Благодарность .

Никита размазывал по лицу слезы и сопли, никак не мог успокоиться. Ему было не столько больно, сколько обидно за то, что сестра обещала его не выдавать, а сама!!!!
- Мам, это он сломал ту молоденькую яблоню, когда полез за яблоком. А ещё он курит махорку, слизывал сметану в кринках, обрезал кожуру с сала, брал хлеб для голубей, а потом из рогатки по ним стрелял и много-много чего такого, за которое надо тебе его отхлестать и в угол поставить.
Полина выслушала Дашу и, видя, как рыдает пасынок, сочла правильным сначала его успокоить, а потом уже отругать. Она одной рукой его обняла, прижала к себе, а другой рукой поглаживала его непослушные волосы. Фартуком вытерла ему сопли и слезы, ласково сказала:
- Даша, я никогда не поверю, чтобы Никита мог это сделать. Я думаю, что это кошка, она рыжая, бессовестная, как лиса, очень любит сметану. А рогатку он, видимо, на улице нашел. Наверное, хотел выкинуть и забыл, так и носит в кармане. И спички я мимо печурки положила, и он подобрал. Никита наш ещё тот хозяин, он же мой первый помощник.
Никита слушал и не дышал. Он перестал шмыгать носом, навострил уши, и было заметно, как глаза его стали излучать искорки радости. Он весь встрепенулся, поднял голову и посмотрел в глаза мачехи. Ему очень хотелось в них увидеть нежность, любовь, а в первую очередь понимание, что он, если и делал что-то из перечисленного сестрой, то это не для того, чтобы навредить матери, а просто хотелось ему слизнуть сметаны именно из крынки, ведь такой толстый слой вкусной с желтизной жирной массы так соблазнял. Ну как тут не полакомиться? А кожица соленая, отрезанная от большого куска сала, да с душистым хлебушком разве не вкусно? А запах махорки разве не напоминает батю, который постоянно на работе? А ведь так хочется к нему прижаться. Да что она понимает, эта курносая ябеда? Она же мала думать, как я, сама не одолевает открыть замок в чулан. Так нет, вместо того, чтобы мне подсоблять, она бежит ябедничать!
Полина звала к себе Дашу и приступала к перемирию. Брала их ладошки в свою большую ладонь и долго держала, при этом говорила:
- Вы самые родные люди, любите и не обижайте друг друга. Конечно, Никита, ты иногда озорничаешь шибко, но ты и мне помогаешь по хозяйству, как настоящий мужик. Ну а ты, Полина, может, и хорошо, что наблюдаешь за порядком, но все же он же твой брат, его надо иногда понимать, прощать и стараться не замечать его проделки. Это он же потом будет как старый дед харкаться кровью, так как махоркой свои лёгкие загубит. Это он же будет маяться животом от кожуры. Это он больше не сорвёт яблок с засохшей яблони, и он же от жирной сметаны будет бегать по кустам. Он все поймет, но попозже.
Никита опять прижался к мачехе, и так ему было хорошо! Но Даша его оттолкнула и приложилась всей своей головой к груди Полины. Она так обнимала мачеху, что было видно, как она желала своими маленькими руками всю ее сжать, втиснуться во внутрь. Ей не хотелось ее делить с Никитой, и он, как старший, это понимал и уступал сестре самое дорогое: тепло, нежность, ласку материнских рук. Полина брала на колени Дашу и что-то шептала на ухо. Никита не выдерживал и тоже вис на шее матери. И так втроем молча признавались в любви.
Родители Никиты и Даши погибли на заминированном поле сразу же после войны. Разрабатывали целину и плугом зацепили мину. Оказалось, немцы заминировали полосу от партизан со стороны леса, и именно там разрабатывали целину Егор с Анной. Дети остались в трёхлетнем и годовалом возрасте сиротами.
Друг, приехавший навестить своего однополчанина, увидел ужасающую картину. Голодные, исхудавшие детки сидели в холодной избе рядом с заболевшей бабушкой, которая сильно кашляла, и было видно, что у нее был сильный жар. Петр понимал, что детям не выжить в такой обстановке: или с голода умрут, или простынут и, как бабушка, слягут. Не долго думая, он забрал всех к себе. Благо жили они в соседних уездах. К другу приехал на лошади. Погрузив небогатый скарб на телегу, тронулись после обеда в путь.
Петр был уверен в том, что жена примет детишек и бабушку без возражения. Он много рассказывал о друге, о том, что ему обязан жизнью, поэтому Полина приезд гостей приняла с низким поклоном. Петр, видя состояние бабы Марфы, понимал, что задержись он на некоторое время, и неизвестно, что стало бы с ней и с ее внуками. Петр объяснил жене, что гости, возможно, на время, надо детишек на ноги поставить и бабушку вылечить, а потом, если захотят, с ними останутся жить, если нет, то отвезем назад, а то, может быть, они поселятся в доме бабушки Полины.
Но сначала надо было вылечить бабу Марфу, а уж потом, что Бог даст. Фельдшер после осмотра больной сказала:
- Не нравится мне ее сердечко. Лёгкие-то подлечим, жар уберем, кашель утихомирим, а вот сердечко? Как будто птица в клетке бьётся, а потом от своего бессилия опускает крылья. Видать, много горя хапнула, много пережила. Сердце-то не резиновое, от горя не растягивается, а разрывается.
Раиса Викторовна пожала плечами и, глядя на испуганных детей, сказала:
- Ох, Полина, хватит ли у тебя рук всех на ноги поставить, накормить, обстирать, вылечить? Посмотри на выступающие ребра, ввалившейся живот, острые лопатки, впалые щеки и черные круги под глазами. Ох, много тебе придется потратить сил и времени, чтобы детей поставить на ноги. Не знаю, справишься ли.
Полина сама заробела, ведь Петр пропадал на работе день и ночь, его руки были незаменимы на стройке, на полях, на ферме, и дома не было свободной минуты для отдыха, а если выпадала доля минуты, то занимался по хозяйству. Так и приходилось Полине одной заниматься детьми.
Прошел месяц.
Бабушка помаленьку поправлялась, но тоска по дому, страх за дальнейшую жизнь детей надрывали ее сердце. Она постоянно плакала, не желала кушать, так как считала, что отбирает кусок хлеба у чужих людей. В себе замкнулась и в один день вышла на улицу и больше не вернулась. Ее нашли далеко от дома мертвой. Схоронили ее рядом с сыном и снохой.
Полина не могла иметь своих детей и по этому поводу очень сокрушалась. В одно время думала, что Петр может ее бросить. Вон сколько вдов, незамужних девиц, бери, кого хочешь. Но когда привез он детей, она поняла, что Бог защищает не только их от сиротской доли, но и ей даёт испытание на материнскую участь. Бабка повитуха всегда говорила: "Почему вся вина за неспособность понести ребенка лежит на бабе? Вроде мужик тут не при чем, вроде он участия не принимает, из-за угла выглядывает, запузатит баба его или нет". И на самом деле, до появления детей в их семье Полину называли бездетной, пустой, и все жалели Петра. Никто даже не мог подумать, что, может быть, дело не в Полине.
Дети очень быстро поправились, Даша сделала первые шаги. Полина, услышав первые слова "мама" и "папа", заплакала. Детки были счастливы, они получали настоящую материнскую любовь и заботу. Полина не заметила, как прошли годы.
Петра народ избрал председателем совхоза, а это значило, что домой приходил только переночевать. Иногда с собой брал Никиту, который от счастья находиться рядом с батей весь сиял. Полина в подрастающем Никите видела особые человеческие качества. Он любил мечтать, фантазировать, был нежадным и никогда не врал. Он постоянно обижался на сестру за то, что та ябедничала, и при этом никогда ее не толкал, а только говорил: "Вот посмотришь, вырасту я, мамку и папку к себе жить заберу. И они ничего делать не будут, а только отдыхать. А ты будешь жить одна, потому что ты жадина, вредина и ябеда. Из-за тебя мама плачет".
А Полина действительно иногда плакала. Она представляла своих родных детей, которые могли так же ее любить, встречать с работы, обнимать, так же ябедничать друг на друга, но при этом она не могла представить свою жизнь без приемных детей и начинала ещё сильнее плакать. А Никита - её сильнее обнимал и обещал никогда не бедокурить.
По селу прошли слухи, что председатель стал часто захаживать к учительнице, соответственно, сделали один вывод: мужик загулял. Язвительные, завистливые бабы не раз намекали Полине на измену мужа, а то и без намека могли больно ущипнуть. Полина возвращалась домой и, обнимая детей, всегда плакала. Испуганная Дашка говорила, что Никита хорошо себя вел, что даже полы сам подметал, воды принес, двор убрал, картошки начистил. А Полина плакала по одной причине: она боялась, что сплетни и есть правда, по-прежнему считала себя виноватой, что не смогла родить детей.
Услышав про себя всякие сплетни, Петр решил поговорить с женой:
- Я вижу, что ты боишься со мной первой начать разговор, тогда я скажу. С Ольгой Михайловной мы не ухажоримся. Мне, кроме вас, никто не нужен. Просто скоро начнется строительство школы, и мы кое-что обсуждаем. Мне хватает других проблем, ещё не хватало, чтобы я отчитывался за каждый свой шаг перед сплетницами. Есть ты, я и наши дети, и между нами нет никого.
Полина замечала, что когда ей плохо, не зависимо, будь это физическая боль, либо душевная, Никита относился к ней с утроенной заботой. Он тысячу раз подойдёт и предложит свою помощь, обязательно потрогает лоб, поцелует и, вздыхая, скажет своей сестре:
- Не шуми, не прыгай, маме не до нас.
И вот эти слова "не до нас" были лекарством: "Как это не до вас? Да вы же мои помощники, вы мои ненаглядные, что же я раскисаю, что же я захандрила, зачем беспокою детей своим перепадом настроения?" Полина вставала и с улыбкой на лице начинала разговаривать с детьми.
Но однажды она на самом деле заболела, ей стало очень плохо на ферме, она потеряла сознание. Ее привез Петр домой и практически занёс на руках. Уложив в кровать, приказал детям ее не беспокоить. Никита на цыпочках подходил к мачехе и желал одного: прижаться к ней, поцеловать и заверить, что он хорошо себя ведёт и готов все делать по хозяйству.
Петр уходил на работу, когда ночная темень нехотя сдавала свои позиции рассвету, и возвращался, когда звёзды сияли на небе, и луна восседала, словно на троне. Никита действительно был за хозяина дома. И какое же было удивление Полины, когда проснулась, то заметила на полу лежащего сына. Он принес одеяло, подушку и лег рядом с ее кроватью, а на стульчик поставил стакан воды. Не успела Полина встать с кровати, как голова закружилась, тошнота поступила к горлу и опять без чувств упала на кровать. Никита быстро сбегал за фельдшером.
Долго не могли понять дети, почему больная мама после разговора с тетей смеялась, потом сквозь слезы плакала, а потом, обнимая их, тихо сказала:
- Какая я счастливая. Нет, я не так сказала. Какие же мы счастливые и как же я вас всех люблю!!!!
Автор : Наталья Артамонова.
#КраснаяБусинка_опусыИрассказы