Папа ставил пластинку в проигрыватель, осторожно опуская иголку.

- Вот, послушай! - говорил он.
И я слушал. Очи чёрные, очи жгучие…
Я разглядывал конверт пластинки. На ней был изображён красивый человек в атласной рубашке. У него было совершенно необычное лицо, не похоже ни на одного человека, которого я знал. Оно было совершенно не наше, среднерусское. Такие у нас не встречались. Он был похож скорее на итальянского дона или на испанского сеньора.
Пел он тоже непохоже на других. Казалось бы, всем известный романс. Но в его исполнении он завораживал. Было в этом исполнении и плач, и надежда одновременно.
- Это Николай Сличенко, - говорил Папа.
И это совсем выбивало мое восприятие из колеи. Как может этот красивый человек носить такое простое имя?
Пройдёт много лет, и меня однажды столкнёт с ним судьба.
На одном Дне рождения одного известного человека. Я расскажу ему о том, как папа ставил мне пластинку, как его внешность и его имя вводили меня в когнитивный диссонанс.
Николай Алексеевич улыбнётся белоснежной улыбкой и скажет:
- Спасибо
- За что? - удивлённо спрошу я.
- За то, что слушали меня. И папе вашему тоже спасибо.
- Это вам спасибо! - возрожу я.
- Нет, нет, вам - ответит он - без тех, для кого я пел, это все не имело бы никакого значения.
А вчера Николай Сличенко умер. Ему было восемьдесят семь лет, и до последнего дня он оставался очень красивым человеком.
Очи чёрные, очи жгучие…
© Александр Гутин, скопировано со страницы автора в ФБ
#опусыИрассказы