Суземка и Суземский район

18 апр 2017

Газета "Рассвет" 1982 г.

Прищепов Александр
Красные орлята
СУЗЕМКА. Немногим известно название этого села. Затерялось оно на окраине обширных Брянских лесов. Лишь железнодорожная одноколейка проходит через него, да грунтовая и несколько, полузаросших травой, узких лесных дорог связывают Суземку с другими районными центрами и окрестными селами.
Небольшое тихое село. Но и сюда в октябре 1941 года нагрянула война. Она ворвалась на его тенистые улицы гулом фашистских танков, треском мотоциклов, дробью автоматных очередей. С гортанными криками солдат в зеленой униформе пришла беда в бревенчатые дома, добротно и с любовью построенные руками дедов и отцов…
Погрузился в темноту большой пятистенный дом Сухаревых. Но не до сна было в эту ночь. Свернувшись калачиком под стареньким, залатанным ватным одеялом, Шурик пытался понять, что происходит там, за окном. Его слух улавливал урчание моторов, глу-хие голоса. Ворочалась в постели мать, вздыхала. Изредка всхлипывала Рива, жена старшего брата Николая, учителя истории.
Шурик знал, что брат — белобилетник. Это слово он запомнил с того дня, когда Суземка провожала на фронт мобилизованных. Понурый ходил Николай:
— Эх, Рива. Если б не «белый билет», меня бы тоже призвали в армию, а так выходит, не годен.
И теперь Николай мрачный. За весь вечер даже слова не сказал. О чем он все думает? Шурик повернулся на другой бок, тихо позвал: «Коль!» Ему не ответили. Опять стали наплывать мысли. Шурику припомнился последний урок истории в их шестом классе. Николай Карпович, всегда энергичный, имевший привычку, объясняя, прохаживаться и неожиданно задавать вопрос тому, кто отвлекся, на этот раз, ссутулившись, сидел за столом. Все напряженно молчали, даже непоседа и озорник Ваня Шанцев по обыкновению не ерзал на скамье и тоже не отрывал взгляд от учителя. Шурик обратил внимание, что веки у брата покраснели, а лицо посерело, словно не спал несколько суток.
Ребята, я всегда говорил вам правду —Николай Карпович встал, медленно прошел по классу и с уверенностью сказал: — Помните, историю нашей Родины мы еще будем изучать. Обязательно будем!
«Нет, не такой мой брат, чтобы сидеть сложа руки — подвел итог своим мыслям Шурик. — Ну, а мы как же? Надо бы с дружками увидеться...»
Утро выдалось хмурое. Неприятно, по-осеннему накрапывал дождь. Огородами миновав два дома, Шурик постучался к Цуприковым:
- Петь, выйди.
Дружок не заставил себя долго ждать.
Айда на чердак школы. Поглядим, что делается в селе.
Пока добирались до школы, Петя поведал, о чем говорили дома взрослые.
Шурка, знаешь бой какой был! Танков сколько у леса побито! А немцев!.. Они своих убитых хоронили, так на нескольких фашинах свозили...
Со школьного чердака была видна большая часть поселка. Носами, уткнувшись в оконное стекло, ребята наблюдали, как суетились немцы у здания районного Совета. Там стояли легковые машины, мотоциклы. Должно быть, начальство разместилось. По домам ходили вооруженные автоматами солдаты.
Вдруг внизу, у входа на чердак, послышался шорох. Ребята мигом отпрянули от окна. Однако опасения были напрасны. Это явились их одноклассники и друзья по уличным играм Гриша Мамоненков и Коля Демченков, Коля, не по годам степенный, уравновешенный — учился он только на пятерки. — Сейчас был расстроен и не скрывал этого. Оказывается, в их доме поселился немецкий офицер.
Не могу я видеть его самодовольное пьяное рыло. Ведет себя, как хозяин. Курку ему на завтрак, яйцо... И скоро ли выгонят отсюда проклятых гадов?
Слушайте, — взволнованно заговорил Гриша, — Петька наш сказал, что партизаны в лесу объявились. Суземские будто средь них есть... Уж они-то зададут немцам жару.
Комсомолец Петр Мамоненков для своих младших братьев, пионеров Гриши и Вани, являлся самым авторитетным человеком. Они ловили каждое его слово, гордились его силой. «Петька наш пудовую гирю одной рукой свободно выжимает» — рассказывал своим сверстникам Гриша. Скучали, когда его не было дома. Только в последнее время Петька совсем от дому отбился: Днями где-то пропадает. Гриша несколько раз видел его вместе с Иваном Володовым, работавшим на радиоузле радистом, которого знали все мальчишки. Знали, что он комсомольский секретарь, что как-то в поезде вступился за девушку, обижаемую хулиганами, был сброшен под откос и лишился ноги. «Нет, неспро-ста Петька зачастил к Володову, — размышлял Гриша, видно, что-то задумали комсомольцы. Есть у них какая-то тайна».
Ребята! — Гриша вплотную придвинулся к дружкам. — А может, нам в лес податься— и бух-бух по немцам.
— А что? — поддержал его Петя Цуприков. — Идея!
Не дурите, пацаны, — вставил свое слово Коля, — нельзя нам. Меня, то сразу немец хватится, матери худо будет. Да и вас из дому не пустят.
Мальчишки примолкли и опять прильнули к окну. На Первомайскую улицу въезжала колонна немецких автомашин. Дождь прекратился, но от того, что жители Суземки не покидали своих домов, что немцы гоготали во дворах, играли на губных гармошках веселые мелодии, было тоскливо на Душе.
Молчание нарушил Шурик Сухарев:
— Пора расходиться по домам. И без команды моей никуда!
Его голос звучал твердо, и ребята признали в нем того, кто до прихода фашистов был заводилой всех игр в войну, «красных» против «белых», в «казаки-разбойники», кто воз-главлял походы мальчишек Первомайской улицы против ребят с Побужи, находящейся на другой окраине Суземки, за железнодорожной линией. В мальчишеских «боях» Шурик был неодолим. Его уважали за хватку и смелость, за веселый нрав.
Ареной ожесточенных «сражений» была разбитая в одну из бомбежек водонапорная баш-ня. - Ее потемневшая коробка возвышалась неподалеку от железной дороги. И, как утверждали первомайцы, находилась на их территории. Но мальчишки с Побужи взбирались на самый верх башни и водружали там свое «знамя». Такое невозможно было стерпеть. Вот почему между одноклассниками, проживающими в разных концах села, разгорались «войны». Предводительствовал враждебным первомайцам «войском» Володя Середин, четырнадцатилетний подросток, долговязый, с длинными руками, казавшийся старше своих лет. В школе он был известен как страстный любитель географии. И когда кто-нибудь «плавал» по карте или «забывал», какие животные обитают в Южной Америке, то взглядом искал Середина: тот то, конечно, все знает...
И вот однажды, как только сгустились сумерки, в окно дома Сухаревых тихо постучали.
— Кто там? — Шурик посмотрел в окно.
— Это. я, Володя.
Кого угодно, только не Середина ожидал Шурик увидеть в своем доме. Чтобы к нему соб-ственной персоной заявился атаман побуженской мальчишеской ватаги?! Звякнул засов — действительно, перед слегка оторопевшим, но нахохлившимся хозяином предстал незваный гость.
— Чего тебе?
— Не кипятись, Шурка... Дело есть. Да не бойся, выходи, не укушу.
— Еще чего, бояться...
Шурик, не торопясь, натянул на себя пиджак, длинный, потертый, на меховой подкладке, похожий на шубу. Володя вспомнил, что из-за этого пиджака за ним закрепилось проз-вище «Шубин» и что дружков его в Суземке иначе не зовут, как «шубинцы». И когда они вышли во двор, у Середина, помимо воли, сорвалось с языка:
— Шубин, давай мириться.
—Давай, — нисколько не обижаясь за прозвище, ответил Шурик и протянул руку недав-нему «противнику».
Забравшись в сарай, и с наслаждением вдыхая запах душистого сена, подростки вели серьезный разговор.
Хочу я, Шурка, в партизаны уйти. Папка там мой. Да как без оружия явиться? Нужно достать пистолет.
Что-о? — Шурик удивленно посмотрел на Володю.
Пистолет! — повторил Середин. — Шурка, помоги мне его добыть. Как только вступлю в отряд, тебя кликну. Парень ты смелый, толковый...
Подожди, подожди, Володя. Есть у меня одна думка. У Кольки Демченкова на квартире живет немец, офицер. Может, у него... того... украсть?
Позвали Колю Демченкова, и уже втроем продолжали обсуждение предстоящей операции.
Колька, ты это сделаешь! — настаивал Володя.
Не могу я воровать, нет. Я же пионер, — упрямился тот.
—Трус ты, а не пионер, — горячился Шурик. — Воровать нельзя у своих. Давай вместе...
Долго выжидали удобный момент. Подсматривали в окно, что делается в комнате. Пьяный офицер нудно пиликал на губной гармошке, нетвердыми шагами подходила столу, выпивал рюмку.
—Да когда он натрескается? Хоть бы лопнул, — шептал на ухо Шурику Володя.
Наконец офицер в сопровождении ординарца вышел из комнаты принимать вечерний туалет.
Коля осторожно приоткрыл окно, и Шурик ящерицей юркнул в комнату, метнулся к кро-вати. Вытащил из кобуры парабеллум. Вороненая сталь охладила вспотевшую ладонь. За-стегнул кобуру и пустую, сунул ее под подушку. Бесшумно выпрыгнул в окно.
Лишь в бурьяне у железнодорожной насыпи друзья перевели дыхание. Шурик передал Володе пистолет и по-взрослому напутствовал друга:
Удачи тебе!
Добравшись до леса, Володя остановился. Пахло хвоей и гниющими листьями. В последний раз он посмотрел в сторону села. Там осталась его мать, там — друзья, которым в любую минуту грозит опасность. А небо над Суземкой заволокли тучи, свинцовые, осенние тучи.
Володе, как всякому мальчику из Суземки, много раз доводилось бывать в лесу. Иногда ребята уходили далеко от дома, забирались в глушь, блуждали, возвращались домой поздно. Доставалось от родителей, но грибные места, заросли орешника и малинника манили вновь.
Идти лесом было не страшно. И не потому, что по извилистой дорожке, ведущей в Смелиж — большое село, находящееся километрах в двадцати пяти от Суземки, Володе приходилось ходить раньше, и не потому, что был он не из робкого десятка. Володя не испытывал страха, так как его волновала предстоящая встреча с отцом, с партизанами. Да к тому же в кармане пистолет. А какой мальчишка испугался бы на его месте!
Шел Володя поодаль от дороги, стараясь не насту, пить на сухую ветку. Изредка останавливался, прислушиваясь, не раздадутся ли скрип телеги или звуки голосов. Пальцы невольно сжимали рукоятку пистолета.
...Нелегко матери было отпустить его к партизанам. Но сколько недель ни весточки от отца! Ох, и трудно же стало жить. В доме никаких припасов. Полмешка ржи, соли немножко.
Три дня ходила Ирина Ефимовна к коменданту, представителю «нового порядка», который насаждали фашисты на захваченной территории, чтобы тот разрешил выкопать немного картофеля на бывшем колхозном поле.
Нельзя, не положено,— обрывал ее просьбы комендант. — Картофель нужен германской армии.
Слезы горечи и обиды застилали глаза. А тут еще Володька не сидит дома, того и гляди натворит чего. Назойливо пристает:
Мам, пусти отца наведать. Говорил же папка: «Коли что, в Смелиже с Иванниковыми свяжитесь».
И Ирина Ефимовна решилась:
Ладно, сынок, разыщи отца. Спроси, что делать. Зима впереди, а у нас...

Газета "Рассвет" 1982 г. - 854610707094
Дом Иванниковых Володя разыскал без труда. Не успел отогреться, как пришел сын хозяев - Михаил, юноша шестнадцати-семнадцати лет. Узнав, в чем дело, Михаил одобрительно кивнул.
—Только засиживаться некогда. Через час уходим.
И опять путь лесом. От усталости ныли ноги, но Володя ни на шаг не отставал от товарища. А тот шел уверенно, легко, всем видом своим показывая, что ходить на партизанскую базу для него дело обыденное.
Стоп!.— жестом руки Михаил дал понять, что нужно остановиться,— Минуточку! И скрылся в густых зарослях ельника.
Володя не успел осмотреться, как Михаил словно из - под земли вырос;
Пошли!
Они миновали часового и оказались в партизанском лагере, который встретил их перестукиванием топоров. Группа партизан занималась сооружением землянки.
Эй, Данилыч, да никак сын твой пожаловал!
Володя узнал в говорившем Павла Дмитриевича Бережнова, до войны работавшего в райкоме партии. Он бывал у них в школе и не раз выступал на пионерских сборах. И тотчас же увидел отца, обрубавшего с бревна сучья.
—Папка!— бросился к нему Володя...
В землянке весело потрескивала жестяная печурка. От стен, обшитых свежими досками, пахло смолой. Удобно устроившись на березовой чурке, служившей вместо стула, Володя передал наказ матери.
Отец нахмурил густые брови:
—Знаю, сынок. Трудно вам без меня. Ты вот за старшего в доме остался. Мать не обижай. Помогай ей. За Зиной и Валиком поглядывай.
Пап, да ведь я к вам насовсем, партизанить,— не скрывая тревоги, выговорил Володя. — Вон и пистолет достал.
Он выложил на стол грозную стальную «игрушку», свой последний козырь убедить отца не отсылать его домой.
Это что за Аника-воин прибыл к нам на подмогу?! — внезапно раздался строгий голос. И, обернувшись, при тусклом свете фитиля, заправленного в длинную медную гильзу от снаряда, Володя увидел вошедшего в землянку мужчину, коренастого, в кожаной тужурке, перепоясанной командирским ремнем.
Сын это мой, товарищ комиссар, — Владимир.
Здравствуй!— комиссар пожал подростку руку.— Так, говоришь, партизанить хочешь?
Он сел рядом с мальчиком. Взял принесенный Володей парабеллум и, рассматривая его, задумался.
Секретарь Суземского райкома партии Никита Сергеевич Паничев, а теперь комиссар партизанского отряда «За власть Советов» думал о том, что отряд растет с каждым днем. В партизаны идут даже старики, женщины, люди, ранее никогда не державшие в руках винтовку. Их надо вооружить. А оружия не хватает...
Ему вспомнилось заседание бюро райкома партии, на котором Ивану Володову, назначенному руководителем подпольной комсомольской организации в Суземке, в числе других важных поручений было дано задание организовать сбор оружия, оставшегося на местах кровопролитных боев на реках Неруссе, Севе и в лесу, подступающему к Суземке. Задание трудное и срочное. Трудное, так как молодым подпольщикам небезопасно часто и надолго отлучаться из поселка. Их могли выследить немцы и полицаи, предатели, поступившие на службу к фашистам.
Комиссар с любопытством оглядел мальчика, обратил внимание на оторванную подошву парусиновых ботинок, на «старенькое с короткими рукавами пальтишко.
— Значит, в партизаны просишься? А пистолет где взял?
Пришлось Володе рассказывать всю правду.
За смелость хвалю! — Никита Сергеевич - опустил на плечо мальчика свою крупную тяжелую ладонь. — Пользы же мало и опасно. А вы подумали, что грозит Коле Демченкову и его матери?
У Володи зарделись уши: «Ведь точно.... Нет, теперь не примут в партизаны». На глаза навернулись слезы.
Ну-ну, этого еще не хватало... Ты комсомолец?— неожиданно участливо спросил его комиссар.
Володя боялся сказать «нет», но и врать нельзя. Выручил отец:
Годка до комсомольского возраста недостает...
Как считаешь, Алексей Данилович, — обратился комиссар к старшему Середину, — можно доверить ему важное дело?
Володя все телом подался к отцу:
Пап, поручись. Честное пионерское, не подведу.
Оно-то, конечно, Никита Сергеевич. Хлопец он храбрый, драчливый...
—Драчливый? — переспросил Паничев.
—Да, с мальчишками других улиц «воевал». Сейчас только, как немцы пришли, говорит, что драки прекратились. Подружились даже с Шубиным. Пистолет вместе украли.
Погоди, Данилыч, что за Шубин? Это не учителя Сухарева брат?
Он самый, Никита Сергеевич. Тоже в командирах у мальчишек состоит. Тоже драчливый...
Паничев остался доволен ответом Середина.
Не обижайся, Володя. В отряд мы тебя сейчас не возьмем... Но ты и твои друзья можете нам здорово помочь. Возобновите свои игры на улице, почаще появляйтесь на глазах у немцев, чтобы они привыкли вас видеть повсюду и не обращали внимания на ваши затеи. Вы же должны подмечать все, что делается у гитлеровцев. Только, чур, не самовольничать, как с этим пистолетом...
Паничев сделал паузу. Володя сидел, затаив дыхание, ничем не выдавая волнения, которое охватило его. Вот если бы то, что говорил ему партизанский комиссар, слышали Шурка, Колька, другие ребята! Ну и позавидовали бы!
А Никита Сергеевич продолжал:
Запомни теперь главное. В Суземке тебя отыщет наш человек. Без его ведома — ни шагу!
Долго еще беседовал с ним Паничев. Слова комиссара окрылили подростка. О них, о пионерах, не забыли! Их помощь нужна взрослым в борьбе с заклятыми врагами — фашистами. Только бы скорее опять встретиться с ребятами. И Володя шел домой, не выбирая дороги, не сторонясь ветвей, хлеставших по лицу, не уклоняясь от порывов встречного ветра...
Коля долго не мог сомкнуть глаз. Как-то воспримет офицер пропажу пистолета? Храп немца отчетливо раздавался за тонкой дощатой перегородкой. Где-то за печью робко напоминал о себе сверчок — старинный обитатель дома Демченковых.
Коле нравились однообразные звуки, издаваемые сверчком, и часто, прислушиваясь к ним, в своем воображении он переносился в сказочный мир с добрыми волшебниками и животными, говорящими человеческим языком. Но на этот раз печальное попискивание сверчка заглушалось хриплым сопением фашиста.
Незаметно Коля уснул. Ему снился Володя Середин, с пистолетом пробирающийся между вековых сосен, и медведь, преследующий его друга, громадный, лохматый, ревущий во весь голос:
Где есть пуф-пуф?
Мальчик вздрогнул, ладонью протер отяжелевшие веки и увидел над собой искаженной злобой лицо фашистского офицера.
—Ти ест вор! Ти! — неистово кричал немец.
Плакала мать:
Батюшки! Да не брал он револьвер, чужого он не возьмет...
Курт! — позвал офицер. И в комнату вбежал ординарец.
Солдат перетряхнул Колину постель, обшарил его карманы, заглянул даже под кровать.
Где ест пуф-пуф?
Коля в недоумении смотрел на немца.
Ви-сэч! — коверкая русское слово, приказал офицер.:
Ординарец ударил Колю резиновой плетью. Потом еще, еще. Было больно, но мальчик упрямо мотал головой:
Не знаю... ничего не знаю...
Несколько дней Коля не появлялся на улице, и встревоженные его отсутствием Шурик Сухарев, Петя Цуприков и Гриша Мамоненков пришли отведать товарища. Они обступили Колю, у которого еще побаливала спина, но вид был бодрый. Неловко молчали.
Колька, — наконец заговорил Гриша, — видел бы ты, в каком автобусе фрицы катаются. Новенький. Зеленого цвета. Засмотришься!
—А что смотреть. Я бы ему шины проколол или лучше взорвал бы вместе с ними. — Сурово произнес Коля.
Скажешь! — вступил, в разговор Петя. — Сначала мину надо найти... А потом ты знаешь, как ее ставить, чтобы взорвалась?
Тю-ю,— присвистнул Гриша, — попробовать можно.
Нет, — в раздумье сказал Шурик, — взорвать не взорвем, а испортить сумеем. Пускай-ка фашисты пешком походят! Нечего им раскатывать да нежиться на мягких сиденьях...
Тут же, горячо споря, выработали план вывода из строя штабного автобуса.
Наступивший вечер ушёл на разведку. Мальчишки установили, что на ночь водитель оставляет автобус во дворе дома, где квартирует. Немецкий патруль проходит по улице не раньше, как через час, и особого внимания охране автобуса не уделяет.
Назавтра собрались на огороде Цуприковых. Отсюда до автобуса — рукой подать. Дул резкий восточный ветер. Поеживаясь от холода, мальчишки уточнили свои обязанности.
—Ты, Петя, — шептал Шурик, — следи за улицей. Гриша, не проворонь шофера, вдруг выйдет из дому. Все остальное — на нас с Колей. Ключи гаечные взял?
— Взял, —Коля для убедительности звякнул ключами.
—Т-шш! Не балуй... Значит, так... Если что, свистните и тикайте огородами...
Поодиночке прошмыгнули в щель, заранее подготовленную в изгороди, и растворились в темноте...
Наощупь орудуя ножом и отверткой, Шурик с трудом открыл дверцу автобуса. Тихо позвал товарища. Тот вынырнул из-за переднего колеса:
Готово. Все четыре шины... Шыльцо-то отцовское пригодилось.
Вдвоем они быстро управились с сиденьями. Изрезали. Отвинтили три никелированных поручня.
С собой заберем. На постройку броневика пойдут — определил их назначение Шурик.
Перед тем, как уйти, оборвали в кабине проводку, пробили отверткой радиатор.
Ну и потеха будет! — восхищался проделанным Коля. - Уж побесятся фрицы...
Пока Шурик с Колей хозяйничали в автобусе, Петя Цуприков, притаившись у палисадника, чутко вслушивался, не скрипнет ли где калитка, не застучат ли каблуки патруля... «И чего они там долго возятся, — досадовал он, — а вдруг немцы закончат обход и нагрянут сюда?» Но слух не улавливал ни звука.
Мальчик продрог, однако с места не сходил. Неожиданно ему показалось, что кто-то приближается легкими, почти бесшумными шагами. Учащеннее забилось сердце. Он напряг зрение и успокоился, узнав Шурика. Окликнул его.
—А я-то тебя ищу. Коля с Гришей, поди, уже дома. Давай и ты... — Шурик хотел было уходить, да вспомнил,— не проспи, расскажешь завтра, что было...
Едва забрезжил рассвет, Петя соскользнул с постели, наспех оделся и устроился на табуретке у окна. Сквозь мутное стекло угадывались контуры находящегося через дорогу дома. Там во дворе — автобус, которым интересовался мальчик.
Возле печи хлопотала мать. Подбрасывала в огонь поленья, гремела кастрюлями. В комнате стало дымно, слезились глаза. Потягиваясь и зевая, из-за ширмы вышел брат Иван.
Ивана Цуприкова и старшего брата Гриши Мамоненкова, Петра в поселке считали неразлучной парой. В классе они сидели за одной партой, и на речке, и на спортплощадке, и в клубе — повсюду появлялись вдвоем. Они одновременно вступили в комсомол, в один и тот же день им вручили комсомольские билеты, а когда Иван Володов предложил им вступить в подпольную организацию, друзья, не раздумывая, дали согласие.
Высокий, чернявый, пятерней приглаживая непослушные вихры, Иван с нескрываемым удивлением смотрел на Петю.
—Ты что ни свет, ни заря поднялся?
Да так, — Петя неопределенно пожал плечами.
Не крути. Неспроста в окно уставился. Кстати, ты где вечером пропадал?
Иван говорил с братом тоном, требующим объяснения. Это право ему давали те три года, на которые он был старше Пети, и беспокойство за него. Время суровое, и мало ли какую штуку могли выкинуть озорники из компании Шубина... Все теперь его, комсомольца-подпольщика, тревожило, не навредили бы подростки их организации своими рискован-ными выходками. «Надо все- таки поговорить с Володовым насчет «шубинцев», — решил Иван.
Его размышления нарушил шум, донесшийся с улицы. Иван подошел к окну. Светало. Из соседних домов выбегали немецкие солдаты, усаживались на автомашины. «Что-то случилось, так рано они еще не поднимались. Видно, плохи их дела на фронте», — подумал он.
А Петя не обращал внимания на суету немцев, на проносящиеся мимо грузовики и мотоциклы. Прижавшись к плечу брата, он пристально следил за домом напротив.

Наконец-то на крыльце показался шофер. На ходу застегивая шинель, побежал к автобусу, торопливо вошел в него. Затем выскочил, приподнял капот, долго возился с мотором, крутил заводной ручкой.
Один из мотоциклов свернул с дороги и остановился у автобуса. Из коляски выпрыгнул офицер и, энергично размахивая рукой, должно быть, отчитывал шофера за нерадивость. Опять уселся в мотоцикл и уехал, а водитель снова склонился над мотором. Вскоре прибыл тягач, взял автобус на буксир, пристроившись к хвосту колонны, скрылся за поворотом.
Петя облегченно вздохнул.
Иван заметил взволнованное состояние брата и строго спросил:
-- Ваши проделки?
-- Наши.
-- Ну, знаешь ли, со смертью играетесь. Хорошо, что немцам не до автобуса, а то ведь дознаться могли...
Шурик тоже следил за передвижением вражеских войск, считая количество грузовиков, мотоциклов, подвод. Сон как рукой сняло, хотя поспать пришлось всего два - три часа... На то была своя причина...
Поздно вечером, вернувшись домой, Шурик застал гостей. За столом, при мигающем свете коптилки, сидели муж его сестры Иван Михайлович Белин и Павел Дмитриевич Бережнов и о чем-то беседовали с Николаем.
—А, полуночник прибыл, — Иван Михайлович привстал.— Ну-ка подойди поближе. Давно мы не виделись...
Шурик поздоровался со взрослыми и не удержался от любопытства:
А вы из леса, от партизан?
— Много знать будешь, скоро состаришься, — шуткой ответил Белин. — Впрочем, от тебя все равно ничего не скроешь...
Павел Дмитриевич Бережнов (позже Шурик узнал, что он и Белин — разведчики партизанского отряда «За власть Советов») протянул мальчику руку.
Верно сказано, от таких орлов секретов у нас нет,— и, указав на свободное место за столом, пригласил Шурика принять участие в беседе.
Как завороженный, Шурик слушал партизан. Оказывается, Советская власть существует, и она не даст обидеть население. Изменников Родины ждет неминуемая расплата. А поэтому нужно узнать их имена, установить адреса, уточнить систему патрульных, постов и охра-ны комендатуры.
Есть сведения, — Бережнов говорил приглушенным спокойным голосом, — что немцы собираются открыть в Суземке мастерскую по ремонту военной техники. Следует также выяснить, где будет располагаться мастерская. Все это командование отряда поручает выполнить Вам, Николай Карпович. Помощники у вас есть. Один из них тут присутствует, — он дружески подмигнул Шурику, — а остальных Вы сами знаете.
Гости не остались ночевать.
Ночь — наш самый верный союзник, и лес хорошо известен, не заблудимся, — сказал на прощание Бережнов...
...Еще не смолкло урчание моторов, как к Сухаревым явился Володя Середин. От неожиданности Шурик даже отступил назад:
Какими судьбами?
Володя стоял, лукаво ухмыляясь и многозначительно поглядывая на друга:
Так получилось. Идем расскажу.
Ребята обрадовались встрече и, как в день примирения атаманов мальчишеских
уличных ватаг, уединились в сарае, на сеновале...
Сколько переживаний и невзгод взвалила на их неокрепшие плечи война! Но подростки не дрогнули, не пали духом. Напротив, сами, без чьей-либо подсказки вступили на путь борьбы с захватчиками. И теперь, когда взрослые остерегли их от неверных действии, указали, каким образом они могут больше принести пользы сражающемуся народу, маль-чишки договорились поступать всегда так, как советуют партизанский комиссар Паничев, разведчики Бережнов и Белин.
Значит, завтра я собираю первомайцев, а ты — своих побужан. Будем «воевать». Пусть фашисты повеселятся, глядя на наши «битвы». Только не долгое будет у них веселье. Не дадут им покоя партизаны...
Шурик говорил с такой верой, что Володе отчетливо представилась картина разгрома фашистов. Он видел развевающийся над школой красный флаг и своих одноклассников с пионерскими галстуками на груди. И, мысленно находясь среди них, Володя убежденно сказал:
Придет день — и мы повяжем красные галстуки. Обязательно придет...
Подмораживало. На твердую землю медленно опускались густые снежные хлопья. На крышах домов, на липах и акациях, опоясывающих школьный двор, образовались пушистые белые шапки. А к полудню из-за поредевших блеклых облаков выглянуло солнце и, к огорчению ребят, собравшихся у школы, снег начал темнеть и превращаться в жидкую кашицу. Ни о какой снеговой бабе и мечтать не приходилось...
Со шпагами, выструганными из досок, мальчишки гурьбой высыпали на улицу. Там их уже поджидала группа ребят с Побужи. «Противники» скрестили оружие. Побужане дрогнули и стали отступать. Напротив здания комендатуры сражение вспыхнуло с новой силой. Ломались шпаги, и обезоруженные вступали врукопашную.
Возня мальчишек заинтересовала немецких солдат. Они обступили «дерущихся». Пришел посмотреть на необычное зрелище и сам комендант майор Гюнтер. Его маленькие, заплывшие жиром глаза выражали одобрение.
Гут, гут, — цедил он сквозь зубы.
Постепенно куча-мала стала таять и, разбившись на мелкие группы, ребята разбежались по поселку.
Неподалеку от школы Володя и Шурик увидели Володова. Сильно хромая и опираясь на костыль, он подошел к мальчишкам.
Хорошо, что вас встретил. — И сразу заговорил по существу — Как стемнеет, соберите у Сухаревых самых надежных ребят, на которых можно положиться во всем, — и, обращаясь к Володе, спросил: — Ясно, чье поручение передаю"?
Все ясно, — не отдышавшись от бега и припоминая разговор, состоявшийся с комиссаром партизанского отряда, ответил мальчик...
Тайком, поодиночке ребята заходили к Сухаревым.
Будем историю учить, - говорил Николай Карпович, встречая своих учеников. — Проходите. Не стесняйтесь.
Они рассаживались на скамьях у занавешенного шторой окна, понимая, что не в истории дело. Пришли Коля Демченков, Володя Середин, братья Гриша и Ваня Мамоненковы, Петя Цуприков, Ваня Шанцев, Алик Шульков. Напротив за столом, рядом с Володовым, сидели комсомольцы Иван Цуприков и Петр Мамоненков.
Прошла первая четверть, - начал учитель,— но, к сожалению, не учебой мы вынуждены заниматься. Речь пойдет о вас, о пионерах. — Николай Карпович по привычке, как в классе, прохаживался перед внимательными слушателями. — Нам стало известно, что вы не сидите сложа руки, чините вред фашистам. Но будем откровенны: ущерб для немцев от ваших действий небольшой, а играетесь-то вы с огнем. Если вы уж решили бороться с врагом, то нужно бороться по-умному. В военное время важно соблюдать крайнюю осторожность и строгую дисциплину. Не скрою, продолжал учитель, — в Суземке действует подпольная комсомольская организация. И только ее указания вы, пионеры, должны выполнять.
Газета "Рассвет" 1982 г. - 854610738838
Володя Середин
Шурик, как на уроке, поднял руку:
А мы хотим создать свою подпольную организацию, пионерскую.
Из-за стола поднялся Иван Володов:
По-моему, дельное предложение, Николай Карпович. Полностью поддерживаю его.
—А как назовем нашу организацию? — обратился Шурик к товарищам.
«Красный Орел», «Красный Орел», — вразнобой ответило сразу несколько мальчи-шеских голосов.
— Как, как? — переспросил Володов. — А почему именно это название хотите дать?
Вперед вышел Володя Середин:
Потому, что Орел все равно будет красным.
Будет, дорогие мои ученики, — взволнованно сказал Николай Карпович. — И не только наш областной центр, все захваченные гитлеровцами города и Суземка тоже станут красными, советскими... Ну, что ж, пусть «Красный Орел», а вы — красные орлята, сме-лые, мужественные, не знающие страха, верные пионерской клятве...
Как и положено, избрали руководителей подпольной пионерской организации, команди-ром — Шурика Сухарева, начальником штаба — Володю Середина.
Слово взял Иван Володов.
Ребята, партизанам нужно оружие. После боев оно осталось в лесу. Ваша задача: под видом игры пробираться в лес, собирать его и складывать в места, которые вам покажет Ваня Цуприков; Второе, приближается праздник — двадцать четвертая годовщина Великого Октября. Население должно знать правду о положении на фронте, поможете комсомольцам расклеивать листовки. И последнее. Вам доверили большую тайну. Свято храните ее. Теперь — по домам.., И чтобы никто не заметил...
Предпраздничная неделя прошла в «боях», между первомайцами и побужанами. Правда, обходилось без синяков и шишек, зато одежды не жалели. «Драки» развлекали пьяных полицаев, а восторгу немцев не было предела. Фашисты привыкли к тому, что мальчишки носятся по поселку и не придавали значения, когда «слабейшая» группа, отступая, уходила в лес, преследуемая победителями.
А тем временем ребята приступали к работе. Осматривали каждый куст, ворошили опавшие листья, шарили в кучах хвороста. Найденное оружие складывали и надежно маскировали. Домой возвращались к вечеру. Чтобы не вызывать излишней подозритель-ности гитлеровцев, иногда несли пару затворов от винтовки или покрытый ржавчиной штык: вот, мол, какие мы безобидные... Взбирались на школьный чердак, превращенный в штаб организации, и, выставив караульное охранение, подводили итоги.
Восемь винтовок, триста патронов, — докладывал Петя Цуприков.
Один миномет, два ящика мин, — отчитывался Алик Шульков.
Три автомата, один пулемет, — рапортовал Гриша Мамоненков.
Через начальника штаба, Володю Середина, сведения о собранном оружии поступали к Ивану Володову.
«Эта ребячья организация, — вспоминал как-то бывший комиссар партизанского отряда «За власть Советов» Никита Сергеевич Паничев, — здорово помогла нам сбором оружия и разведкой».
А вот выписки из дневника тех лет:
«15 ноября 1941 года. Приобрели 3 миномета, один батальонный, два полковых, 2 пулемета станковых»,
«22 ноября 1941 года. Приобретено 12 ППЦ в поселке Суземка. Их у нас мало. Группа Володова...»
В ночь под седьмое ноября вместе с комсомольцами Иваном Цуприковым и Петром Мамоненковым красные орлята вышли расклеивать листовки. Крадучись, обходя патрули, ребята останавливались в таких местах, где днем бывает многолюдно, с тем, чтобы больше жителей могло ознакомиться с сообщением Совинформбюро. Не обошлось и без озорства. Володя Середин, выждав, когда часовой свернул за угол, наклеил листовку на двери комендатуры. Не оставили без внимания и дома предателей; старосты, полицаев: не утерпели пионеры, чтобы не насолить изменникам.
Наутро всему селу стало известно, что враг остановлен под Москвой и что неоднократные заявления фашистов о взятии ими Москвы — вранье.
Мальчишки сновали по улицам и не скрывали радости, а гитлеровцы и их прихвостни— полицаи с ног сбились, разгоняя читающих. Особенно усердствовал полицай Баглай. Красное испитое лицо уголовника выдавало и бессильную злобу и растерянность. Трясущимися руками он обрывал листовки и кричал на прохожих:
Чего шляетесь! А ну по домам!
Начались аресты «подозрительных». Стараясь выслужиться перед хозяевами и снять с себя вину за беспорядки, предатели доносили на коммунистов и членов семей партизан.
Поплатятся они за это! — негодовал Шурик, знавший, что списки изменников Родины, адреса которых уточнили красные орлята, а также схема расположения часовых и патрульных переданы побывавшему в Суземке разведчику партизанского отряда Ивану Михайловичу Белину.
Вернувшись домой, Шурик застал рыдающую мать: здесь уже побывал со своими подручными начальник полиции Богачев. Разыскивали Николая, но ушли несолоно хлебавши: по совету командования партизанского отряда, предчувствуя грозящую опасность, Николай Карпович с женой и двумя маленькими детьми скрытно уехал в деревню Чернь, находящуюся в глухом лесу и контролируемую народными мстителями.
Напрасно выпытывал Богачев, где учитель-коммунист. Анна Алексеевна твердила одно: дескать, не отчитывается сын передо мной, да и сами посудите, можно ли нам жить такой большой семьей. Действительно, в угол дома во время боев угодил снаряд, и с приближением зимы стало холодно, да и не прокормишь шестерых человек..,
С уходом брата на Шурика легла часть заботы о хлебе насущном. И не только на него. Его друзья тоже жили впроголодь. Неудивительно, что часто с котомками за плечами подростки бродили от деревни к деревне, меняя материнскую и отцовскую одежду на соль, крупу и другие продукты. Однако возможность свободного передвижения мальчишек за пределы села носила и другую цель: сбор разведывательных данных и связь с пар-тизанами. Ничто не ускользало от зорких мальчишеских глаз.
Как-то Шурик, Коля, Гриша и Ваня Мамоненковы стали очевидцами интереса, проявлен-ного комендантом к пустовавшему зданию пожарной части. Туда прибыл майор Гюнтер с приезжим офицером в сопровождении личной охраны. Осматривал помещения, взбирался зачем-то на каланчу. Для чего немцам понадобилось заброшенное здание?
Об этом мальчишки узнали через два дня...
Лязгая гусеницами, к бывшей стоянке пожарной техники подъехал тягач, втащив на буксире неисправную автомашину. Солдаты — Шурик насчитал их тринадцать, че-тырнадцатым оказался офицер, которого они видели здесь ранее с Гюнтером, — вкатили автомобиль в гараж и приступили к ремонту...
Это известие встревожило руководителя подпольной комсомольской организации. Мед-лить нельзя. Надо принимать меры, чтобы сорвать усилия фашистов по вводу в строй ос-тавшейся на месте боев техники. Самое простое решение — уничтожить тягач, тем самым прекратить вывоз автомашин из лесу. Кому поручить? Конечно, Ивану Цуприкову: из подпольщиков лучше его никто не разбирается в подрывном деле.
С согласия Володова Цуприков привлек к выполнению задания своего брата Петю, Шу-рика, Сухарева и Володю Середина.
Узнав об этом, Петя был по-мальчишески горд, что именно на него пал выбор. Часами не отходил от Ивана, допытывался об устройстве мин и снарядов.
Шурка, — хвалился он другу, — да я с закрытыми глазами отделю взрыватель от мины...
...Легко и приятно идти по лесу, припорошенному первым снежком. Впору полюбоваться тонкостволами красавицами берёзками, неувядающей зеленью елей, величавыми соснами. Да не время. А тут еще останки изувеченного войной местечка Коллины. Обгорелые срубы, сиротливые печи на пустырях…
В полукилометре от местечка, у развилки дорог, на оставленном тягачом следе штыками взрыли грунт, в образовавшееся углубление вложили противотанковую мину. Иван Цуприков аккуратными, точными движениями вставил взрыватель.
Петя заметно нервничал, то и дело спрашивал:
Скоро ль?
Не торопи, — Иван осторожно присыпал землей мину и тщательно разгреб снег.
Даже придирчивый Володя не заметил на дороге ничего необычного.
Только бы сработала, — озабоченно сказал Шурик.
Не должна подвести, — успокоил своих юных помощников комсомолец…
В тот вечер тягач не вернулся в Суземку. Не вернулся он и на следующий день. От пионеров не укрылось беспокойство офицера — начальника мастерских, что-то зачастил он в комендатуру. И не упустили красные, орлята момента, когда в поселок въехала подвода, на которой лежали останки трех фашистских солдат, завернутые в плащ-накидки.
Ребята сгорали от нетерпения побывать на месте диверсии и, не откладывая в долгий ящик прибегнув к своей обычной тактике «сражений», улизнули в лес.
Шурик, Володя и Петя, участники первой настоящей боевой операции, застыли по-раженные: на дороге зияла глубокая воронка, рядом валялся искореженный тягач, а с высоких могучих сосен, безмолвных свидетелей свершившейся над захватчиками кары, свисали клочья зеленых шинелей…
Зима, вступившая в свои права, покрыла ледяными узорами окна домов, завалила сугробами дворы. Ни одна тропинка не вела к школе с забитой крест-накрест дверью. Не собирались уже красные орлята на школьном чердаке, а приходили то к Шурику, то к Пете и меж немудреных мальчишеских дел строили планы борьбы, ждали: вот-вот произойдет что-то важное, радостное.
-Обычно канун Нового года заполнялся предпраздничными хлопотами, из бумаги вырезали гирлянды, мастерили игрушки для елки. Только не это послужило причиной нынешнего сбора.
Отряхивая с шапки обильный снег, в комнату вошел Володов. Из-под заиндевелых бровей блеснули голубые глаза:
-- Немцы разбиты под Москвой!
Так вот она, долгожданная весть. Никто не усидел на месте. Подпрыгивали от счастья Ваня и Гриша Мамоненковы, не таил слезы Коля Демченков. А когда возбуждение спало, Шурик обратился, к Володову:
Иван Иванович, вот Андросик хочет вступить в нашу организацию.
Все посмотрели на Володю Андросова, самого младшего из присутствующих, но крепкого и настолько верткого, что немногим удавалось его побороть.
— Что ж, дело нужное, — одобрил Володов. Он слышал уже от ребят, что Володя хорошо справился с поручением штаба: выследил, где ночует переводчик коменданта Ляу, который из-за боязни партизанской мести часто менял квартиру.
Став напротив Володи, Шурик начал читать заученную наизусть клятву:
«Я — юный пионер, вступая в подпольную пионерскую организацию «Красный Орел», клянусь быть смелым, нег боясь смерти, хранить ее тайну…
Вуду всеми силами помогать Красной Армии громить врага…»
Володя негромко твердым голосом повторял за ним слова клятвы, но именно от этого они приобретали какой-то торжественный смысл. Невольно, опираясь на палку, поднялся Володов, а за ним и пионеры застыли по стойке «смирно».
Подпольная пионерская организация пополнилась еще одним пионером, двадцать четвёртым по счету. И, признательный -за доверие, Володя молча отвечал на рукопожатия друзей…
Мальчики вновь расселись по местам, а Володов заговорил о делах.
— Ребята, мне поручено передать вам благодарность командования партизанского отряда. Как думаете, за что? — И сам же открыл секрет.
—За сведения о предателях. Четверо из них расстреляны по приговору трибунала. В том числе,
Ляу и Онс…
Володов остановился на полуслове: в комнате раздался странный звук, похожий на бряцание склянок.
-- Что это?
-- Тревога! – встрепенулся Шурик.
По видимому, дежуривший на улице Алик Шульков заметил что-то неладное и дёрнул шнур сигнализации.
Вмиг на стол легла колода замасленных игральных карт, посыпались рубли, «трояки», «пятерки».
Распахнулась дверь — через порог ввалились полицаи Богачев и Баглай.
Володя Андросов, мгновенно оценив обстановку, сбросил отцовские резиновые сапоги, в которых ходил и осенью, и зимой, сделал на руках стойку и, сверкнув в воздухе пятками, медленно двинулся в сторону гостей.
—Ну и чудит малый, — оскалился Баглай.
—Играй честно, — слышалось из-за стола. Компания картежников «не замечала» полицаев.
—А ты, Костыль, чего с пацанами связался?— гаркнул на Володова Богачев. Баглай тем временем отработанным движением рук извлек из кармана Ивана Ивановича целую пачку денег.
—На советские играете, марки не в моде? — напустился на него Богачев.
—Да разве можно играть на марки. Им же цены нет... Мы так перекидываемся на эти ста-рые, не в ходу которые, — ответил Володов.
Баглай обшарил все углы, перевернул все в столе, прихватил из сундука две рубашки, дрожащими руками запихнул их за пазуху. Взял в рот недокуренную немецкую сигарету.
«Ты не только трусливый, но и жадный, зверюга»,— подумал Шурик.
А Коля смотрел на Богачева. Лицо бывшего белогвардейского офицера оставалось невозмутимым. Сытая физиономия была холодной и надменной.
Не обнаружив ничего крамольного, представители «новой власти» удалились...
Заторопился и Володов.
—Будьте осторожны, — предупредил он ребят, — не пронюхал ли что Богачев?
Опасёния Володова были не лишены оснований. Об этом ребята узнали 26 декабря, когда партизаны разгромили немецкий гарнизон в Суземке.
...День выдался ясный, морозный. В самую пору навострить лыжи — и в лес. Да не тут-то было, вокруг расставлены посты. Побаиваются фашисты партизан. Как бы чего не случилось под Новый год.
Но бедовый народ мальчишки, всегда найдут они дело по душе. Не лыжи, так санки, да не обычные санки, а «броневые», о каких думали Шурик и Коля, ломая сиденья в штабном автобусе. Не теряли ребята времени даром, и получился «броневик» на славу: трехполозный, с крепкими бортами, окаймленными никелированными поручнями, и высоким сиденьем для командира, известного по прошлым временам атамана первомайцев Шубина.
Мчит на всех парах по улицам поселка «броневик». Сторонись, прохожий. Даже патруль, и тот сходит с дороги. Смеются немцы над ребячьей потехой, не зная того, что все подмечают мальчишки: и где расположены посты, и сколько в наряде солдат, и когда проходит смена часовых.
И вдруг, как вкопанный, застыл «броневик». Печальная картина открылась взору ребят.
Подталкивая прикладами, осыпая бранью, немцы ведут двух связанных, в изорванных пиджаках партизан. Сжалось от боли сердце. В одном из них Шурик узнал Белина. Лихорадочно забилась мысль. Что случилось? Не может быть. - Ведь как надеялись, что по добытым им сведениям партизаны разобьют фашистов. А тут веревками связанные партизанские разведчики! Ах, если бы был автомат!
—Петька, у тебя остались гранаты?
—Есть две штуки... На чердаке под соломой.
—Так давай скорей.
И напрямик, огородами, по колено проваливаясь в снегу, изо всех сил побежали к Цуприковым.
Не понадобилась, однако, помощь красных орлят, так как конвоировали «пленных» тоже партизаны, переодевшиеся в немецкую форму. Тактическая хитрость удалась. Разрезали морозный воздух автоматные очереди, послышались взрывы гранат. Со всех сторон в Суземку врывались народные мстители. Короткий горячий бой — и над зданием комендатуры взвился красный флаг...
Впервые за три месяца оживленно стало на улицах поселка. Женщины, старики, дети — все спешили на центральную площадь.
Володя Середин еще издали увидел отца, выходящего с группой партизан из дымящегося здания комендатуры. Мальчик протиснулся сквозь толпу и повис на шее отца:
—Папка! Ой и соскучились мы по тебе.
Алексей Данилович нежно обнял сына:
—Ну-ну, сынок. Потом забегу домой, а то митинг начинается...
Да не пришлось Алексею Даниловичу, как и другим партизанам, повидаться с семьей. Сразу же после непродолжительного митинга последовала команда:
Газета "Рассвет" 1982 г. - 854610757014
Сухарев Н.К.
—В строй становись!
И партизаны, захватившие в райцентре крупные трофеи: оружие, боеприпасы,
медикаменты, раздавшие населению награбленное немцами зерно, в спешном марше отправились на свою базу.
До самого леса провожали народных мстителей красные орлята. А когда настало время возвращаться домой, к ним подошел Никита Сергеевич. Отозвал в сторону Шурика и Володю:
—Молодцы, ребята. Хорошо нам помогли, но все-таки конспирации надо учиться, — и, хитро улыбаясь, вынул из кожаной командирской сумки лист ученической тетради:
—Посмотрите-ка.
Шурик взял его озябшими руками и пробежал глазами набросанные каракули:
«Дом Сухарива пот надсором. Чигойта мальци туды бегають, ходить хромой радист 10 декабря Баглаев».
—Откуда это?
—Обнаружили в бумагах начальника полиции. Останься в живых, мог бы и до вас добраться, — и с каждым попрощавшись за руку, сказал: — Скоро, очень скоро Суземка станет нашей...
С завистью смотрели красные орлята вслед удаляющимся партизанам… Они завидовали тем, кто уходил в лес, стойко встречал невзгоды суровой зимы, кто готов был в любую минуту вступить в смертельный бой. Но они знали, что придет и их черед взяться за оружие, потому что никто из них не мог смириться, чтобы враг безнаказанно топтал родную землю. Они стремились к борьбе, этому их звала пионерская совесть.
В январе 1942 года в обширном лесном районе была восстановлена Советская
власть. Четыре месяца партизаны сдерживали атаки злобного, жестокого врага, который выжигал села, не щадил мирных советских граждан. Четыре месяца суземцы ловили голос Москвы. Как там, на фронтах, скоро ли Красная Армия разобьет ненавистные полчища Гитлера.
Произошли перемены в жизни ребят. Начала работать школа. Нелегко приходилось учиться. Один учебник на четверых-пятерых. Писали на газетах, на обоях. Но с такой старательностью, с такой жаждой знаний никогда не учились ребята.
Кроме учебы, у них были и другие дела. «Красный Орел» продолжал действовать, только теперь уже не подпольно, открыто. Подростки помогали взрослым сооружать вокруг Суземки дзоты и доты, упражнялись в стрельбах из боевого оружия, вместе с комсо-мольцами из отряда самообороны ходили в караульное охранение.
Фашисты не хотели смириться с потерей Суземки, не раз пытались выбить партизан из укрепленных пунктов. Все чаще в воздухе появлялись самолеты с черными крестами, бомбами. В один из таких налетов погиб на посту у памятника В. И. Ленину Иван Цуприков.
Горе охватило ребят. Не стало их старшего друга, чуткого, заботливого. Не стало их бое-вого наставника. В скорбном молчании стояли они у могилы комсомольца. В одной шеренге с его младшим братом Петей Шурик, Володя, Коля... На груди алели пионерские галстуки. Пришел день, о котором мечтал Володя Середин — надеть красный галстук, спрятанный и сохраненный с риском для жизни. Только день этот оказался траурным...
И все-таки в конце мая, под напором, регулярных немецких войск партизаны вынуждены были оставить Суземку. Ушли с ними комсомольцы, ушли и красные орлята. Наравне со взрослыми сражались Шурик Сухарев, Володя Середин, Алик Шульков и другие пионе-ры. Ходили в разведку, участвовали в тяжелых боях.
В июне 1943 года погиб Володя Середин, начальник штаба «Красного Орла».
«...Только поднялись в атаку, -- вспоминает отец Володи Алексей Данилович, бывший секретарь партийной организации партизанского отряда им. Коли Руднева, — вдруг мой Володя споткнулся и упал. Подбегаю, вижу, ранен, тяжело, глаза полузакрыты. Из-под фуражки сочится кровь. «Володя, что с тобой?» И я заплакал, как ребенок, а он открыл глаза: «Не надо, отец... Бейте...» И не договорил».
Не вернулся из разведки Алик Шульков... Замучили в гестапо Петю Мамоненкова...
Пионеры отдали за Родину самое дорогое — жизнь, чтобы дети будущих поколений не знали ужасов войны, могли учиться, росли счастливыми...
...Под звуки горна и дробь барабанов идет пионерский отряд им. Володи Середина. Юные ленинцы направляются в сквер, к памятнику павшим партизанам. В руках у них цветы, много цветов.
«Никто не забыт, ничто не забыто» — под этим девизом живут суземские пионеры. Они собирают материалы о своих сверстниках, которые в годы войны героически сражались в отрядах народных мстителей. Они встречаются с бывшими красными орлятами, комсомольцами-подпольщиками, партизанами. Они верны славным традициям земляков.
•

Комментарии