Памятник Усману Юсупову в Андижане.

Узбекская ССР
_
Александр ФИТЦ ЛЕГЕНДЫ СТАРОГО ТАШКЕНТА И ДРУГИЕ ИСТОРИИ-3
Боткинское кладбище, по крайней мере, для европейцев в Ташкенте живущих или живших, то же, что и Новодевичье для москвичей с одной лишь разницей – оно более демократично и доступно. Почему?
Наверное, потому, что для узбеков главным всё же является Чагатайское мемориальное кладбище, где последние лет тридцать хоронят видных политиков, деятелей науки, культуры.
Кроме уже упомянутого Шарафа Рашидова там покоится крупный партийный и государственный деятель, испытавший карьерный взлёт и головокружительное падение, но при этом устоявший на ногах и сохранивший достоинство, Усман Юсупов.
Правда, сегодня он более известен, как «однофамилец» необыкновенных по вкусу, форме и размерам юсуповских помидоров, которые всегда были (а может, и остаются?) украшением любого ташкентского стола, и которые, как гласит молва, именно Усман Юсупов начал выращивать в совхозе №4 Баяутского района Ташкентской области. Туда, свергнув с должности председателя Совета Министров Узбекской ССР, его отправили директором.
За что? За язык.
Все мы от него страдаем.
В войну Усман Юсупович Юсупов возглавлял партийную организацию Узбекистана и отвечал не только головой, но и остальными частями тела за всё, что требовал центр для фронта.
А фронт требовал и получал из Узбекистана не только продукты, обмундирование, обувь, но также самолёты, авиамоторы, миномёты, бомбы, мины, а ещё солдат.
Весной 1943 года первый секретарь повёз эшелон с подарками этим самым солдатам, которые частью сражались, а частью копали рвы под Смоленском. Вручили подарки, произнесли речи, сфотографировались на память и двинулись обратно.
Но с остановкой в Москве, так как Верховный Главнокомандующий изъявил желание побеседовать с товарищем Юсуповым. Юсупов переступает порог сталинского кабинета, здоровается, замирает вдруг:
– Который час, товарищ Юсупов? – неожиданно спрашивает генсек.
– Простите, уважаемый Иосиф Виссарионович, но часов я не ношу, поэтому время могу назвать приблизительно, а не точно.
– Приблизительно нам не нужно, – пыхнув трубкой, говорит Сталин, – нам, коммунистам, во всём точность нужна.
Потом поднимается со своего места и, подойдя вплотную к замершему Юсупову, снимает с руки часы и протягивает их ему:
– Вот, товарищ Юсупов, тебе часы, чтобы всегда мог следить за временем и если потребуется немножко опережать его.
– Благодарю, дорогой Иосиф Виссарионович! У меня нет слов… Это, если позволите, не мне подарок. Это всем нашим коммунистам, всему Узбекистану подарок. Всем нашим воинам, у которых я только что побывал.
– Знаем, всё знаем, – останавливает его Сталин. – Давай лучше поговорим о насущном. Вот ты вместе с наркомом Внутренних Дел товарищем Кобуловым сообщил в ЦК, что на территории Узбекской республики значительно возросло число случаев хищений промышленных и продовольственных товаров, особенно на предприятиях пищевой и текстильной промышленности, а также в торговой сети. И что за второе полугодие 1942 года только органами НКВД было возбуждено на расхитителей товаров 2423 уголовных дела.
– Так точно, товарищ Сталин, сообщили.
– И в этой связи для решительного пресечения хищений и разбазаривания товаров вы с Кобуловым просили разрешить создать республиканскую тройку в составе секретаря ЦК КП (б) Узбекистана товарища Юсупова, наркома Внутренних Дел товарища Кобулова и прокурора республики товарища Беляева, предоставив ей право рассматривать дела во внесудебном порядке.
– Просили, товарищ Сталин.
– Не скрою, товарищ Юсупов, у нас в ЦК было два мнения, но я поддержал ваше предложение, потому что считаю: расхитители – не просто воры, а враги государства и поступать с ними нужно соответственно.
– Спасибо, товарищ Сталин.
– Это, товарищ Юсупов, я должен поблагодарить вас за бдительность.
Беседа, вместо отведённых пятнадцати минут, длилась уже второй час. Несколько раз в кабинет заглядывал руководитель секретариата Сталина Александр Поскрёбышев, тактично напоминая, что в приёмной давно ожидает вызова Никита Хрущёв.
– Если давно ожидает, то пусть заходит. У нас от него секретов нет, – смилостивился Сталин.
Хрущёв, являвшийся членом Военного совета фронта, возник на пороге, сверкая золотыми генеральскими погонами и в брюках с красными лампасами. Почему? А потому, что незадолго перед этим в Красной Армии ввели погоны, очень похожие на царские.
Сталин оглядел его, повернулся к Юсупову и сказал:
– Ты вот повёз подарки на фронт издалека, а этот, угробил армию под Харьковом и смотри, сияет золотом, как ни в чём не бывало.
Юсупов, глянув на побледневшего Хрущёва, заметил:
– Зачем на фронт дураков посылать?
– Правильно замечание, – сверкнув взглядом, сказал Сталин. – Просто мы ещё раз решили оказать доверие этому человеку. И очень хотим не ошибиться15…
… В 1953 году вскоре, после смерти Сталина, Хрущёв вызвал Юсупова, являвшегося в то время министром хлопководства СССР, в кремлёвский кабинет. Встреча была короткой.
– Думаю, Усман, что тебе будет сложно работать с дураком.
А на следующий день вышел указ нового правительства о ликвидации министерства хлопководства страны. Усман Юсупов вернулся с семьёй в Ташкент. До 1955 года он возглавлял Совмин республики, а потом его перевели директором совхоза, и, как следствие, появились дивные юсуповские помидоры, каждый едва не в килограмм весом.
Правда, есть мнение, будто эти помидоры вывел сотрудник Узбекского научно-исследовательского
института овощебахчевых культур Карим Юсупов. Может и так, но народная молва однозначно ассоциирует их с именем Усмана Юсупова.
В 1959 году он ушел на покой и ему назначили пенсию по возрасту, правда, вместо положенной союзной в 3000 рублей Хрущёв распорядился ограничиться пенсией республиканского значения – 1200 рублей.
16 октября 1964 года, через два дня, после снятия Хрущёва, Усману Юсупову принесли выписку постановления за подписью нового председателя Совмина СССР Алексея Косыгина о назначении ему пенсии союзного масштаба и выплаты разницы суммы за прошедшие годы. Но Юсупов от денег отказался.
– Я уже прожил эту жизнь безо всяких выплат. Если можно, перечислите эти деньги в какой-нибудь детдом…