Свекровь не слышала, как Анна вышла из квартиры, и продолжала говорить.

Ужин уже подходил к концу, когда Анна рискнула рассказать мужу о том, что её давно волнует, и о чём она до сих пор не решалась поговорить.
— А твоя мама, Андрей, каждый день обзывает и унижает меня, — как бы между прочим заявила Анна и смело посмотрела на свекровь. — Что вы так на меня смотрите, Добромила Богдановна? Скажете, не так? Скажете, не было такого? А как угрожали мне, тоже забыли? Не было, скажете?
Анна посмотрела на мужа.
— Когда тебя нет, Андрей, твоя мама постоянно угрожает мне. Гадости мне говорит, даже когда я в ванной нахожусь или в туалете. Подойдёт к самим дверям и говорит. А вчера она сказала, что когда-нибудь я усну и не проснусь. И мечтает, чтобы я поскорее исчезла не только из вашей квартиры, но из её и твоей, Андрей, жизни. Она сама мне об этом говорила.
Анна снова смело взглянула на свекровь.
— Что? Скажете, что и этого не говорили? А как толкнули позавчера, тоже не помните? Кулаком в бок. Когда проходили мимо и якобы споткнулись. Вы мне чуть ребро тогда не повредили, Добромила Богдановна. Вот, посмотри, Андрей, он стал уже тёмно-синим.
Анна показала мужу свой бок.
— А если я ребёнка жду? — продолжала Анна. — Не думали об этом? Или из-за нелюбви ко мне, вы готовы жертвовать всем? Даже здоровьем своих будущих внуков и их матери? А может, наоборот? А? И вы сделали это нарочно? Чтобы у меня не было детей?
— А ты ждёшь ребёнка? — испуганно спросил Андрей.
— Не знаю. А почему нет? Всякое может быть. Правильно? Мы ведь хотим детей и всё для этого делаем. Может, и жду! Я сейчас не об этом, а о твоей маме. О вас, Добромила Богдановна. За что вы меня так не любите?
Добромила поняла, что сейчас самое время уйти из кухни.
«Пора сбегать, — подумала она, — но сделать это нужно красиво. Чтобы всем стало ясно, как я оскорблена, обижена. И что мне нехорошо. Надо подумать о чём-то грустном. О чём бы подумать? А — вот! Придумала! Вчера в сериале главная героиня поссорилась с любимым. Несчастная женщина. Мне её очень жаль. Прямо до слёз».
Глаза Добромилы стали постепенно увлажняться. Когда они достаточно наполнились слезами, Добромила с удивлением посмотрела сначала на невестку, затем на сына. Сделала вид, что хочет что-то сказать, но передумала, потому что не нашла сил. После этого она грустно улыбнулась, встала из-за стола и, чуть качнувшись, слабой походкой, опираясь на стену и мебель, вышла из кухни, тихо прикрыв за собой дверь.
— Мама! — протягивая руки, крикнул ей вслед Андрей.
Но было поздно. Добромила уже закрывала за собой дверь.
«По-моему, вышла я красиво, — весело подумала свекровь, — жаль только, что не видела их лиц. Но я могу это себе представить. Гадости я ей, видите ли, говорю, когда она в туалете или в ванной. Ну, говорю! И что? А кто тебе поверит, что я говорю? В том-то и дело, что никто. Потому что в такое поверить очень трудно. Такое даже представить трудно, а не то что поверить. Смешная, честное слово. Нашла, кому жаловаться. Сыну моему. Неужели она всерьёз полагает, что хоть какой-то сын поверит, что его мать способна стоять у дверей туалета и говорить своей невестке гадости? Нет, она не смешная. Она просто не в себе».
Отойдя от кухни на несколько шагов, Добромила улыбнулась, развернулась и, радостно потирая руки, тихонечко на цыпочках вернулась к закрытой двери кухни и стала слушать. Счастливая улыбка сияла на её довольном лице.
— Вот зачем ты так, Анна? — строго произнёс Андрей.
— Что «зачем»? — уточнила Анна.
— Зачем ты наговариваешь на мою маму? Я же знаю, что моя мама на такое не способна. И я не понимаю, зачем ты так поступаешь. Ведь она к тебе со всей душой. Разрешила нам жить в её квартире, пока на свою не накопим. Предоставила в наше распоряжение самую большую комнату. А сама ютится в маленькой!
— Её комната всего на один метр меньше нашей.
— И что? Меньше ведь. Наша — 18, а её — 17 метров.
— Меньше, — согласилась Анна. — Но её комната в 17 метров с застеклённой шестиметровой лоджией. И того 23 метра. Так что не надо говорить, что её комната меньше.
— А то что нам с тобой не надо было холодильник покупать? Потому что мама выделила нам целую полку в своём холодильнике. И целый ящик в морозильной камере. И в результате мы смогли сэкономить кучу денег и отложить их на покупку квартиры. Это, по-твоему, ничего не стоит?
— Да лучше бы мы свой холодильник купили. А квартиру снимали. А то приходится теперь и на себя, и на неё еду покупать. Это как? Нормально, по-твоему?
— Тебе не стыдно такое говорить, Анна? Ты должна перед мамой извиниться.
«Так её, сынок, так, — радостно думала Добромила, — ишь, чего удумала. Мать с сыном решила поссорить. Не выйдет. А жить в своей квартире я тебе разрешила только по одной причине. Чтобы ты рядом всегда была. Так мне легче портить тебе жизнь. А не пусти я тебя в свою квартиру, и что тогда? Вы бы попросту сняли её. И никаких методов против тебя у меня тогда не было бы. Ни в гости же к вам каждый раз ездить без приглашения?
Хотя, в гости, конечно, можно. Но здесь есть риск. Вдруг ты меня перестанешь пускать. А здесь я хозяйка, и ты у меня всегда перед глазами. И живу я за ваш счёт. Квартиру и еду вы мне оплачиваете.
И сына моего ты ни в чём не убедишь. Потому что в ту чудовищную правду, которую ты ему говоришь, нормальный человек просто не сможет поверить. А мой Андрей — нормальный.
И получается, дорогая невестушка, что? Твоё слово против моего, вот что получается! И придётся тебе передо мной извиниться.
Эх, ты, наивная простота. Куда тебе против меня. Чтобы со мной тягаться, тебе хитрости не хватит. Прежде поживи с моё, тогда, может, и научишься. И то едва ли. С твоей-то прямолинейностью».
— А твоя мама предупреждала, что ты мне не поверишь, — произнесла Анна.
— Не смей! — закричал Андрей. — Так говорить про мою маму! Сейчас же пойди и извинись перед ней.
— Ну, тебя, — тихо ответила Анна, поднялась из-за стола и вышла.
Добромила вовремя успела отбежать от двери.
— Ну, что, рады, небось? — спросила Анна, проходя мимо свекрови.
— Ну, зачем ты так, доченька, — громко и ласково произнесла Добромила и больно толкнула Анну кулаком в спину.
Вернувшись на кухню, Добромила посмотрела на сына.
— Я ничего такого не делала и не говорила, сынок, — сказала она, — ты мне веришь?
— Верю, мама, — ответил Андрей. — Ты не обращай на Анну внимания. Я уверен, что она это не со зла наговорила. Просто... У неё, наверное, на работе что-то случилось. #опусы Поэтому и чувствует душевное напряжение. Вот она и чудит. Так-то она хорошая. И я люблю её.
— Да я и не обижаюсь, сынок, — произнесла Добромила. — Я ведь всё понимаю. И правильно ты говоришь, у неё, наверное, с работой не всё в порядке. Вот она и наговорила лишнего. А так-то она женщина хорошая. Правда, ей бы специалисту показаться не помешало. А то что же дальше-то будет? Кого же она нам родит? Подумай, сынок. Да и опасаюсь я с ней один на один в квартире оставаться. У нас ведь здесь и ножи, и вилки. Может, их спрятать? А? Сынок? Ты как думаешь?
— Ножи и вилки?
— На всякий случай. А то... Кто её знает. Я уже серьёзно опасаюсь к ней спиной поворачиваться.
— Даже не знаю. А как же мы без ножей и вилок будем, если спрячем их?
— Тоже верно, — грустно вздохнув, произнесла Добромила. — Никак. Ладно. Уж потерплю как-нибудь. Буду осторожной. Но, в любом случае, знай, что я люблю вас обоих, а её к тому же ещё и очень жалею. Но специалисту ей показаться стоит.
Добромила сделала себе ещё чай и бутерброд с ветчиной и сыром. Подмигнула сыну и стала есть.
— Скоро Новый год, — произнесла она. — Надо подумать, как его праздновать будем. Я списочек составлю, что нужно приготовить. Передашь потом Анне. Договорились?
Андрей с радостью согласился. Он был счастлив, что мама так быстро прощает обиды и теперь ни на кого не сердится.
«Это же надо, — думал он, — её жестоко и незаслуженно оскорбили, а она... Продолжает спокойно жить, как ни в чём не бывало. Каким же добрым сердцем нужно обладать, чтобы вот так просто не держать зла и легко прощать обиды? Поразительно. Как же я хочу, чтобы моя Анна хоть чуточку была похожа на мою маму».
А Анна в это время уже хотела собирать вещи и уходить. Но сдержалась.
«Сперва нужно сделать так, — подумала Анна, — чтобы Андрей убедился, что я его не обманываю. А после можно и уходить. Надо что-нибудь придумать, чтобы Андрей сам услышал, как его мама со мной разговаривает, когда его нет дома. Но как это сделать? А что если записать её слова на диктофон, а после дать послушать Андрею? Точно. Так и сделаю».
У Анны сразу поднялось настроение. И она мало того, что вернулась на кухню, но и извинилась перед свекровью.
— Простите, Добромила Богдановна, была не права, — произнесла Анна. — Погорячилась. Молодая ещё. Не объезженная. Поэтому и вышла за границы дозволенного.
Анна села за стол, налила себе чай и сделала себе бутерброд с сыром, шпротами и зеленью.
— Может, и в самом деле, ребёнка жду? — продолжала она, откусывая бутерброд и делая глоток чая. — А? Добромила Богдановна? Как? Такое возможно? Вы, когда Андрея ждали, наверное, тоже со свекровью грызлись?
— К сожалению, Аннушка, мне не повезло, как тебе, — грустно ответила Добромила.
— Не повезло, как мне? — удивилась Анна. — Да ладно. А что так?
— У меня не было свекрови, — вздохнув, ответила Добромила, тоже делая себе такой же бутерброд, как у Анны. — Я вышла замуж за сироту.
— Ах, простите, Добромила Богдановна, — воскликнула Анна. — Я не знала, что в вашей жизни было такое горе.
— Ничего страшного, — сухо ответила свекровь, с трудом сдерживаясь, чтобы при сыне не наговорить невестке каких-нибудь гадостей.
Андрей не замечал в словах Анны скрытой иронии и сарказма. Он радовался тому, что между мамой и Анной снова установились хорошие отношения.
А вот Добромила сразу почувствовала истинное настроение Анны. И тут же поняла, что невестка задумала недоброе.
«Поэтому и весёлая такая, — подумала Добромила. — Даже извинилась. Не иначе хочет вывести меня на чистую воду. Вон с каким аппетитом уплетает бутерброд. Вижу, вижу. Недоброе.задумала.
Но, как? А главное, что она хочет сделать? Думай, Добромила, думай. А что если она решила записать мои слова на диктофон? Это вполне возможно. С неё станется. Такая подлая натура у этой девчонки, что она на всё способна. Нажмёт кнопочку на диктофоне и спрячет его в карман. Почему нет? Легко!
Как хорошо, что я догадалась о её хитрости. Нужно будет с ней теперь аккуратно разговаривать. И когда замечу, что она меня записывает, говорить только нежные и ласковые слова. Вот будет потеха».
Через три дня Анна поняла, что свекровь разгадала её хитрость.
«Только впустую время потратила, — думала Анна. — Свекровь как чувствует, что у меня диктофон в кармане. И сразу такая ласковая становится. Вся такая вежливая. Аж тошно. А стоит только без диктофона с ней встретиться, так сразу получаю в свой адрес и оскорбления, и угрозы, и тычки. Как ей это удаётся? Может, у неё прибор есть? Который сообщает, что я с диктофоном? А иначе я не могу объяснить её прозорливость. Загадка».
Конечно же, у Добромилы не было никакого прибора. Всему виной был счастливый вид Анны, когда в её кармане был спрятан включённый диктофон. В такие моменты Анна ничего не боялась и вела себя очень смело. А свекровь это сразу подмечала. И тут же становилась доброй и ласковой.
Но стоило Анне остаться без диктофона, как тут же это отражалось на её внешности. В глазах появлялся страх. А Добромила это сразу видела, и Анна получала от неё по полной программе.
Но однажды ночью Анна поняла, как именно свекровь до всего дознаётся. И придумала другую хитрость. Без диктофона.
«Если диктофон так сильно влияет на моё поведение и внешность, — думала Анна, — придётся действовать без него».
Анна пришла на кухню готовить ужин без включённого диктофона. Добромила, которая была уже там, сразу это поняла и начала говорить гадости, ничего не опасаясь. Она говорила, говорила, говорила. Без остановки. А Анна слушала и молчала.