портреты актеров. Некоторым уже много лет. И Янина Жеймо, которой уже давно нет в СССР…
Австрийский фильм-ревю «Золотая симфония». Первое знакомство с фигурным катанием и прекрасной музыкой Лотара Олиаса.
Армянская мелодрама «Песня первой любви». Бешеный успех. Армянский певец Давидян неподражаем. А песни… еще бы: Бабаджанян, слова известного советского писателя Норы Адамян. До сих пор пересматриваю, актуальности не теряет,
Еще один стоп-кадр. Французские фильмы-шедевры. «Веские доказательства» с Мариной Влади. «Тереза Ракен» с Симоной Синьоре и Рафом Валлоне. «Ноэль Фортюна « с Бурвилем. «Двойное зеркало» с Бурвилем и Мишель Морган, до сих пор сердце сжимается, как вспомню. И все это — ОДО. Парк уничтожили, великолепный зал, где столько фильмов и концертов… отреставрировали до неузнаваемости, обезличив уникальные потолки. Бывшее Военное Собрание, куда теперь пришли кухарки….Стоит упрямо перед глазами. Я совсем взрослая, школу заканчиваю… Еще живы парк ОДО, и никому не приходит в голову будущая судьба моего Ташкента.
Мне лет пятнадцать. Египетская мелодрама «Неизвестная женщина». Зал дружно рыдает. Не исключая и мужчин. Я истекаю слезами. По-моему даже пол мокрый. Первый в Ташкенте покатый пол кинотеатра «Спутник», неподалеку от «Дома Коммуны». Все то же фойе с портретами киноактеров. Совсем свой, родной «Спутник», позже «Казахстан».
«Отверженные». С великим Габеном и гениальным Бурвилем.
Сара Монтьел. «Королева Шантеклера». «Мое последнее танго»….
Совсем свой, родной «Спутник…
И снова страшная давка, Кажется, вот-вот взорвут здание «Тридцатки». «Кинотеатр «Тридцать лет комсомола».
Странно: все старые кинотеатры уничтожили. Смели с лица земли. Не стерли только мою память. Туда не доберешься.
Но почему-то. больше всего плачут по «Тридцатке». И я тоже. Убийство «Тридцатки» ударило по ташкентцам всего больнее. Когда-то здание Общественного собрания. Потом Народный дом. Потом кинотеатр. На Советской. Рядом с детской библиотекой, которая, к счастью, жива до сих пор. А дом моей подруги Милы Поляковой тоже уничтожен…
Мрачноватое фойе. И еще одна комнатка, где я читаю газету перед фильмом.
«Свидетель обвинения». Единственный фильм с Марлен Дитрих, который я видела при советской власти. Два великих актера - Марлен Дитрих и Чарльз Лоутон.
Сказать, что фильм потряс зрителей — не сказать ничего. Помню, что стены «Тридцатки» едва не лопались, а зрители, по-моему, свисали даже с потолка…
Давка. За билеты бьются так, словно в последний бой идут. «Привидения в замке Шпессарт». Курт Хоффман. «Мы — вунлеркинды», «Феликс Круль» .Тогда казалось — ужасно смешно. Сейчас не очень
И «Рапсодия». До сих пор любимейший фильм с Элизабет Тейлор, Михаилом Чеховым и Витторио Гассманом. А музыка! А исполнение! А костюмы!
На всю жизнь.
И да, я еще успела посмотреть там две серии «Анжелики. Почти перед отъездом.
До сих пор у меня при воспоминании об убитой «Тридцатке словно кусочка сердца не хватает.
Очень хорошо сказал покойный Николай Красильников:
Кинотеатр – битв, измен, страстей,
Он был всегда людских страстей опорой.
А ныне по велению властей
Он превратился в груды кирпичей,
В обломки арматуры, щебня, сора… А осень ранняя в Ташкенте хороша!
С каштана лист слетает, словно птица… Но почему волнуется душа,
Над прошлым и над будущим кружа, Чего она, бессмертная, боится? Попробуй, удержи – «Девятый вал» – Нахлынувших моих воспоминаний! Здесь я любил, страдал, переживал,
Не раз был бит, не раз торжествовал… Неужто, всё, чем жил я, пылью станет? Першит в гортани… Что мне красота Азийской осени на золото богатой? Лежит в кустах разбитая плита: «Комиссаржевская, – прочли мои уста, – Здесь выступала…» – и осколок даты.
Все прошло. А в единственном сохранившемся ( надеюсь, не пока) кинотеатре, раньше носившим название «Дворец искусств», а теперь - «Панорамный», я, затаив дыхание, смотрела «Мужчину и женщину» и «Бег».
Все эти фильмы мои, родные, ташкентские. Навсегда. Потому что связаны с памятью. И навеки ташкентскими местами. Хотя те, казалось, вечные кинотеатры, исчезли. растворились, ушли, и так мало осталось тех, кто помнит….