Когда речь заходит о значении фигуры Сталина для отечественной и мировой истории, сторонники "вождя народов", нередко приводят фразу: "Он принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой", следом за приснопамятной Ниной Андреевой приписывая эти слова Уинстону Черчиллю. Образ, несомненно, яркий и запоминающийся, но он, по большому счёту, искажает, умаляет и принижает суть совершённого Иосифом Виссарионовичем цивилизационного подвига.
Давайте рассмотрим внутренний смысл этой формулы. "Соха" в ней — пусть достаточно древний, "отсталый", но всё-таки инструмент производства: с помощью которого люди сотни лет пахали землю, чтобы вырастить и собрать урожай. А что такое "атомная бомба"? Это — пусть самое мощное и "передовое", высокотехнологичное, но всё-таки оружие массового уничтожения. Следовательно, "сталинисты", повторяя данную фразу, по сути, ставят "в заслугу" Сталину то, что он отсталую аграрную страну превратил в мощное милитаризованное государство, представляющее угрозу для остального мира, да и для собственного населения — тоже. Это типичная "похвала врага", принимать которую всерьёз — всё равно, что принимать медленно действующий яд.
Стоит заметить, что сам Сталин создание атомной бомбы каким-то особым достижением ни для себя, ни для советского народа и государства — не считал. Все его известные высказывания на эту тему сводились к тому, что создание и наличие этого оружия необходимо для уничтожения американской монополии на него, для укрепления обороноспособности и безопасности СССР, но такими и даже ещё более мощными, термоядерными, бомбами войны не выигрываются, а мир не обеспечивается. Последующая история подтвердила абсолютную справедливость этих сталинских оценок.
У данной красиво сделанной фразы есть ещё более глубокий и ещё более ядовитый смысловой уровень.
Ведь и "соха", и "атомная бомба" суть вещи материальные, физические, и в рамках данного противопоставления мы остаёмся полностью внутри "вещного мира". И если все достижения и заслуги Сталина сводятся к изменениям этого вещного мира, то речь идёт исключительно о приближении к "потребительскому раю" в духе хрущёвского псевдокоммунизма к 1980 году и "конвергенции двух систем".
Впрочем, "первоисточник", польско-британский историк Исаак Дойчер, в своей статье о Сталине 1965 года для Encyclopædia Britannica высказался несколько иначе и намного тоньше:
"Он был создателем плановой экономики; он получил Россию, пашущую деревянными плугами, и оставил её оснащённой ядерными реакторами; и он был "отцом победы".
Как видим, здесь речь идёт не о "бомбе", а об источнике атомной энергии, плюс упоминается Победа 1945 года, которую при всём желании не получится свести к противостоянию материальных средств ведения войны: танков, пушек, подлодок, самолётов и так далее.
Разумеется, без всего этого: без "тридцатьчетвёрок", "катюш", "илов", ППШ и прочей техники разгромить и уничтожить Третий рейх, в союзниках у которого была практически вся континентальная Европа, было невозможно.
Но Победа 1945 года была, прежде всего, победой советского общества и тех советских людей, которые, от рядовых до маршалов, сражались на фронтах, трудились в тылу, противостояли немецко-фашистским агрессорам на оккупированных территориях нашей страны, — советского народа и советского государства…
Только поэтому Советский Союз, вдвое уступая странам-агрессорам по численности населения и почти втрое — по экономическому потенциалу, потеряв на пике отступления осенью 1942 года почти половину своей европейской территории и почти треть населения страны, смог практически в одиночку перемолоть многомиллионные армии вторжения, дойти до Берлина и водрузить Красное знамя над зданием Рейхстага.
Не будем забывать о том, что именно при Сталине, и не раз, а дважды на протяжении срока одной человеческой жизни произошло чудо восстановления страны: сначала — после Первой мировой и гражданской войн, а затем, в ещё более короткие, почти немыслимые с исторических позиций сроки, — после Великой Отечественной.
Стороннему наблюдателю может показаться, что "отец народов" знал какую-то тайну, какой-то секрет возрождения своей страны из пепла войны и разрухи, недоступный ни его предшественникам, ни его преемникам.
Всё это — под руководством Сталина — стало возможным только потому, что его главным достижением было создание НОВОГО ТИПА ОБЩЕСТВА и — в нём, вместе с ним — массовое формирование НОВОГО ТИПА ЧЕЛОВЕКА, с особой системой ценностей, с особым образом мыслей и действий.
Своих Стахановых, Матросовых, Космодемьянских, Талалихиных и Гастелло — даже в одиночном, а не многомиллионном измерении — ни у немцев, ни, тем более, у их союзников не было. Как не было их ни у англичан, ни у американцев, ни у французов. Были асы, были мастера, были маги, были даже фанатики — не было подвижников, готовых "положить живот свой за други своя". А в Советском Союзе они были. Не в виде исключений и не в виде общего правила, но как масса "несущих опор", сломать которую силой внешнего воздействия не удалось.
В 1931 году Сталин произнёс воистину пророческие слова о том, что наша страна отстала от передовых капиталистических стран на 50 или даже 100 лет, и о том, что нужно "пробежать" эту дистанцию за 10 лет — "иначе нас сомнут". И такой рывок был совершён. Не только благодаря коллективизации-индустриализации 30-х годов, но и — в первую очередь, прежде всего! — благодаря тому, что получило название "культурной революции".
Даже тот язык, на котором все мы сегодня говорим и пишем, был создан и внедрён при Сталине. На него было переведено множество шедевров мировой культуры. На нём велось государственное образование всех ступеней, и был создан тот культурный стандарт, которым мы пользуемся и поныне.
На этот, советский русский язык, были "переведены" с дореволюционной орфографии все "классики" отечественного прошлого. Само понятие "классики" применительно к отечественной культуре, не говоря уже про собственно "классический" канон, — появилось при Сталине. Пушкин стал воистину народным поэтом только в 1937 году, через сто лет после своей гибели.
Сначала избы-читальни, а потом библиотеки появились буквально во всех уголках Советского Союза. С фондами не только на русском, но и на других национальных языках — включая даже те, на которых до революции не было собственной письменности. Стотысячные тиражи книг и периодических изданий стали обычным делом — у них возник массовый, образованный и "тренированный" в рамках средней и высшей школы читатель.
"Сталинскую" систему образования, в рамках которой исповедовался принцип "знать — значит уметь", не случайно называли "элитным образованием для всех". Сама система образования не ограничивалась функциями познания и воспитания (включая идейно-политическое) — она предполагала также активную трудовую деятельность, плюс обязательные занятия физкультурой и спортом.
Внедрение в медицину — на государственном уровне — социально-профилактических принципов, в том числе — применительно к эпидемическим и профессиональным болезням, позволило спасти десятки миллионов жизней, а в годы войны — резко снизить смертность и инвалидность после ранений ("война — травматическая эпидемия"). За годы Великой Отечественной советские военные медики вернули в строй более 17 миллионов солдат, в том числе — 72,3% раненых и 90,6% больных. Показатели вермахта были почти в полтора раза ниже, не говоря уже про войска государств-союзников Третьего рейха. Тем более — не возникло никаких эпидемий ни на фронте, ни в тылу воюющей страны.
Разработанная при Сталине эстетика созидания социального пространства: от эргономики рабочих мест до архитектуры городов и заводов, плотин ГЭС и планов "преобразования природы" — до сих пор завораживает масштабами, красотой форм и изысканной эффективностью решений.
Творческие способности людей всех возрастов активизировались и развивались на всех уровнях государственной власти и общественной жизни: от сельсовета до правительства СССР существовала система различных конкурсов, выставок, олимпиад, по итогам которых присуждались различные премии и другие награды. Количество кружков, секций, студий, клубов "по интересам" исчислялось десятками, если не сотнями тысяч. Радио, кино, театры (телевидение в те годы ещё не имело массового распространения), как и детские сады, школы, учреждения среднего специального образования, вузы и так далее создавали единое для страны коммуникативное и смысловое пространство с максимальным охватом общества. И эти смысловые, ценностные коммуникации "сшивали" всё советское общество не менее прочно, чем железные дороги, единые электрические сети, системы связи и государственные стандарты.
Проблема Российской империи начала ХХ века состояла как раз в том, что внутри неё существовало "две России", и объединить их, да ещё "мирным", "эволюционным" путём в условиях жестокой схватки империалистических держав, для которых наша страна представляла собой "расходный материал", было объективно невозможной задачей.
Точно так же объективно было невозможным реализовать имевшийся у страны потенциал ускоренного системного развития: "западный" капитал не только выкачивал из России баснословные прибыли, опутав её сетью концессий и займов, но и подчинял её своей воле, постепенно лишая политической субъектности и территориальной целостности. Если рассматривать отечественную и мировую историю первой половины ХХ века хотя бы с минимальной степенью объективности, никаких сомнений в этом факте не остаётся.
Сталин, как известно, в молодости своей писал стихи на грузинском языке, которые тогда же были включены в ряд антологий современной грузинской литературы — разумеется, не за высокое социальное положение автора, а за их художественные достоинства. "Поэт" в переводе с греческого языка означает "творец". И творческое начало у Сталина было невероятно сильным. Оно, условно говоря, будучи изначально "огненным", распространялось на все метафизические "стихии" и их взаимодействие между собой.
Поэтому не удивительно, что вопросы культуры и искусства, наряду с другими проблемами государственного и общественного строительства, никогда не выпадали из сталинского фокуса зрения — он не только был в курсе происходящих в этой сфере событий и тенденций, но и во многом направлял их развитие, в том числе — через систему творческих союзов, представлявших собой то, что ныне именуется "государственно-частным партнёрством". Мы чаще всего знаем и помним об этом благодаря весьма многочисленным "сталинским" анекдотам и другим фольклорным жанрам, где "отец народов" предстаёт в них в качестве не "царя", но "судьи", приговор которого может быть суровым, даже жестоким, но справедливым.
Противники Сталина говорят о том, что он создал государство-концлагерь, "Архипелаг ГУЛАГ" размером в одну шестую планеты, где "половина страны сидела, а вторая охраняла". "Сидела", как выясняется, далеко не половина и даже не третья часть — всего за четверть века сталинской власти через места заключения — с учётом повторных сроков — прошло около 20 миллионов человек, или менее 10% текущего населения страны. Да, в правящей верхушке советского общества сталинских времён доля репрессированных была намного выше, но это и понятно. Но цели "всех расстрелять" или "всех посадить" у Сталина при этом явно не было.
Прорывы, подобные тому, который совершила русская цивилизация при Сталине, в истории происходят не каждый год и даже не каждый век. Их энергия всегда является энергией синтеза, а не привычной энергией распада, "термоядерной реакцией", "белой дырой", там действуют принципиально иные законы и силы, а в результате получается некий невероятный артефакт, который затем проходит испытание "здешним" временем, вторым началом термодинамики и так далее. Что, собственно, мы и наблюдаем применительно к нынешней, "послесталинской" и "постсоветской" России.
О ЦИВИЛИЗАЦИОННОМ ПОДВИГЕ ТОВАРИЩА СТАЛИНА
Когда речь заходит о значении фигуры Сталина для отечественной и мировой истории, сторонники "вождя народов", нередко приводят фразу: "Он принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой", следом за приснопамятной Ниной Андреевой приписывая эти слова Уинстону Черчиллю. Образ, несомненно, яркий и запоминающийся, но он, по большому счёту, искажает, умаляет и принижает суть совершённого Иосифом Виссарионовичем цивилизационного подвига.Давайте рассмотрим внутренний смысл этой формулы. "Соха" в ней — пусть достаточно древний, "отсталый", но всё-таки инструмент производства: с помощью которого люди сотни лет пахали землю, чтобы вырастить и собрать урожай. А что такое "атомная бомба"? Это — пусть самое мощное и "передовое", высокотехнологичное, но всё-таки оружие массового уничтожения. Следовательно, "сталинисты", повторяя данную фразу, по сути, ставят "в заслугу" Сталину то, что он отсталую аграрную страну превратил в мощное милитаризованное государство, представляющее угрозу для остального мира, да и для собственного населения — тоже. Это типичная "похвала врага", принимать которую всерьёз — всё равно, что принимать медленно действующий яд.
Стоит заметить, что сам Сталин создание атомной бомбы каким-то особым достижением ни для себя, ни для советского народа и государства — не считал. Все его известные высказывания на эту тему сводились к тому, что создание и наличие этого оружия необходимо для уничтожения американской монополии на него, для укрепления обороноспособности и безопасности СССР, но такими и даже ещё более мощными, термоядерными, бомбами войны не выигрываются, а мир не обеспечивается. Последующая история подтвердила абсолютную справедливость этих сталинских оценок.
У данной красиво сделанной фразы есть ещё более глубокий и ещё более ядовитый смысловой уровень.
Ведь и "соха", и "атомная бомба" суть вещи материальные, физические, и в рамках данного противопоставления мы остаёмся полностью внутри "вещного мира". И если все достижения и заслуги Сталина сводятся к изменениям этого вещного мира, то речь идёт исключительно о приближении к "потребительскому раю" в духе хрущёвского псевдокоммунизма к 1980 году и "конвергенции двух систем".
Впрочем, "первоисточник", польско-британский историк Исаак Дойчер, в своей статье о Сталине 1965 года для Encyclopædia Britannica высказался несколько иначе и намного тоньше:
"Он был создателем плановой экономики; он получил Россию, пашущую деревянными плугами, и оставил её оснащённой ядерными реакторами; и он был "отцом победы".
Как видим, здесь речь идёт не о "бомбе", а об источнике атомной энергии, плюс упоминается Победа 1945 года, которую при всём желании не получится свести к противостоянию материальных средств ведения войны: танков, пушек, подлодок, самолётов и так далее.
Разумеется, без всего этого: без "тридцатьчетвёрок", "катюш", "илов", ППШ и прочей техники разгромить и уничтожить Третий рейх, в союзниках у которого была практически вся континентальная Европа, было невозможно.
Но Победа 1945 года была, прежде всего, победой советского общества и тех советских людей, которые, от рядовых до маршалов, сражались на фронтах, трудились в тылу, противостояли немецко-фашистским агрессорам на оккупированных территориях нашей страны, — советского народа и советского государства…
Только поэтому Советский Союз, вдвое уступая странам-агрессорам по численности населения и почти втрое — по экономическому потенциалу, потеряв на пике отступления осенью 1942 года почти половину своей европейской территории и почти треть населения страны, смог практически в одиночку перемолоть многомиллионные армии вторжения, дойти до Берлина и водрузить Красное знамя над зданием Рейхстага.
Не будем забывать о том, что именно при Сталине, и не раз, а дважды на протяжении срока одной человеческой жизни произошло чудо восстановления страны: сначала — после Первой мировой и гражданской войн, а затем, в ещё более короткие, почти немыслимые с исторических позиций сроки, — после Великой Отечественной.
Стороннему наблюдателю может показаться, что "отец народов" знал какую-то тайну, какой-то секрет возрождения своей страны из пепла войны и разрухи, недоступный ни его предшественникам, ни его преемникам.
Всё это — под руководством Сталина — стало возможным только потому, что его главным достижением было создание НОВОГО ТИПА ОБЩЕСТВА и — в нём, вместе с ним — массовое формирование НОВОГО ТИПА ЧЕЛОВЕКА, с особой системой ценностей, с особым образом мыслей и действий.
Своих Стахановых, Матросовых, Космодемьянских, Талалихиных и Гастелло — даже в одиночном, а не многомиллионном измерении — ни у немцев, ни, тем более, у их союзников не было. Как не было их ни у англичан, ни у американцев, ни у французов. Были асы, были мастера, были маги, были даже фанатики — не было подвижников, готовых "положить живот свой за други своя". А в Советском Союзе они были. Не в виде исключений и не в виде общего правила, но как масса "несущих опор", сломать которую силой внешнего воздействия не удалось.
В 1931 году Сталин произнёс воистину пророческие слова о том, что наша страна отстала от передовых капиталистических стран на 50 или даже 100 лет, и о том, что нужно "пробежать" эту дистанцию за 10 лет — "иначе нас сомнут". И такой рывок был совершён. Не только благодаря коллективизации-индустриализации 30-х годов, но и — в первую очередь, прежде всего! — благодаря тому, что получило название "культурной революции".
Даже тот язык, на котором все мы сегодня говорим и пишем, был создан и внедрён при Сталине. На него было переведено множество шедевров мировой культуры. На нём велось государственное образование всех ступеней, и был создан тот культурный стандарт, которым мы пользуемся и поныне.
На этот, советский русский язык, были "переведены" с дореволюционной орфографии все "классики" отечественного прошлого. Само понятие "классики" применительно к отечественной культуре, не говоря уже про собственно "классический" канон, — появилось при Сталине. Пушкин стал воистину народным поэтом только в 1937 году, через сто лет после своей гибели.
Сначала избы-читальни, а потом библиотеки появились буквально во всех уголках Советского Союза. С фондами не только на русском, но и на других национальных языках — включая даже те, на которых до революции не было собственной письменности. Стотысячные тиражи книг и периодических изданий стали обычным делом — у них возник массовый, образованный и "тренированный" в рамках средней и высшей школы читатель.
"Сталинскую" систему образования, в рамках которой исповедовался принцип "знать — значит уметь", не случайно называли "элитным образованием для всех". Сама система образования не ограничивалась функциями познания и воспитания (включая идейно-политическое) — она предполагала также активную трудовую деятельность, плюс обязательные занятия физкультурой и спортом.
Внедрение в медицину — на государственном уровне — социально-профилактических принципов, в том числе — применительно к эпидемическим и профессиональным болезням, позволило спасти десятки миллионов жизней, а в годы войны — резко снизить смертность и инвалидность после ранений ("война — травматическая эпидемия"). За годы Великой Отечественной советские военные медики вернули в строй более 17 миллионов солдат, в том числе — 72,3% раненых и 90,6% больных. Показатели вермахта были почти в полтора раза ниже, не говоря уже про войска государств-союзников Третьего рейха. Тем более — не возникло никаких эпидемий ни на фронте, ни в тылу воюющей страны.
Разработанная при Сталине эстетика созидания социального пространства: от эргономики рабочих мест до архитектуры городов и заводов, плотин ГЭС и планов "преобразования природы" — до сих пор завораживает масштабами, красотой форм и изысканной эффективностью решений.
Творческие способности людей всех возрастов активизировались и развивались на всех уровнях государственной власти и общественной жизни: от сельсовета до правительства СССР существовала система различных конкурсов, выставок, олимпиад, по итогам которых присуждались различные премии и другие награды. Количество кружков, секций, студий, клубов "по интересам" исчислялось десятками, если не сотнями тысяч. Радио, кино, театры (телевидение в те годы ещё не имело массового распространения), как и детские сады, школы, учреждения среднего специального образования, вузы и так далее создавали единое для страны коммуникативное и смысловое пространство с максимальным охватом общества. И эти смысловые, ценностные коммуникации "сшивали" всё советское общество не менее прочно, чем железные дороги, единые электрические сети, системы связи и государственные стандарты.
Проблема Российской империи начала ХХ века состояла как раз в том, что внутри неё существовало "две России", и объединить их, да ещё "мирным", "эволюционным" путём в условиях жестокой схватки империалистических держав, для которых наша страна представляла собой "расходный материал", было объективно невозможной задачей.
Точно так же объективно было невозможным реализовать имевшийся у страны потенциал ускоренного системного развития: "западный" капитал не только выкачивал из России баснословные прибыли, опутав её сетью концессий и займов, но и подчинял её своей воле, постепенно лишая политической субъектности и территориальной целостности. Если рассматривать отечественную и мировую историю первой половины ХХ века хотя бы с минимальной степенью объективности, никаких сомнений в этом факте не остаётся.
Сталин, как известно, в молодости своей писал стихи на грузинском языке, которые тогда же были включены в ряд антологий современной грузинской литературы — разумеется, не за высокое социальное положение автора, а за их художественные достоинства. "Поэт" в переводе с греческого языка означает "творец". И творческое начало у Сталина было невероятно сильным. Оно, условно говоря, будучи изначально "огненным", распространялось на все метафизические "стихии" и их взаимодействие между собой.
Поэтому не удивительно, что вопросы культуры и искусства, наряду с другими проблемами государственного и общественного строительства, никогда не выпадали из сталинского фокуса зрения — он не только был в курсе происходящих в этой сфере событий и тенденций, но и во многом направлял их развитие, в том числе — через систему творческих союзов, представлявших собой то, что ныне именуется "государственно-частным партнёрством". Мы чаще всего знаем и помним об этом благодаря весьма многочисленным "сталинским" анекдотам и другим фольклорным жанрам, где "отец народов" предстаёт в них в качестве не "царя", но "судьи", приговор которого может быть суровым, даже жестоким, но справедливым.
Противники Сталина говорят о том, что он создал государство-концлагерь, "Архипелаг ГУЛАГ" размером в одну шестую планеты, где "половина страны сидела, а вторая охраняла". "Сидела", как выясняется, далеко не половина и даже не третья часть — всего за четверть века сталинской власти через места заключения — с учётом повторных сроков — прошло около 20 миллионов человек, или менее 10% текущего населения страны. Да, в правящей верхушке советского общества сталинских времён доля репрессированных была намного выше, но это и понятно. Но цели "всех расстрелять" или "всех посадить" у Сталина при этом явно не было.
Прорывы, подобные тому, который совершила русская цивилизация при Сталине, в истории происходят не каждый год и даже не каждый век. Их энергия всегда является энергией синтеза, а не привычной энергией распада, "термоядерной реакцией", "белой дырой", там действуют принципиально иные законы и силы, а в результате получается некий невероятный артефакт, который затем проходит испытание "здешним" временем, вторым началом термодинамики и так далее. Что, собственно, мы и наблюдаем применительно к нынешней, "послесталинской" и "постсоветской" России.