Она развелась, и мир рухнул.

Разлетелся по кусочкам вместе с собственной кожей. И приходилось ходить по улицам прямо вот так — голой, без кожи. Улицы были слишком узкими, на каждой из них встречались знакомые, которые точно знали, что она сейчас голая. Тыкали пальцами, не тыкая. Одними глазами. Пачкали этими взглядами и включали струи сожаления, которые не отмывали, а только размазывали еще больше.
Город жал и казался слишком тесным. Треснувшим на до и после. Хотелось сесть в поезд и уехать в никуда. Дочка, достаточно взрослая для того, чтобы всё понимать, тихо сказала:
— Уезжай. Тебе надо. Освоишься и заберёшь меня. Мы тут с бабушкой не пропадём.
И она села в поезд на Москву. Там можно затеряться, пропасть с головой, напялить невзрачную футболку и никто и не заметит, что ты голая. Ей надо. Всю дорогу она хватала рюкзак и хваталась выйти — обратно, к дочери. А потом оставалась сидеть на полке — вперёд, в Москву...
— Погоди, погоди, — говорю, — а кто у тебя в Москве?
— Никого. Одна знакомая, отдыхали вместе, разрешила пожить у неё месяц.
Месяц на осмотреться, затеряться и найти работу. А ещё квартиру и деньги на пропитание. Своё, дочкино, бабушкино. Найти работу среди тысяч безработных. Москва ведь сложный город. Жизнь ведь сложная штука.
Но она просто пошла мыть подъезды. Много, каждый день, с утра и до вечера. Оттирать грязь с полов и грязь с собственной души. Наводить порядок на лестницах и в собственной жизни. Выгонять запах тлена запахом хлорки. Хлорка пахнет чистотой, а не просто химией, замечали?
— Как же это было круто, ты даже не представляешь! Эта работа — она же меня спасла! Я каждой ступеньке благодарна!
Молодая девчонка с высшим образованием моет полы — и благодарна этому? Я стою и с сомнением смотрю в ясные глаза.
Через год она разогнулась, посмотрела на только что вылизанную лестничную клетку и положила тряпку. Всё. Кажется, отмыла. Можно начинать рисовать что-то новое на листиках своей судьбы. Она бралась за кучу работ: курьером, помощником геодезистов, лазальщиком по стройкам и котлованам, в мороз и в ветер. Сама просилась, потому что интересно. Хотела жить на полную и не бояться ошибаться.
Училась, пахала, радовалась частым приездам дочери. Благодарила каждый день, что он настал. Каждого человека, который улыбнулся. Прошлое — за то, что было. Будущее — за то, что о нем можно мечтать.
Я встречаюсь с ней в рамках собственного эксперимента по принятию благодарности. Я вообще ее не умею принимать, стесняюсь, тушуюсь и не понимаю, «а че такова» я сделала. Я знаю, что надо научиться и силком отвечаю «да» на приглашение в театр. В знак благодарности за какой-то пост, который как-то помог. Преодолеваю собственное «а че такова» психологической аргументацией.
И она идет рядом со мной, вся подпрыгивающая от уличного тепла, интересного вечера, хорошего настроения, прекрасного представления и случайного выходного. Ах да, выходной у нее теперь от детей. Потому что вдруг встретился человек, завязались отношения, оформился брак, переехала дочка и родились еще двое непоседливых пацанов. Жизнь забила фонтаном со всеми своими радостями и проблемами.
И она снова благодарна без конца: городу, который ее затерял и укрыл, работам, которые ее очищали и заставляли бежать, мужчине, который взял за руку и за каменную стену, дочери, которая повзрослела раньше положенного, но многому научилась за это время, сыновьям, которые не дают спать ночами, но заставляют улыбаться каждое утро...
Я иду рядом и заряжаюсь этой энергетикой. Умением быть благодарной каждому встречному и случайному. Отдавать полученное без жадности или стеснения. Любить жить, любить работать, любить отдыхать и любить любить. Очень питает, правда, даже если просто идешь рядом.
© Лёля Тарасевич