САМОЕ ГЛАВНОЕ

— Что вы пожелаете Кириллу в честь его дня рождения? — сказала Лариса Михайловна по-немецки, обращаясь к притихшему классу.
Пару минут царила тишина. Дети отчаянно пытались вспомнить нужные иностранные слова.
— Счастья! — раздалось первое пожелание.
— Здоровья! — добавил кто-то.
— Много друзей!
— Хороших оценок!
Учительница улыбалась. Слова звонко раздавались в пропитанном весной воздухе.
— Eine Katze haben! — послышался вдруг чей-то запоздалый тост. Лариса Михайловна повернула голову.
— «Иметь кошку»? — переспросила она уже по-русски.
Соня, кому принадлежала эта идея для поздравления, утвердительно кивнула.
— Да, ведь Кирилл уже давно хочет себе питомца.
Лариса Михайловна как-то рассеянно взглянула на девочку и ничего не ответила. Взгляд ее светлых голубых глаз с желтым ободком вокруг зрачка вдруг устремился на улицу.
Весна! Хорошая такая весна. Первая весна нового двадцать первого века. По бульвару расхаживают серые с синеватым отливом голуби, маленькие дети гуляют с мамами, смеются, играют, болтают, на скамейках сидят старики и старушки... Чуть меньше шестидесяти лет назад тоже были вёсны. Только совсем другие. В воздухе пахло не цветами, не молодыми листочками, не жизнью, а гарью, смертью, отчаяньем, кровью...
***
Ларису Михайловну захлестнули воспоминания. Она была тогда еще ребёнком: девочка лет восьми, долговязая с русыми, вечно кривыми косичками. То, что было до войны, совершенно стерлось из ее памяти. Она помнила только бомбы, только разруху, только стоны, крики, обломки... И кошку. Маленькую тощую рыжую кошку, которую девочка нашла у руин какого-то дома. Все в нем погибли. Осталась только она.
Лариса Михайловна хорошо, даже слишком хорошо помнила, как грязная, голодная и избитая кошка сидела на серой выжженной почве у страшного погоста, в котором были погребены все, кого она знала и любила. Но цвет её рыжей огненной шерсти не сочетался с ужасом, творившемся вокруг — он был светом в темном царстве, искрой, надеждой, звездой... И сирота забрала кошку. Они были одинаковыми: измождённым, беспризорными и одичавшими. Лариса Михайловна помнила, как сейчас, прикосновение горелой теплой шерсти к животу.
Они, словно тени, бродили по закоулкам, разыскивая любую еду, любой ночлег. Лето выдалось жарким, почти без дождей. Когда немцы ушли, они сбежали в лес и поселились там у реки, кое-как перебиваясь до октября ягодами, кореньями, а порой даже листьями, то и дело совершая вылазки к водоему, который темной лентой свился вдоль сосен, дубов и елей.
Осенью больная и простуженная девочка бредила и металась в лихорадке в продуваемом всеми ветрами шалаше. Дни выздоровления становились все реже. Но на груди ее неотступно лежала рыжая кошка, которая грела ее... Выпал снег, земля стала промерзать, ветер усилился, синие от холода губы девочки шептали имена... Имена всех, кого она любила. И в этом списке было имя «кошка». Не отлучаясь ни на охоту, ни за водой, изрядно исхудав, кошка умирала вместе с ней и готова была стоять до конца.
Через тот лес пробирался отряд немецких солдат, спасаясь от советских войск. Один из врагов заметил шалаш, пока его товарищи оставались где-то в отдалении. Услышав чье-то хриплое дыхание, он зашел внутрь, готовый выстрелить и убить противника. Но увидел лишь замерзшую девочку без сознания, да кошку на ее груди. Он не смог выстрелить. Рука не поднялась. Другой бы, может, и прикончил на месте русскую, тем более что она не могла оказать никакого сопротивления, но этот солдат не смог. Он укрыл ее своим плащом и накормил кошку. А потом вернулся к своим и ушел вместе с ними…
Лариса Михайловна так никогда и не узнала его имени, может, он вернулся на родину и остался жив; может, его убили в бою; может, расстреляли за какое-нибудь предательство соотечественники… Она не знала. Может, он был и не очень хорошим человеком; может быть, даже очень плохим человеком. И он, конечно, убивал советских людей… Но она не судила об этом. Не могла судить. Она всё равно в глубине души была благодарна ему… Не могла быть неблагодарна. Может, поэтому и стала преподавать немецкий, как бы стараясь доказать миру, что и там, в Германии, есть что-то хорошее…
На следующий день пришли советские солдаты. Они забрали с собой девочку в немецком плаще и, когда узнали о том, кто она и откуда, доставили ее к бабушке, чей дом находился в поселке по пути. Ей отдали кошку и оставили в бедной деревенской избе с родственницей. Лариса Михайловна до сих пор помнила светлые лица солдат и золотые глаза кошки…
***
— Лариса Михайловна, что-то случилось? — привел ее в чувство голос Сони.
Она вздрогнула и оглядела класс:
— Нет-нет, всё хорошо, всё в порядке. Я просто хотела сказать, что вы не назвали чего-то важного. Пожалуй, что даже самого главного. Мира над головой.
Класс как-то тут же притих, будто смутившись. И вдруг… скрежет коготков, взмах хвоста… На подоконник запрыгнула маленькая рыжая кошка! Самая настоящая, самая живая, пушистая, с короткой лучистой шерстью.
— Мне не мерещится? — слабым голосом спросила учительница.
— Нет, это действительно кошка. Прогнать? — деловито заметил Артем.
— Нет-нет, не надо… пока…
Кошка перепрыгнула на парту к Кириллу. Мальчик начал гладить рыжую спинку.
— Можно я ее заберу? — спросил он взволнованно. — Мне родители уже давно разрешили, просто мы всё никак не можем питомца выбрать… Можно ведь, да, Лариса Михайловна?
— Я не могу тут ничего сказать… — оторопела учительница. — Конечно, если тебе разрешат родители… Это у вас последний урок?
— Да! — хором отозвался класс.
— Я же говорила, что он любит кошек! И мое пожелание тут же исполнилось! — гордо заявила Соня.
Дети начали переговариваться, а кошка всё сидела на парте Кирилла, тихонько мурлыча. Ее золотистые глаза устремились на Ларису Михайловну и той показалось, что кошка ей подмигнула… Хотя, может просто показалось…
Автор: канал «ИсторииРыжегоКота»