ИСПОВЕДЬ БОМЖА
✨Главы 10 и 11 заключительная
10. - И куда собралась? - вдруг услышал я полу пьяный голос Виктора, который вышел на терассу из комнаты и сев у окна, открыл бутылку.
Налив в стакан, он залпом выпил, от чего я поморщился, а он понюхав чёрный хлеб, откусил. Разжевывая хлеб, он смотрел недовольно на Наталью.
- В город еду, Костя пропал, - ответила Наталья, надевая на голову пуховый платок, декабрь месяц был холодным.
- Ааа...всё равно этот щенок человеком не будет. Тюрьма по нему плачет. Зверем смотрит на меня, будто я виноват в том, что его отец бросил, - говорил Виктор, зло посмотрев на меня.
- Чего болтаешь? Спать ложись, коли выпил, - строго сказала Наталья.
- А ты меня жизни не учи! Я зарплату тебе приношу? Приношу. Работаю, как волк в поле, чего ещё надо? А вот твой сучонок никогда не работал, на шее сидит. Был бы моим сыном, удавил бы вот этими руками, - показывая свои мозолистые руки, со злостью сказал Виктор.
Я напрягся, очень хотелось врезать ему по морде, Наталья видимо почувствовала, что я злиться начинаю.
- Не обращай внимания на него Сергей, что с пьяного возьмешь? Не ведает, что болтает, пошли. Я готова, - сказала Наталья, схватив меня за руку, за мой сжатый кулак.
- Кто тут пьяный? Я что ли? Дура ты баба! Дура и есть... - опуская голову на руки, сложенные на столе, пробормотал Виктор.
- Идите уже, только возвращайся быстрее дочка. Я ж места себе от волнения не найду, - провожая нас до двери, сказала Татьяна Степановна.
Всю дорогу Наталья молчала, наверное стыдно было, за мужа. Только в поезде она вдруг заплакала и разговорилась.
- Вот ведь жизнь...думала счастливой буду, а вон, как всё обернулось. Сын вырос и что из него выйдет, неизвестно, Виктор пьёт почти каждый день. Ты то хоть счастлив, Серёжа? - спросила она, вытирая платком нос и глаза.
- В том, что с тобой произошло и моя вина есть. Может тебе настоять надо было, чтобы мы не разошлись тогда. Сын всё таки у нас уже был. Чёрт, ты прости меня Наталья, - ответил я, положив свою руку на её руку.
- Ты ни в чём не виноват Серёжа. Просто не любил, верно? А как без любви жить то? Вот и я Виктора не люблю. Всё думаем, а что соседи скажут, если опять разойтись, уже со вторым мужем и терпим, терпим... так и жизнь мимо проходит, - опять заплакав, произнесла Наталья.
- Нельзя терпеть, понимаешь? Нельзя! Гони его в шею! Ну какой он муж тебе? - жалея Наталью, воскликнул я.
- Да что ты о нём знаешь? Гони...легко сказать, гони. Пропадет он без меня совсем. Так хоть обстиран, да накормлен. Да и дочь у нас, уже взрослая, семнадцать лет. Ладно, хватит обо мне. От судьбы не уйдешь. Сам то как живёшь? - перестав плакать и тяжело выдохнув, спросила Наталья.
- Хорошо живу. Очень хорошо...пока Костя не приехал. И что ему неймётся...и деньги ему давал каждый день. Врал и воровал. Ладно бы только это, чуть дочь мою не изнасиловал. Гад, - вспомнив, что случилось, со злостью, выговорил я.
- Этот гад, твой сын Серёжа, не смей его так называть. Вот чужую девочку дочерью называешь, а родного сына гадом, - обиделась Наталья.
- Лена мне не чужая, я вырастил её. Ладно, прости, волнуюсь я просто, - виновато сказал я.
- Ничего, мы просто оба на взводе. Вот где его искать, а? - опять заплакав, сказала Наталья.
Выйдя из вагона, мы с Натальей, пешком прошли к моему дому.
- Серёжа! Господи! Да где же ты был? Я же волновалась! - открыв на звонок дверь, воскликнула Люба.
Из-за стены появилась Наталья и Люба сразу замолчала.
- Прости дорогая, пришлось срочно уехать. Костя не появлялся? - спросил я и приглашая Наталью в квартиру, зашёл следом за ней.
- Нет, не появлялся. А появился бы, не впустила, - заявила Люба.
- Люба, это мама Кости, Наталья, - укоризненно сказал я, кивая головой в сторону Натальи.
- И что теперь? Может ты всю семью её сюда перевезешь, а? - спросила Люба.
- А что это ты вдруг, Костю не впустила бы? Он между прочим, сын Сергея и имеет на эту квартиру такие же права, что и ты, - ответила Наталья.
Ссора переходила в крик.
- Надо же, о правах вспомнила! Сына правильно воспитать надо было! Вырос, насильник и вор! - громко отвечала Люба.
- Что это Вы так кричите? Соседи сейчас сбегутся, - выходя к нам в прихожую, сказала Евдокия Павловна.
- Вот мама, полюбуйся! Приехала мама этого негодяя! - воскликнула Люба.
Никогда свою жену не видел такой. Всегда такая спокойная, вдруг кричала и не успокаивалась.
- Я не к тебе приехала, за сына переживала, вот и приехала! - кричала в ответ Наталья.
- Надо было раньше переживать, поздно уже. Вырос твой сын и вырос негодяем, - отвечала Люба.
- Перестаньте кричать, криком мы ничего не добьёмся, - попытался я успокоить женщин.
- Не смей моего сына называть негодяем! - крикнула Наталья.
- А ты прав, криком мы ничего не добьёмся. Я просто утром пойду в милицию и напишу заявление на твоего сына, попытка изнасилования несовершеннолетней. Вот и всё, посидит, подумает, может и осознает что натворил. Хотя навряд ли осознает... - уходя в комнату, сказала Люба, более спокойным голосом.
От этих слов Любы, Наталья сразу успокоилась и пошла следом за ней.
- Простите нас Люба. Сами понимаете, сын всё таки, переживаю за него. Не надо ничего писать, найду его и домой увезу, - сказала Наталья.
- Аха, он так и уехал. Что ему в деревне то делать? Там наверное и воровать нечего, - садясь на диван, сказала Люба.
- Ну зачем Вы так? Так то, Костя мальчик неплохой, не знаю, где я его упустила... - заплакав, ответила Наталья.
- Поймите Наталья, Костя уже не мальчик. Он взрослый парень и должен отвечать за свои поступки. Как мать, я могу Вас понять, но Костя уже не изменится, - ответила Люба.
Было довольно поздно, когда все разговоры прервал звонок в дверь.
- Костя! Это Костя! - вскочив на ноги, воскликнула Наталья.
Я пошёл к двери, открывать, за дверью и правда стоял Костя.
- Явился значит? И где тебя носило два дня? Мать извелась совсем, - сказал я, думая, что мои слова о матери его проймут.
Но парень меня не слушал, он прошёл мимо меня, даже не здороваясь.
- Мне деньги нужны! - заявил Костя, оглядывая всех и наконец внимательно посмотрев на мать.
- Костя, сынок? Где же ты был? - кинулась к нему Наталья.
- Я что, непонятно говорю? Мне деньги нужны! - убирая руки матери со своей шеи, которая обняла его, повторил Костя.
- Ты что, пьян? - спросил я и подошёл к нему.
Но алкоголем от него не пахло, только глаза беспокойно сверкали, каким-то нервным блеском.
- Мама, объясни ты ему наконец, мне деньги нужны! - громче повторил уже приказным тоном, Костя.
- А денег нет! Тебе же не рубль нужен и ни пять. Сто, двести? Сколько тебе нужно? - спросил я.
- Сколько есть? Да, триста рублей хотя бы дай, - сказал он.
- Костя, сынок? Зачем тебе столько денег? Ты что натворил опять? - в панике спросила Наталья.
- А ты не поняла? Думаю, он принимает наркотики, иначе как объяснить блеск его глаз? Алкоголем от него не пахнет, значит или проигрался или наркотики, - сказал я.
- Ужас, ну и сыночек у Вас, - тяжело опускаясь на диван, сказала Евдокия Павловна.
- Да, уж точно не позавидуешь. Хорошо, что мы не родили с тобой детей Сергей, Бог миловал, - качая головой, сказала Люба.
- Копейки ты не получишь. Собирайся, в деревню с матерью поедешь, - строго заявил я.
- А ты кто такой, чтобы мне приказывать? То же мне, папаша! - истерично засмеявшись, крикнул Костя.
- Зачем же ты приехал сюда, если не считаешь меня своим отцом? - спросил я, обидевшись.
Впрочем, я понимал, что он прав. Но и денег давать ему, я был не намерен.
- А что мне в деревне было делать? Скукота одна, - с безразличием ответил Костя.
- Костя, прошу тебя сынок, поехали домой. Оставь семью отца в покое, - взмолилась Наталья.
- А зачем? Чтобы смотреть на пьяную рожу твоего Виктора? Или выслушивать вечные упрёки деда с бабкой? - спросил Костя.
- Не смей так говорить о них! Не благодарный! Что ты за человек? Собирайся, поедешь домой, - строго заявила Наталья.
- Значит, денег Вы мне не дадите? Ладно. Сам найду, - сказал Костя и стал открывать ящики в стенке, ящики комода...
- Да что ты делаешь? Ох негодяй! - завопила Евдокия Павловна.
Люба стояла в оцепении, ничего не соображая. Я не выдержал и схватив Костю, оттолкнул от комода. Не удержавшись, он упал на пол, но тут же вскочив, подскочил ко мне и ударил кулаком мне в лицо. В глазах у меня потемнело и я с силой ударил его в челюсть. Раздались крики женщин, начался переполох, мы схватились с Костей и я смог прижать его к полу, он буквально рычал:
- Отпусти гад! Отпусти меня!
Не выдержав, я схватил его за шиворот и поволок к двери. Не соображая, что делаю, я просто вытолкнул его за дверь. Наталья выскочила за ним.
- Господи! Что же мне с тобой делать? Костя! - кричала Наталья.
Но Костя не слышал её, он был в бешенстве и бежал по лестнице вниз. Наталья едва поспевала за ним. Мне стала жаль её. Я понимал, что Костя, как сын потерян и для меня и для неё. Конечно же она его не догнала и часа через два, вернулась к нам. На дворе была глубокая ночь. Евдокия Павловна уже спала, выпив сердечные капли, а мы с Любой сидели в зале и тихо разговаривали.
- Не вини себя Сергей, ты ни в чём не виноват. Поверь мне, если этот парень такой, он бы и с тобой вырос таким, - говорила Люба, держа меня за руку.
- Кто знает, может и нет. Что с ним теперь будет? Может лечить его надо? - скорее себе, говорил я, когда вернулась Наталья.
- Я не догнала его, скрылся в темноте. Я искала везде, но его нет. Вы простите меня, что пришлось вернуться. Некуда на ночь глядя мне идти. Утром рано уеду, - устало сказала она.
- Хорошо, что вернулась, я на диване тебе постелю, отдохни, вымоталась ты с сыном. Большой он уже, это его жизнь. Оставьте Вы его в покое, его уже не исправить, - сказала Люба, поднимаясь с дивана.
Наталья и я промолчали, да и что мы могли сказать, ведь Люба была права, упустили мы с Натальей Костю. Рано утром, когда проснувшись, я вышел из спальни, Натальи уже не было. Видимо уехала, когда все в доме спали. Через два дня, ко мне на работу пришёл мужчина средних лет, в милицейской форме, в форме капитана. Я сразу понял, с Костей что-то случилось. И я не ошибся, капитан сообщил мне, что Костю арестовали, его обвиняют в разбойном нападении.
- Ваш сын вчера избил, потом ударил ножом мужчину, забрав у него деньги, - сообщил мне капитан.
- Мужчина жив? -? потухшим голосом, спросил я.
- Жив. Ему повезло, но он в больнице и пока в тяжёлом состоянии. Захотите его проведать, он в центральной клинической больнице, Ушаков Андрей Семёнович, - сказал капитан.
- А сын...что ему грозит? - спросил я, не смея смотреть в глаза капитану.
- Потерпевший пока заявление не написал, Вашего сына скрутили на месте происшествия, двое ребят. Они и вызвали скорую и милицию. Вы знали, что Ваш сын употребляет наркотики? В его крови обнаружили и это уже не шутки. Три статьи светят Вашему сыну, - сказал капитан.
- Можно мне его увидеть? - спросил я.
- Можно, я следователь по его делу, Вавилов Олег Григорьевич, выпишу Вам разрешение на свидание. Но Константин ничего не отрицает и чистосердечно во всём признался, это ему зачтётся конечно на СУДе, но не умиляет его вины. Думаю, лет семь ему обеспечено, это самое меньшее, что ему грозит, - сказал капитан.
Когда я зашёл в отделение и прошёл на свидание с сыном, мне стало не по себе от его вида. Злости в глазах не было. Безразличие происходящего и мольба о помощи.
- Папа, вытащи меня отсюда. Я не могу здесь оставаться, - просил Костя.
- Я не смогу этого сделать сын. Тебя обвиняют в употреблении наркотиков, ограблении и нанесении тяжких. Скажи спасибо, что потерпевший жив остался, - ответил я, сев напротив Кости.
- Зачем же ты тогда пришёл? Чтобы натации мне читать? Не можешь помочь, уходи, я тебя не звал. Если ты не можешь помочь, мать тем более не сможет. Прощай! Рад небось, что избавился от меня? - с какой-то ненавистью и горечью, спросил Костя.
- Дурак ты сын! Так ничего и не понял. Жаль... прощай, - сказал я и встав, вышел в коридор.
Придётся опять ехать в деревню, надо было сообщить Наталье, мать ведь, волнуется. Пожалел, что телефон не записал, хотя бы конторы, где она работала, в голову не пришло. Но потом вспомнил, что можно в справочной узнать. Короче, ехать не стал, нашёл номер телефона и позвонил Наталье на работу, в трубку слышал её плач.
- Видимо судьба у нашего сына такая. Когда СУД? Я приеду. Ты уж объясни своей жене, ведь не к кому мне больше пойти, - глухим голосом, говорила Наталья.
- Пока следствие идёт, узнаю, когда СУД будет, позвоню. Ты уж береги себя Наталья. Как говорится, от сумы и от тюрьмы...сама понимаешь. У тебя дочь, о ней подумай, - успокаивал я её.
Не таким образом я хотел избавиться от сына, нет. Сознаюсь, не хотел, чтобы он жил со мной, но чтобы и в тюрьму сел, я тоже не хотел.
Константин лишь усмехнулся.
- Не жди меня, долго очень, - лишь и сказал он.
А на меня он даже не посмотрел ни разу. Любил ли я его, я и сам не знал. Да, родился парень от меня, но и всё. Вырос без моего участия, да и относился ко мне, как к чужому, даже руку на меня поднял. Что уж теперь. Я не дожидаясь, когда его уведут, покинул зал заседаний СУДа и подождал, когда Наталья выйдет. Она плакала, мне стало жаль её. За эти месяцы, она будто постарела лет на десять.
- Поехали ко мне, отдохнёшь, поешь, домой поедешь завтра, - предложил я.
Она не ответила мне ни согласием, ни отказом и я взяв её под руку, повёл к остановке. Люба ничего не сказала, когда вечером пришла с работы. А Евдокия Павловна участливо готовила на стол.
- Что же тут поделаешь Наталья? Главное жив твой сын, выйдет. Может изменится парень. Эх, ну почему так себе жизнь то ломают? Глупый. А ты не убивайся так, чай не умер, выйдет, - говорила она.
- Спасибо Евдокия Павловна. Какой, никакой, сын мой, - только и ответила Наталья.
- Ну что, сколько дали Косте? - спросила Люба, войдя в комнату.
- Восемь лет дали, - ответил я.
Наталья так ничего и не поев, всё время плакала.
- Наталья, хватит плакать, себя изведешь. А у тебя дочь на руках, её ещё вырастить надо. Будешь ездить к нему, кажется в три месяца один раз разрешается свидание, - сказала Люба.
Евдокия Павловна заставила Наталью выпить горячий бульон, с трудом, но Наталья выпила и легла спать. Уснула она сразу, видимо последние дни вымотали её.
- Жаль её, вот ведь вырос оболтус. Знал бы, сколько горя матери приносит, - сказала Люба, с сожалением посмотрев на спящую Наталью.
Утром я проводил её до поезда и она уехала. Много лет я не видел Наталью, к сыну я не ездил, знал, что мне он рад не будет, но и с Любой отношения стали натянутыми. Видимо Костя что-то надломил, а может просто, притёрлись к друг другу, но тем не менее, я чувствовал, что Люба изменилась по отношению ко мне. Правда о разводе речи не было, жили вместе под одной крышей и всё. Лена выросла, стала очень красивой, со светлыми волнистыми волосами, нежной кожей и прекрасной фигуркой. Она закончила школу, поступила в институт, хотя желания учиться, у неё не было. Познакомилась с парнем, иностранцем, кажется влюбилась девочка и заявила, что бросает учёбу, выходит замуж за иностранца и уезжает с ним в Америку. Мы были в шоке, особенно Люба. Единственная дочь уезжает, но решение Лены было твёрдое. Со слезами собирая Лену в дорогу, Люба кажется смирилась после того, как дочь сказала ей, что через год она может вызвать мать к себе.
Евдокия Павловна часто болела, а после отъезда любимой внучки и вовсе слегла. Правда Лена звонила часто, рассказывала, как хорошо и богато живёт во Флориде. До сих пор не могу понять, как ей вообще удалось уехать за границу, может у жениха её связи были, вроде отец его в Москве, в посольстве работал и сам всё организовал. Но как бы то ни было, Лена уехала и кажется жила неплохо. После смерти Евдокии Павловны, Люба стала настаивать на том, чтобы мы продали квартиру.
- Ну зачем нам четырёх комнатная квартира Серёжа? Мамы больше нет, Лена в Америке, да и я скоро поеду к ней, мне деньги нужны, - говорила она.
- А как же я Люба? Ты хочешь меня одного оставить? - спросил я.
- Но ты не являешься отцом Лены и тебя не выпустят из страны, пойми. А я, как мать, имею права поехать к дочери. И потом...возвращаться назад, я не собираюсь Серёжа. Ни что меня здесь не держит, - ответила Люба.
- Понятно...значит и я уже не держу...жаль. Оно конечно, стар я уже, никому не нужным стал. Конечно, находи людей, продавай квартиру. Мне и однокомнатной хватит. Много ли старику надо? - со вздохом сожаления, сказал я.
- Ты всё и сам понимаешь. Между нами давно нет никаких чувств и даже привязанности. А дочь у меня одна, кроме неё никого у меня нет. Скоро она родит, понимаешь? Внук или внучка у меня родится, я им нужна, прости... - ответила Люба.
Продавали квартиру месяца два, пока клиента нашли, пока квартиру мне отыскали, в общем, переехал я в новую квартиру из старого фонда, перевёз только самое необходимое. Почему-то захотелось взять с собой этажерку Евдокии Павловны и столик старинный. Казалось, только она и относилась ко мне хорошо. Люба забрав деньги, уехала, с тем, чтобы уже никогда в страну советов не возвращаться. Я остался один и часто стал задумываться, а для чего я вообще жил? Ни семьи, ни детей, если Костю не считать, который и не признавал во мне отца. Пару раз приезжала Наталья, очень постаревшая, пополневшая от тревог и тягот жизни. Родителей она похоронила, ушли в один год. Муж её Виктор тоже умер, пил много и заработал цирроз печени. Дочь уехала в Новосибирск, там вышла замуж, к матери приезжала редко. Получалось и Наталья осталась одна. Вот я и думал, не разошлись бы мы с ней тогда, как бы сложилась наша жизнь? В начале девяностых я узнал, что Костя вышел из тюрьмы, Наталья конечно была очень рада. Но от прежнего Кости ничего не осталось. Озлобленный, жестокий, обиженный на всех и вся, он даже говорил сквозь зубы. В деревне он оставаться не захотел и заявился ко мне.
- Ну что батя, здравствуй что ли... - сказал Костя, вваливаясь в квартиру и оглядываясь.
- Вернулся значит...мать как? Что же она с тобой не приехала? - спросил я.
- Болеет она, постарела совсем. А ты тоже смотрю постарел. Один живёшь? А где же бабка, жена, дочь? - спросил Костя и беспардонно открыл холодильник.
- Евдокия Павловна умерла четыре года назад. Лена замуж вышла, в Америку с мужем уехала, Люба к ней поехала, - ответил я и поставил чайник на плиту.
- В Америку? Надо же...красивая девка была, - сказал Костя, нарезая хлеб и колбасу.
- Что собираешься делать? Чем заниматься будешь? - спросил я.
- Хм...чем я могу заниматься? Образования у меня нет, заводы не работают. Посмотрим...поживу у тебя, осмотрюсь, может и найду подходящую работу, - ответил Костя.
И остался. Только работать не хотел, вымогая мою пенсию. В квартиру стал приводить дружков, много пил, а то и женщин приводил. В такие дни, он меня просто выгонял из квартиры. Одна комната, мне там места не было. Да я и сам не хотел оставаться с ним, честно говоря, боялся. В пьяном угаре Костя был ещё злее и беспощаднее. Однажды он пришёл один, грустный такой и сообщил, что умерла Наталья, мать его. Соседи её похоронили, дочь вроде приезжала на похороны, а Костя поехал в деревню уже после похорон. С сестрой своей сводной, Костя не имел особого желания общаться. Недолго думая, через пол года, дом он продал, почти за копейки, деньги промотал. А я то, грешным делом, подумал, что может быть поехать к ней, к Наталье значит и доживать с ней уже свою старость. Оно вон как вышло. Только и дома я оставаться не хотел, собрал свои пожитки и ушёл...куда и сам не знаю. Только бы не с ним, с единственным сыном своим. Зверем стал, часто руку на меня без причины поднимал, вот я и не выдержал. Из этого района подальше, чтобы не дай Бог, не встретиться с ним ненароком. Вот и поселился в подвале, с двумя такими же, как я. Грустная история жизни, думаю и читать то, что я написал, неинтересно будет никому. Это я так, от нечего делать написал. А может и уроком будет кому-нибудь. Жизнь то, она очень короткая, время вспять не воротишь. Ошибки то каждый совершает, да только не каждому эти ошибки исправить можно. Сейчас я чувствую, немного мне осталось и оборачиваясь на свою жизнь, думаю...что самые лучшие мои годы прошли на войне. Именно на войне. Там я прожил не зря. Что стало с Костей, я не знаю, но думаю, тоже закончит свою жизнь не весело. Но это его жизнь, в которой меня нет и не было. А был ли я вообще?
На этих строках, записи заканчивались.
Дочитав последние строки, мне очень захотелось узнать, как умер этот человек и я с утра пошёл к дому, в подвале которого и нашёл эти бумаги. Расспросив жителей, я узнал, что да, жил тут старик, обросший и грязный такой, побирался у церкви, кормили соседи его иногда. Нашли его мёртвым месяц назад, куда увезли и где похоронили, никто не знал. Вот так, в нескольких бумагах описана вся жизнь данного человека. Только после того, как я почитал её...так сказать исповедь, я к своей семье стал относиться бережнее и осмыслив свою жизнь, понял, ведь старик прав был, жизнь слишком коротка и быстротечна, чтобы мы могли её расстрачивать попусту. Сжигать записи я не стал, подумал, может ещё кто почитать захочет. Отнёс в библиотеку, там от папки старой сделал обложку и подписал крупными буквами, "Исповедь бомжа"
А вдруг, кто-то и почитать захочет? Поучительно вроде.
КОНЕЦ.
#ШаираБаширова_ИсповедьБомжа_опусыИрассказы
Публикация с согласия автора для группы Опусы и Рассказы
Очень жаль человека. Вот они судьбы Человеческие..... Я желаю вам, всем читателям и автору всех земных благ!!!