Роман Карцев родился в Одессе 20 мая 1939 года в еврейской семье. Его дед по материнской линии был синагогальным кантором, и разговорным языком в семье был идиш. Создатель юмора, прекрасный актёр театра и кино. Над его миниатюрами и монологами смеялись тысячи людей. В родной Одессе его называли «Ромкой-актером» — в самом веселом городе Черноморья его воспринимали не просто как своего, но как неотъемлемый элемент городской жизни, неизбежный и любимый, как Молдаванка, где он вырос, или Привоз, где торговала пирожками его бабушка. Той, старой Одессы, в которой мирно жили люди разных национальностей, где предпочитали смеяться над оппонентами.
Представляем вашему вниманию интересные факты:
1. Настоящая фамилия Романа Карцева — Кац.
2. Роман Карцев и его постоянный партнёр Виктор Ильченко стали основателями юмора абсурда в СССР. Совместные выступления Карцев и Ильченко начали в 1960 году в Одессе.
3. Роман Карцев пытался поступить в Московское цирковое училище, но его не взяли, он вернулся в Одессу. В 1962-м с гастролями в Одессу приехал Аркадий Райкин. Михаил Жванецкий уговорил мэтра посмотреть спектакль "Я иду по улице", в котором играл Карцев. "Зрители смеялись, но восторга не было. Когда мы спустились в зал, Райкин поблагодарил всех, сделав несколько замечаний. Мы двинулись на выход, и тут меня остановил конферансье Астахов, который был знаком с Аркадием Исааковичем. "Райкин тебя ждёт завтра в одиннадцать в санатории Чкалова", — вспоминал Карцев.
4. В начале 70-х молодые и никому не известные София Ротару и Алла Пугачёва выступали на разогреве перед выходом Карцева и Ильченко. Примадонна вспоминала в своих интервью, что зрители с её выступления массово уходили на перекур в ожидании любимых артистов. "Это было безумно сложно, но мы старались дотянуть до антракта", — рассказывала Пугачёва.
5. На протяжении всей жизни Роман Карцев был ярым футбольным болельщиком. Его отец был футболистом, но после ранения, полученного на Великой Отечественной войне, стал футбольным арбитром и тренером. В интервью "Спорт-Экспрессу" Роман Карцев рассказывал, что ему и сегодня интересно наблюдать за игрой новороссийского "Черноморца". "Они играют как бразильцы", — говорил Карцев.
6. — Жанр миниатюры умрёт вместе со мной и Мишей Жванецким, — заявлял Роман Карцев. После смерти в 1992 году своего напарника Виктора Ильченко Карцев продолжал активно выступать. Карцев отказывался признавать своего партнёра ушедшим, поэтому, рассказывая о гастролях, часто говорил "мы выступаем", имея в виду себя и Ильченко.
7. Самая популярная миниатюра Карцева и Ильченко "Авас" была написана Михаилом Жванецким. Последний приносил свои миниатюры Аркадию Райкину, но Райкин практически не обращал на них внимания. Карцеву и Ильченко тексты Жванецкого нравились. Они начали их репетировать. Изначально "Авас" была импровизацией, но когда Райкин её увидел, то разрешил сыграть на шефском концерте для солдат в Театре эстрады. Смеялись все. После этого миниатюру стали исполнять чаще. На гастролях Карцев и Ильченко играли её даже на болгарском и венгерском языках.
8. В начале своей карьеры в Театре эстрады имени А.И. Райкина Роман Карцев получал 88 рублей в месяц. 8 рублей вычитали за бездетность.
— 25 рублей стоил угол, который я снимал, на 10 рублей кормил Жванецкого, приехавшего позже. Потом я переманил в Ленинград Витю Ильченко и Милу Гвоздикову, — рассказывал Карцев о начале своего творческого пути.
9. Артист женился в 1970 году на Виктории Кассинской, бывшей танцовщице кордебалета. Они познакомились в одесском симфоджазе, куда Карцев пришёл работать после ухода от Аркадия Райкина. "Ей было 17 лет, мне — 27. Она на этих концертах манекенщицей работала и в ансамбле танцевала. С тех пор танцует со мной. Уже скоро полвека. Я доволен, что она выдержала столько лет со мной. Сложный я тип. Ревнивый", — рассказывал Карцев о жене, которая, кстати, была выше мужа на 10 см.
В браке у них родилось двое детей: Елена и Павел. Дочь стала фармацевтом, а сын пошёл по стопам отца. Павел Кассинский сыграл в нескольких выпусках "Ералаша" и в сериале "СашаТаня".
10. Роман Карцев написал несколько книг. В книге "Малой, Сухой и Писатель", выпущенной в 2011 году, Карцев использовал автобиографические сюжеты: о нём, Ильченко и Жванецком. Позже Роман Карцев написал ещё две книги: "Приснился мне Чаплин" и "Юмор в Одессе".
В последние годы у Романа Карцева были серьезные проблемы со здоровьем. Но, несмотря на предостережения врачей, он много работал, давал интервью, принимал участие в различных телепередачах. 2 октября 2018 года сердце великого юмориста остановилось. Карцева похоронили на Троекуровском кладбище.
Михаил Жванецкий очень тяжело перенес утрату: "Нас было трое — Рома, Виктор Ильченко и я. Мы были как братья. Рома заменял мне брата, которого у меня никогда не было. Очень тяжело, очень больно." Два года спустя ушел из жизни и Жванецкий – последний из легендарного трио.
В 2020 году вышел документальный фильм «Роман Карцев. Больше, чем любовь»: воспоминаниями об артисте поделились его дети, внучка, коллеги.
На фото Карцев, Жванецкий и Ильченко – друзья на всю жизнь.
Роман Карцев. «Разговор с внучкой» — Дедушка, почему ты не звонишь? Я волнуюсь! — У меня кончилась зарядка в мобильном, а нормальный уже два месяца не работает. У них там что-то прогнило, и они не знают, чей кабель — федеральный или региональный. — Дед! А как вы раньше жили? Как вы жили без телефона, мобильника, Интернета, без пульта переключения программ в телевизоре? Вы что, вскакивали, влезали в тапочки и переключали, потом опять вскакивали и переключали шестьдесят программ? — Моя прелесть!.. У нас вообще телевизора не было, а у кого был, к нему весь двор приходил… А ты говоришь — без мобильного! Хотя у нас был свой телефон — улица Дерибасовская. Вечером были известны все новости! Кто слушал Би-Би-Си, кто «Голос Америки»… И шепотом, шепотом… — А потом что? — Потом кто шептал — пропадал… Твоя прабабушка была коммунист, а прадедушка — футболист, он слушал «Голос Америки», а она — закрытое письмо на партсобрании. Потом он рассказывал, что там, а она — что здесь… — Дед, а где ты отдыхал летом? В Турции, на Канарах, в Баден-Бадене? — Я отдыхал в Молдавии. Всей семьей сбивали ящики для винограда, жара, ели мамалыгу, один ящик — две копейки… — И твоя мама сбивала? — Конечно, она же была коммунисткой, а им отдыхать не положено. Они строили коммунизм. Днем и ночью! — А что это — коммунизм? — Не знаю, я до него не дожил, слава богу, а вот капитализм вижу воочию. Ем хорошие сосиски, отличную селедку, хожу — и не могу привыкнуть к изобилию. Правда, если бы я жил на пенсию, я бы ходил в магазин на экскурсию… У нас ведь и колбасы не было, а если была, то не для нас. — А для кого? — Для них! — Каких таких них? — У кого была мебель, черная икра, виски, сигареты «Мальборо», сыр, молочные продукты… Три холодильника забивались… Они жили в другой стране! А сейчас у них есть еще больше — яхты, самолеты, Куршавель… — О! Я была в Куршавеле с папой! И в Китае, и в Египте! — Значит, тебе повезло. А мы, внучка, стояли в очередях годами — за квартирой, за детсадом, за операцией, часами — за хлебом и молоком, за мясом, за кроличьей шапкой, за колготками, за нижним бельем, за обувью, за посудой… На витрине написано: «Мясо — рыба», а внутри ничего, одни кости — ни рыбы, ни мяса. Самая вкусная еда была — хлеб с маслом и сахаром. Многие жили за счет воровства: на швейной фабрике крали ткани, на обувной — кожу, на Дальнем Востоке — икру. Сейчас воруют покрупней — газ, нефть, сталь, металлолом, суперфосфаты… — А ты воровал? — У меня были левые концерты, иначе я бы не прожил… — А как это — левые? — Вот как выйдешь из дому, сразу налево… И вообще, почему у тебя до трех ночи горел свет? — Я сидела в Интернете, а потом смотрела «Дом-2». — Это не дом — это дурдом, я видел: ругаются матом, курят, дерутся, предают друг друга, крича вслед «Мы счастливы!»… — Так это же телевизор! — Нет, это жизнь. — Дед, не нравится — переключи! — А тебе нравится? — Я тащусь от «Камеди клаб», от «Наша Раша»! — Извини, но это ваша параша! — А что это — параша? — Не дай бог тебе узнать!.. Хотя уже показывают фестиваль малолетних убийц. Первое место занял пацан, убивший четырех человек… — Слушай, мама говорит, ты выступал в театре какого-то Райкина… Расскажи… — Да, мне повезло. — А кто он? — Как тебе сказать? Великий комик! Петросян хуже. — А кто это? — Ты даже Петросяна не знаешь? — Нет, я знаю Собчачку — это класс! — А кто это? — Дед, ты не знаешь Собчачку?! — Нет. Я знаю Шуру. — А это кто? — Шура? Это бренд. Можно сбрендить. Совсем поехать… — Дед, а какая у тебя пенсия?.. Чего молчишь? Ты плачешь? — Нет, я зашелся хохотом. Я редко смеюсь… Какая пенсия? Да вы все на нее живете — твоя мама, брат, бабушка… Спасибо стране, она всех пенсионеров по заслугам, по труду, в хвост и в гриву!.. — Да не расстраивайся, ты же еще можешь! — Да, еще чуть-чуть могу, а остальные? — Каждый живет, пока может! — Не живет, внучка, а выживает… — Ты не прав. Посмотри, сейчас все есть — машины, памперсы, сникерсы, посуда, мебель — все! — Да, есть, но не наше, все импортное — от джинсов до «Макдоналдсов», от сериалов до футбола. Где наши Стрельцовы, Яшины, Лобановские?! Хотя ты не знаешь… Это был футбол! — Дед, ты любишь чупа-чупс? — Что это, чипсы? — Ха-ха!.. Дед, ты вообще как? Хау ар ю? — Да так себе… Давление, сахар… Осталось поперчить! — Что тебе привезти? Я скоро еду в Англию, учиться! — У нас уже не учат? — Так папа хочет. — А ты? — Я — нет. — А зачем ты едешь? — Не знаю… Слушай, дед, кто нарисовал «Подсолнухи»? — Зачем тебе? — Ну, это тест в Англии. — Ван Гог. — Ну да! А кто это? — Художник, у него нет одного уха. — Он таким родился? — Нет, отрезал сам. — Зачем?! — Ему не понравились «Подсолнухи». — А «Джоконду»? — Леонардо. — Его так зовут? — Да. Да Винчи. — А каких ты знаешь террористов? — Твою бабушку… — Я серьезно! Это тоже тест. — Что-то слышал… Черт их знает… Хамас, группировка ЭТА… — Какая эта? — Ну, вроде баски… Были еще красные кхмеры… — Это типа «Наших»? — Нет, «Наши» у нас. — А чего они хотят? — Кто, кхмеры? — Нет, «Наши». — Чтобы ты училась не в Англии, а у нас. Ты что, не патриотка? — Не знаю. — Ну, ты кого любишь? — Маму, папу, тебя, бабушку, Ленчика. — А Родину? — И Родину. Меня в школе спрашивают: ты за кого? Я не знаю. А ты? — Я знаю: я за тебя! — Дед, а мы евреи? В школе говорят, что я похожа… — Ты нет, а я да. — Почему? — У тебя папа русский и мама. — Как? Мама же твоя дочь! — Да, но она русская. — Как это? — Так нужно было. У меня и фамилия не моя. — А чья? — Псевдоним. — А что это? — Я был вынужден. Подрастешь — расскажу. — Извини, дед, у меня вторая линия!.. Алло! Танечка, что? На «Зверей»? Пойду! Бай!.. Ну все, дед, я иду на «Зверей»! — В зоопарк? — Дед, ты отстой! — Ты бы лучше что-нибудь почитала. У меня такая библиотека, альбомы художников… Кому это оставить? Ты читала «Двенадцать стульев», «Собачье сердце»? — Видела, там ты! Если честно — скучно… А вот «Няня»!.. — Боже, и это моя внучка! — Дед, у меня все впереди, я все прочитаю! Я уже прочла половину твоей книги! — Ну и как? — Мне нравятся фотографии, бабушка красивая! Сколько ей лет было, когда вы познакомились? — Семнадцать. — А тебе? — Двадцать семь. — Ого, ты уже тогда был староват! А сколько вы вместе? — Сорок лет. — Ничего себе! С одной? — Ну да. — Ну ты даешь, дед!.. — А у тебя есть бойфренд? — Есть, но он, к сожалению, грузин. — Почему к сожалению? — Он хочет увезти меня в Грузию. — Грузия — прекрасная страна. Это у вас уже серьезно? — Ну, он мне нравится. Он сексапильный. — Боже, тебе пятнадцать лет! Хотя Джульетта… ей было тринадцать, что ли… — А кто это? — Одна решительная девица… Это плохо кончилось. — Они не предохранялись? — Вот это да! Ты и это знаешь? — У нас в школе есть урок сексологии, мальчишкам дают презервативы, учат с ними обращаться… — Да-а-а… Я полный отстой! — Дед, знаешь, я не пойду на «Зверей»… Мы давно с тобой так подробно не говорили. Давай лучше поедем в твою Одессу! — Мы обязательно поедем в Одессу. Этот город лучше, чем Лондон! Там солнце, море и очень гостеприимные люди, и юмор там особенный… Но Одессу нужно знать изнутри, там нужно родиться. И когда-нибудь ты обязательно привезешь своих детей в Одессу и расскажешь им обо мне. Договорились?..
Роман Карцев: "Рыжий".
После войны, в сороковые годы, в Одессе был голод. За хлебом стояли ночью по очереди я, папа, мама. Мимо нас шли пленные немцы – в деревянных колодках, с котелками. И когда они подходили ближе, разносился грохот по булыжной мостовой. Очередь стояла засыпанная снегом и почти не шевелилась от голода и холода.
Я жил напротив оперного театра, а с другой стороны была Канава. Ходить туда вечером я бы не советовал. Когда сгущались сумерки, оттуда клином выходила канавская шпана. В голове шёл главный бандит – Костя-капитан, в фуражке с «крабом» и тельнике. Они направлялись к скверу за оперным театром. Его называли по-французски – Пале-Рояль. Немедленно били все лампочки. Играли на гитаре, выпивали. И если в Пале-Рояль забредал какой-нибудь поздний прохожий, выбегал он оттуда уже в одних кальсонах. В Одессе редко убивали. Зачем? Снимали одежду, забирали сигареты, обувь, валюту и отпускали с богом.
У меня был хороший знакомый из этой компании. Лет тринадцати-четырнадцати. Рыжий, в веснушках, лицо красное от загара, крепко сбитый.
Когда я шёл в школу, Рыжий сжимал меня в объятиях.
— Ты чего опаздываешь? Я уже полчаса тебя жду, замёрз!
С этими словами он открывал мой ранец, вынимал оттуда свёрток с едой, который мама давала мне в школу, и быстро пожирал мою котлету, чавкая и запивая компотом из сухофруктов. Затем отдавал ранец, ногой поддавал под зад:
— Всё, иди! Учись хорошо! Завтра не опаздывай!
Назавтра я шёл другой дорогой, окольной, через мост – но он снова был тут как тут! Как он узнавал?
— Хенде хох! Хотел меня надуть? Смотри, я разозлюсь!.. Что у нас сегодня?
Доставал свёрток: куриная ножка, огурчик, хлеб.
— Ой, как вкусно!
Он глотал не разжёвывая, как баклан.
— Всё, иди! Учись! Завтра какой дорогой пойдёшь?
И жутко хохотал.
Позже я узнал, что он шёл за мной от самого дома…
Иногда в школу меня провожал отец. Рыжий испарялся! Хотя я чувствовал, что он за нами следит.
Как-то папа решил проверить, хожу ли я в школу, и незаметно пошёл за мной. И на его глазах прошла трапеза Рыжего.
Папа подошёл, дал ему по шее.
— Ещё раз сожрёшь – будешь завтракать в тюрьме! Понял?
— Папаша, – сказал Рыжий, — не бери меня на понт. Я ж его не трогаю, а только кушаю. Ваша жена так хорошо готовит! Может, пригласите меня на обед?
Захохотал и скрылся во дворе. Раздался свист, который был знаком всему городу, человек пятнадцать вышли из ворот и клином направились в Пале-Рояль.
… Пару лет я его не видел, даже спрашивал у пацанов: где Рыжий? Мне было грустно, я уже к нему привык. Он всем говорил:
— Кто артиста тронет, будет иметь дело со мной!
И вот он появился. Вырос, окреп. Правда, был уже не рыжий, а лысый, в наколках. Подошёл, поздоровался. Хотел вернуть мне деньги за еду, даже покраснел (они, рыжие, всегда краснеют).
— Рыжий, ты что, мы же друзья!
Сунул мне какой-то свёрток, попросил спрятать.
Дома я развернул свёрток – финка! Я спрятал её во дворе, в туалете.
Прошло время. Как-то я стоял у ворот, мимо бежал Рыжий, а за ним два милиционера. Он мне подмигнул. И больше я его не видел. А жаль! Ведь это была та Одесса — Одесса моего детства.
Классика советского юмора. Роман Карцев "Раки" (1987)
Если бы он прочел только «раков», нам и этого было достаточно, если бы сыграл одного Швондера, и этого бы бы довольно, но на его счету сотни образов и ролей. Его талант первым оценил рыжий бандит из канавы, а потом его заметил Аркадий Райкин. Он должен был стать или оперным певцом, или бандитом. Дом семьи Кац, а именно так звучит настоящая фамилия Романа Карцева, был расположен между оперным театром и канавой. Очевидно, гены оказали решающую роль в выборе профессии — дед нашего героя служил кантором синагоги. Мама, Соня Фуксман, прекрасно пела, а из красивейшего в мире театра — Одесского оперного — прямо в квартиру доносились звуки многочисленных ремонтов и репетиций. Измученная мать не могла заснуть, а ловкий одесский мальчишка проникал в театр (конечно, без билета) и спустя 10 минут после начала спектакля — через балкон и прямо в женский туалет. «ААААА», — вопила завозившаяся дама, но парень быстро сбегал, успев оценив комизм ситуации. На сцене тоже было весело. В Одессе ставили «Кармен». Итальянец Хозе пел на итальянском, местная прима разливалась на украинском. «Как же она, бедная, мучилась — стоило ей открыть рот, зал заходился от смеха. Хозе, кричит: “Кармен! Кармен!”, а она ему: “Геть звiдси, геть, тебе вже не кохаю!” Хохот стоял страшный все три часа», — вспоминал Роман Карцев. А дома свой театр. Мама была дамой сознательной и партийной. Отец Аншель Зельманович часто менял работы — каждые два-три месяца, увлекался спортом, вечером ловил мяч, а ночью — запрещенные радиостанции. К тому же в семье соблюдались еврейские праздники. Карцев вспоминал, как на самый веселый праздник Хануку ходил по родственникам и собирал деньги. И конечно же, готовили бесподобно. Все шедевры одесской еврейской кухни. Уже взрослый Ромочка как-то пострадал из-за маминых котлеток. Запах чеснока почувствовал на сцене Аркадий Райкин и отправил Романа доедать котлеты. Карцев в свою очередь пригласил мэтра домой. Три дня все жарилось и мариновалось. «Почему-то Аркадий Исаакович пришел один, хотя ел за троих — я в первый и последний раз видел, чтобы он так много ел. Он не поднимал головы! — удивлялся Карцев и перечислял блюда. — Фаршированная рыба, синие трех видов, салат “оливье”, форшмак, отбивные, селедка-скумбрия, бычки, затем жидкое...бульон с “мондалах”, фаршированная шейка, мороженное». Особо понравившиеся блюда мама Кац, по одесской традиции, собрала Райкину с собой в санаторий, где он отдыхал.
Первые уроки стойкости Роман Кац получил тоже в семье. Во время войны, пока отец воевал, Рома с мамой были в эвакуации. Вернулись в родную Одессу, а квартиру на Ланжероновской оккупировал боевой полковник и освобождать отказался. Рома с мамой поселился у тети в однокомнатной квартире, где уже жили пять(!) семей. Они спали на столах, под столами, ели стоя. Отец с фронта вернулся аж в 46-м — их часть из Берлина перебросили в Маньчжурию. И ефрейтор Кац по-мужски поговорил с полковником. Аргументы, видимо, были веские. Папа Кац, как и герои Бабеля, был рожден на Молдаванке. В своей книге «Малой, Сухой и Писатель» Карцев вспоминает послевоенную Одессу — голод и разруху. Очереди за хлебом и грохот деревянных колодок пленных немцев. Многочисленные банды, которые грабили, но не убивали. Стреляли в воздух, «потому что если не стрелять в воздух, то можно убить человека. А зачем убивать?» — удивлялся Карцев. Даже у него, школьника, было что взять. Каждый день рыжий бандит из канавы под домом забирал школьные обеды Ромки-артиста — такая кличка была у Ромы Каца. И отправлял дальше в школу, следя, чтобы другие бандиты не обижали подопечного. В школе жизнь кипела, в школе была самодеятельность и первые успехи. Одно время Карцев-старший работал футбольный судьей, а значит у него имелась форма. Ромочка позаимствовал у папы трусы и майку, пришел в школу, все сползало, зато во рту наблюдался свисток. В школе хохот, в класс так и не пустили. Прибежал отец, обнаруживший пропажу. Снял форму и сына оставил в коридоре... голым. А тут перемена, хорошо, что школа мужская. Техничка хохоча, держась за бока, дала халат, так Ромка домой и добрался. Проказничал постоянно. Директор любя отвешивала весомую оплеуху. Но хулигану все прощалась перед школьными спектаклями. Роман Кац всегда имел на сцене бурный успех. Поэтому вопрос «куда поступать» не стоял. Но в театральное училище Одессы еще одного Каца не приняли. «Вы уже готовый артист», — сказали члены комиссии. Роман подался было в армию. Но военную карьеру с диким хохотом зарубил окулист. Он обнаружил у клиента астигматизм и с иронией прочил ему карьеру пограничника или снайпера.Роман Кац устроился наладчиком на швейную фабрику «Молодая гвардия». И был счастлив — полный цех полуголых (из-за дикой жары) красавиц, и все его любили. Но с фабрики его со скандалом уволили. Как-то на предприятие явился директор, депутат Верховного Совета Украины, и решил пройтись по цехам. Возле одной из девушек он остановился и приказал: «Встань, корова!». Она расплакалась. Рома Кац подскочил и закричал: «Извинись, жлоб!». Рому Каца уволили. Но за него вступился весь цех. На работе восстановили, а директора несколько лет спустя расстреляли за растрату госимущества в размере нескольких миллионов рублей.
С 1960 года Рома Кац стал выступать в одесском театре «Парнас-2». Там он познакомился со Михаилом Жванецким и Виктором Ильченко. Летом 1962 года в Одессе гастролировал Аркадий Райкин. Молодые люди добились, чтобы мэтр их прослушал. Аркадий Исаакович пригласил Карцева в Ленинградский театр миниатюр, и он же посоветовал слишком короткую фамилию Кац как-то изменить. Так родился Роман Карцев. У Райкина Карцев учился театральному искусству, ежедневно простаивал за кулисами, ловил нюансы игры учителя. «Райкин для нас царь и Бог, великий актер, которого мы наблюдали в непосредственной близости, — говорил Карцев, — он же взял нас из самодеятельности, без театрального образования». Следом за Карцевым к Райкину приехали Ильченко и Жванецкий. С Карцевым у Райкина сложились особые отношения. «Меня единственного Аркадий Исаакович допускал слушать, как он репетирует монологи, а это очень интимная вещь — по себе знаю». Молодые одесситы учились у Райкина, учились у Ленинграда — смотрели все спектакли БДТ, участвовали во всех вечерах театральных: у Акимова, в Москве у Эфроса, в «Современнике» — где только можно. Общались, избавлялись от провинциального говора. Одной из самых удачных номеров Карцева и Ильченко стал «Авас». Его играли в Румынии на румынском, в Чехословакии на чешском, в Болгарии на болгарском языках. «В Болгарии хохот стоит сумасшедший, зрители свистят, наша театральная труппа сбежалась. Целый месяц болгары ухохатывались. Оказывается, я в своем монологе использовал жест, который в Болгарии имеет другое значение, и как только его делал, люди буквально со стульев падали. Все это знали: и Райкин, и наши актеры, но мне не сказал никто, а я-то думал, что гениально играю», — делился Карцев.Правда один раз «Аваса» не оценили. Это была новогодняя ночь в в правительственном санатории. Члены ЦК с женами слушали речь за речью, потом слово дали Карцеву с Ильченко. Они прочли «Авас». «Такой тишины мы в своей жизни еще не слышали, — поражался Роман Амшелович. — После финала кто-то за столом высказал пожелание: "А теперь что-нибудь смешное"». К счастью, таких зрителей было немного... В промежутках Роман Карцев умудрялся сниматься в кино. Швондер в экранизации повести Михаила Булгакова «Собачье сердце». У Рязанова Карцев снялся в картинах «Небеса обетованные», «Старые клячи», «Предсказание». У Владимира Аленикова — в трагикомедии «Биндюжник и король», а у Эрнеста Ясана — в картине «Нечистая сила»….21 января 1992 года Виктор Ильченко скончался. Карцев вынужден был выступать один с моноспектаклями. Взять нового партнера так и не смог. Как-то он возвращался в самолете из Америки, стюардессы пересадили любимого артиста в бизнес-класс — а там никого не было. Роман Амшелович попросил бумагу и, не отрываясь много часов подряд, стал писать воспоминания. Одесса, война, эвакуация, дружба с Ильченко, работа с Райкиным…
Сердце Романа Карцева остановилось 2 октября 2018 года.
ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА
Человек, который смеялся: памяти Романа Карцева
Роман Карцев родился в Одессе 20 мая 1939 года в еврейской семье. Его дед по материнской линии был синагогальным кантором, и разговорным языком в семье был идиш.Создатель юмора, прекрасный актёр театра и кино. Над его миниатюрами и монологами смеялись тысячи людей.
В родной Одессе его называли «Ромкой-актером» — в самом веселом городе Черноморья его воспринимали не просто как своего, но как неотъемлемый элемент городской жизни, неизбежный и любимый, как Молдаванка, где он вырос, или Привоз, где торговала пирожками его бабушка. Той, старой Одессы, в которой мирно жили люди разных национальностей, где предпочитали смеяться над оппонентами.
Представляем вашему вниманию интересные факты:
1. Настоящая фамилия Романа Карцева — Кац.
2. Роман Карцев и его постоянный партнёр Виктор Ильченко стали основателями юмора абсурда в СССР. Совместные выступления Карцев и Ильченко начали в 1960 году в Одессе.
3. Роман Карцев пытался поступить в Московское цирковое училище, но его не взяли, он вернулся в Одессу. В 1962-м с гастролями в Одессу приехал Аркадий Райкин. Михаил Жванецкий уговорил мэтра посмотреть спектакль "Я иду по улице", в котором играл Карцев. "Зрители смеялись, но восторга не было. Когда мы спустились в зал, Райкин поблагодарил всех, сделав несколько замечаний. Мы двинулись на выход, и тут меня остановил конферансье Астахов, который был знаком с Аркадием Исааковичем. "Райкин тебя ждёт завтра в одиннадцать в санатории Чкалова", — вспоминал Карцев.
4. В начале 70-х молодые и никому не известные София Ротару и Алла Пугачёва выступали на разогреве перед выходом Карцева и Ильченко. Примадонна вспоминала в своих интервью, что зрители с её выступления массово уходили на перекур в ожидании любимых артистов. "Это было безумно сложно, но мы старались дотянуть до антракта", — рассказывала Пугачёва.
5. На протяжении всей жизни Роман Карцев был ярым футбольным болельщиком. Его отец был футболистом, но после ранения, полученного на Великой Отечественной войне, стал футбольным арбитром и тренером. В интервью "Спорт-Экспрессу" Роман Карцев рассказывал, что ему и сегодня интересно наблюдать за игрой новороссийского "Черноморца". "Они играют как бразильцы", — говорил Карцев.
6. — Жанр миниатюры умрёт вместе со мной и Мишей Жванецким, — заявлял Роман Карцев. После смерти в 1992 году своего напарника Виктора Ильченко Карцев продолжал активно выступать. Карцев отказывался признавать своего партнёра ушедшим, поэтому, рассказывая о гастролях, часто говорил "мы выступаем", имея в виду себя и Ильченко.
7. Самая популярная миниатюра Карцева и Ильченко "Авас" была написана Михаилом Жванецким. Последний приносил свои миниатюры Аркадию Райкину, но Райкин практически не обращал на них внимания. Карцеву и Ильченко тексты Жванецкого нравились. Они начали их репетировать. Изначально "Авас" была импровизацией, но когда Райкин её увидел, то разрешил сыграть на шефском концерте для солдат в Театре эстрады. Смеялись все. После этого миниатюру стали исполнять чаще. На гастролях Карцев и Ильченко играли её даже на болгарском и венгерском языках.
8. В начале своей карьеры в Театре эстрады имени А.И. Райкина Роман Карцев получал 88 рублей в месяц. 8 рублей вычитали за бездетность.
— 25 рублей стоил угол, который я снимал, на 10 рублей кормил Жванецкого, приехавшего позже. Потом я переманил в Ленинград Витю Ильченко и Милу Гвоздикову, — рассказывал Карцев о начале своего творческого пути.
9. Артист женился в 1970 году на Виктории Кассинской, бывшей танцовщице кордебалета. Они познакомились в одесском симфоджазе, куда Карцев пришёл работать после ухода от Аркадия Райкина. "Ей было 17 лет, мне — 27. Она на этих концертах манекенщицей работала и в ансамбле танцевала. С тех пор танцует со мной. Уже скоро полвека. Я доволен, что она выдержала столько лет со мной. Сложный я тип. Ревнивый", — рассказывал Карцев о жене, которая, кстати, была выше мужа на 10 см.
В браке у них родилось двое детей: Елена и Павел. Дочь стала фармацевтом, а сын пошёл по стопам отца. Павел Кассинский сыграл в нескольких выпусках "Ералаша" и в сериале "СашаТаня".
10. Роман Карцев написал несколько книг. В книге "Малой, Сухой и Писатель", выпущенной в 2011 году, Карцев использовал автобиографические сюжеты: о нём, Ильченко и Жванецком. Позже Роман Карцев написал ещё две книги: "Приснился мне Чаплин" и "Юмор в Одессе".
В последние годы у Романа Карцева были серьезные проблемы со здоровьем. Но, несмотря на предостережения врачей, он много работал, давал интервью, принимал участие в различных телепередачах.
2 октября 2018 года сердце великого юмориста остановилось. Карцева похоронили на Троекуровском кладбище.
Михаил Жванецкий очень тяжело перенес утрату:
"Нас было трое — Рома, Виктор Ильченко и я. Мы были как братья. Рома заменял мне брата, которого у меня никогда не было. Очень тяжело, очень больно."
Два года спустя ушел из жизни и Жванецкий – последний из легендарного трио.
В 2020 году вышел документальный фильм «Роман Карцев. Больше, чем любовь»: воспоминаниями об артисте поделились его дети, внучка, коллеги.
На фото Карцев, Жванецкий и Ильченко – друзья на всю жизнь.
#ЧтобыПомнили
— Дедушка, почему ты не звонишь? Я волнуюсь!
— У меня кончилась зарядка в мобильном, а нормальный уже два месяца не работает. У них там что-то прогнило, и они не знают, чей кабель — федеральный или региональный.
— Дед! А как вы раньше жили? Как вы жили без телефона, мобильника, Интернета, без пульта переключения программ в телевизоре? Вы что, вскакивали, влезали в тапочки и переключали, потом опять вскакивали и переключали шестьдесят программ?
— Моя прелесть!.. У нас вообще телевизора не было, а у кого был, к нему весь двор приходил… А ты говоришь — без мобильного! Хотя у нас был свой телефон — улица Дерибасовская. Вечером были известны все новости! Кто слушал Би-Би-Си, кто «Голос Америки»… И шепотом, шепотом…
— А потом что?
— Потом кто шептал — пропадал… Твоя прабабушка была коммунист, а прадедушка — футболист, он слушал «Голос Америки», а она — закрытое письмо на партсобрании. Потом он рассказывал, что там, а она — что здесь…
— Дед, а где ты отдыхал летом? В Турции, на Канарах, в Баден-Бадене?
— Я отдыхал в Молдавии. Всей семьей сбивали ящики для винограда, жара, ели мамалыгу, один ящик — две копейки…
— И твоя мама сбивала?
— Конечно, она же была коммунисткой, а им отдыхать не положено. Они строили коммунизм. Днем и ночью!
— А что это — коммунизм?
— Не знаю, я до него не дожил, слава богу, а вот капитализм вижу воочию. Ем хорошие сосиски, отличную селедку, хожу — и не могу привыкнуть к изобилию. Правда, если бы я жил на пенсию, я бы ходил в магазин на экскурсию… У нас ведь и колбасы не было, а если была, то не для нас.
— А для кого?
— Для них!
— Каких таких них?
— У кого была мебель, черная икра, виски, сигареты «Мальборо», сыр, молочные продукты… Три холодильника забивались… Они жили в другой стране! А сейчас у них есть еще больше — яхты, самолеты, Куршавель…
— О! Я была в Куршавеле с папой! И в Китае, и в Египте!
— Значит, тебе повезло. А мы, внучка, стояли в очередях годами — за квартирой, за детсадом, за операцией, часами — за хлебом и молоком, за мясом, за кроличьей шапкой, за колготками, за нижним бельем, за обувью, за посудой…
На витрине написано: «Мясо — рыба», а внутри ничего, одни кости — ни рыбы, ни мяса.
Самая вкусная еда была — хлеб с маслом и сахаром. Многие жили за счет воровства: на швейной фабрике крали ткани, на обувной — кожу, на Дальнем Востоке — икру. Сейчас воруют покрупней — газ, нефть, сталь, металлолом, суперфосфаты…
— А ты воровал?
— У меня были левые концерты, иначе я бы не прожил…
— А как это — левые?
— Вот как выйдешь из дому, сразу налево… И вообще, почему у тебя до трех ночи горел свет?
— Я сидела в Интернете, а потом смотрела «Дом-2».
— Это не дом — это дурдом, я видел: ругаются матом, курят, дерутся, предают друг друга, крича вслед «Мы счастливы!»…
— Так это же телевизор!
— Нет, это жизнь.
— Дед, не нравится — переключи!
— А тебе нравится?
— Я тащусь от «Камеди клаб», от «Наша Раша»!
— Извини, но это ваша параша!
— А что это — параша?
— Не дай бог тебе узнать!.. Хотя уже показывают фестиваль малолетних убийц. Первое место занял пацан, убивший четырех человек…
— Слушай, мама говорит, ты выступал в театре какого-то Райкина… Расскажи…
— Да, мне повезло.
— А кто он?
— Как тебе сказать? Великий комик! Петросян хуже.
— А кто это?
— Ты даже Петросяна не знаешь?
— Нет, я знаю Собчачку — это класс!
— А кто это?
— Дед, ты не знаешь Собчачку?!
— Нет. Я знаю Шуру.
— А это кто?
— Шура? Это бренд. Можно сбрендить. Совсем поехать…
— Дед, а какая у тебя пенсия?.. Чего молчишь? Ты плачешь?
— Нет, я зашелся хохотом. Я редко смеюсь… Какая пенсия? Да вы все на нее живете — твоя мама, брат, бабушка… Спасибо стране, она всех пенсионеров по заслугам, по труду, в хвост и в гриву!..
— Да не расстраивайся, ты же еще можешь!
— Да, еще чуть-чуть могу, а остальные?
— Каждый живет, пока может!
— Не живет, внучка, а выживает…
— Ты не прав. Посмотри, сейчас все есть — машины, памперсы, сникерсы, посуда, мебель — все!
— Да, есть, но не наше, все импортное — от джинсов до «Макдоналдсов», от сериалов до футбола. Где наши Стрельцовы, Яшины, Лобановские?! Хотя ты не знаешь… Это был футбол!
— Дед, ты любишь чупа-чупс?
— Что это, чипсы?
— Ха-ха!.. Дед, ты вообще как? Хау ар ю?
— Да так себе… Давление, сахар… Осталось поперчить!
— Что тебе привезти? Я скоро еду в Англию, учиться!
— У нас уже не учат?
— Так папа хочет.
— А ты?
— Я — нет.
— А зачем ты едешь?
— Не знаю… Слушай, дед, кто нарисовал «Подсолнухи»?
— Зачем тебе?
— Ну, это тест в Англии.
— Ван Гог.
— Ну да! А кто это?
— Художник, у него нет одного уха.
— Он таким родился?
— Нет, отрезал сам.
— Зачем?!
— Ему не понравились «Подсолнухи».
— А «Джоконду»?
— Леонардо.
— Его так зовут?
— Да. Да Винчи.
— А каких ты знаешь террористов?
— Твою бабушку…
— Я серьезно! Это тоже тест.
— Что-то слышал… Черт их знает… Хамас, группировка ЭТА…
— Какая эта?
— Ну, вроде баски… Были еще красные кхмеры…
— Это типа «Наших»?
— Нет, «Наши» у нас.
— А чего они хотят?
— Кто, кхмеры?
— Нет, «Наши».
— Чтобы ты училась не в Англии, а у нас. Ты что, не патриотка?
— Не знаю.
— Ну, ты кого любишь?
— Маму, папу, тебя, бабушку, Ленчика.
— А Родину?
— И Родину. Меня в школе спрашивают: ты за кого? Я не знаю. А ты?
— Я знаю: я за тебя!
— Дед, а мы евреи? В школе говорят, что я похожа…
— Ты нет, а я да.
— Почему?
— У тебя папа русский и мама.
— Как? Мама же твоя дочь!
— Да, но она русская.
— Как это?
— Так нужно было. У меня и фамилия не моя.
— А чья?
— Псевдоним.
— А что это?
— Я был вынужден. Подрастешь — расскажу.
— Извини, дед, у меня вторая линия!.. Алло! Танечка, что? На «Зверей»? Пойду! Бай!.. Ну все, дед, я иду на «Зверей»!
— В зоопарк?
— Дед, ты отстой!
— Ты бы лучше что-нибудь почитала. У меня такая библиотека, альбомы художников… Кому это оставить? Ты читала «Двенадцать стульев», «Собачье сердце»?
— Видела, там ты! Если честно — скучно… А вот «Няня»!..
— Боже, и это моя внучка!
— Дед, у меня все впереди, я все прочитаю! Я уже прочла половину твоей книги!
— Ну и как?
— Мне нравятся фотографии, бабушка красивая! Сколько ей лет было, когда вы познакомились?
— Семнадцать.
— А тебе?
— Двадцать семь.
— Ого, ты уже тогда был староват! А сколько вы вместе?
— Сорок лет.
— Ничего себе! С одной?
— Ну да.
— Ну ты даешь, дед!..
— А у тебя есть бойфренд?
— Есть, но он, к сожалению, грузин.
— Почему к сожалению?
— Он хочет увезти меня в Грузию.
— Грузия — прекрасная страна. Это у вас уже серьезно?
— Ну, он мне нравится. Он сексапильный.
— Боже, тебе пятнадцать лет! Хотя Джульетта… ей было тринадцать, что ли…
— А кто это?
— Одна решительная девица… Это плохо кончилось.
— Они не предохранялись?
— Вот это да! Ты и это знаешь?
— У нас в школе есть урок сексологии, мальчишкам дают презервативы, учат с ними обращаться…
— Да-а-а… Я полный отстой!
— Дед, знаешь, я не пойду на «Зверей»… Мы давно с тобой так подробно не говорили. Давай лучше поедем в твою Одессу!
— Мы обязательно поедем в Одессу. Этот город лучше, чем Лондон! Там солнце, море и очень гостеприимные люди, и юмор там особенный… Но Одессу нужно знать изнутри, там нужно родиться. И когда-нибудь ты обязательно привезешь своих детей в Одессу и расскажешь им обо мне. Договорились?..
После войны, в сороковые годы, в Одессе был голод. За хлебом стояли ночью по очереди я, папа, мама. Мимо нас шли пленные немцы – в деревянных колодках, с котелками. И когда они подходили ближе, разносился грохот по булыжной мостовой. Очередь стояла засыпанная снегом и почти не шевелилась от голода и холода.
Я жил напротив оперного театра, а с другой стороны была Канава. Ходить туда вечером я бы не советовал. Когда сгущались сумерки, оттуда клином выходила канавская шпана. В голове шёл главный бандит – Костя-капитан, в фуражке с «крабом» и тельнике. Они направлялись к скверу за оперным театром. Его называли по-французски – Пале-Рояль. Немедленно били все лампочки. Играли на гитаре, выпивали. И если в Пале-Рояль забредал какой-нибудь поздний прохожий, выбегал он оттуда уже в одних кальсонах. В Одессе редко убивали. Зачем? Снимали одежду, забирали сигареты, обувь, валюту и отпускали с богом.
У меня был хороший знакомый из этой компании. Лет тринадцати-четырнадцати. Рыжий, в веснушках, лицо красное от загара, крепко сбитый.
Когда я шёл в школу, Рыжий сжимал меня в объятиях.
— Ты чего опаздываешь? Я уже полчаса тебя жду, замёрз!
С этими словами он открывал мой ранец, вынимал оттуда свёрток с едой, который мама давала мне в школу, и быстро пожирал мою котлету, чавкая и запивая компотом из сухофруктов. Затем отдавал ранец, ногой поддавал под зад:
— Всё, иди! Учись хорошо! Завтра не опаздывай!
Назавтра я шёл другой дорогой, окольной, через мост – но он снова был тут как тут! Как он узнавал?
— Хенде хох! Хотел меня надуть? Смотри, я разозлюсь!.. Что у нас сегодня?
Доставал свёрток: куриная ножка, огурчик, хлеб.
— Ой, как вкусно!
Он глотал не разжёвывая, как баклан.
— Всё, иди! Учись! Завтра какой дорогой пойдёшь?
И жутко хохотал.
Позже я узнал, что он шёл за мной от самого дома…
Иногда в школу меня провожал отец. Рыжий испарялся! Хотя я чувствовал, что он за нами следит.
Как-то папа решил проверить, хожу ли я в школу, и незаметно пошёл за мной. И на его глазах прошла трапеза Рыжего.
Папа подошёл, дал ему по шее.
— Ещё раз сожрёшь – будешь завтракать в тюрьме! Понял?
— Папаша, – сказал Рыжий, — не бери меня на понт. Я ж его не трогаю, а только кушаю. Ваша жена так хорошо готовит! Может, пригласите меня на обед?
Захохотал и скрылся во дворе. Раздался свист, который был знаком всему городу, человек пятнадцать вышли из ворот и клином направились в Пале-Рояль.
… Пару лет я его не видел, даже спрашивал у пацанов: где Рыжий? Мне было грустно, я уже к нему привык. Он всем говорил:
— Кто артиста тронет, будет иметь дело со мной!
И вот он появился. Вырос, окреп. Правда, был уже не рыжий, а лысый, в наколках. Подошёл, поздоровался. Хотел вернуть мне деньги за еду, даже покраснел (они, рыжие, всегда краснеют).
— Рыжий, ты что, мы же друзья!
Сунул мне какой-то свёрток, попросил спрятать.
Дома я развернул свёрток – финка! Я спрятал её во дворе, в туалете.
Прошло время. Как-то я стоял у ворот, мимо бежал Рыжий, а за ним два милиционера. Он мне подмигнул. И больше я его не видел. А жаль! Ведь это была та Одесса — Одесса моего детства.
Роман Карцев
Он должен был стать или оперным певцом, или бандитом. Дом семьи Кац, а именно так звучит настоящая фамилия Романа Карцева, был расположен между оперным театром и канавой. Очевидно, гены оказали решающую роль в выборе профессии — дед нашего героя служил кантором синагоги. Мама, Соня Фуксман, прекрасно пела, а из красивейшего в мире театра — Одесского оперного — прямо в квартиру доносились звуки многочисленных ремонтов и репетиций. Измученная мать не могла заснуть, а ловкий одесский мальчишка проникал в театр (конечно, без билета) и спустя 10 минут после начала спектакля — через балкон и прямо в женский туалет. «ААААА», — вопила завозившаяся дама, но парень быстро сбегал, успев оценив комизм ситуации.
На сцене тоже было весело. В Одессе ставили «Кармен». Итальянец Хозе пел на итальянском, местная прима разливалась на украинском. «Как же она, бедная, мучилась — стоило ей открыть рот, зал заходился от смеха. Хозе, кричит: “Кармен! Кармен!”, а она ему: “Геть звiдси, геть, тебе вже не кохаю!” Хохот стоял страшный все три часа», — вспоминал Роман Карцев.
А дома свой театр. Мама была дамой сознательной и партийной. Отец Аншель Зельманович часто менял работы — каждые два-три месяца, увлекался спортом, вечером ловил мяч, а ночью — запрещенные радиостанции. К тому же в семье соблюдались еврейские праздники. Карцев вспоминал, как на самый веселый праздник Хануку ходил по родственникам и собирал деньги.
И конечно же, готовили бесподобно. Все шедевры одесской еврейской кухни. Уже взрослый Ромочка как-то пострадал из-за маминых котлеток. Запах чеснока почувствовал на сцене Аркадий Райкин и отправил Романа доедать котлеты. Карцев в свою очередь пригласил мэтра домой. Три дня все жарилось и мариновалось. «Почему-то Аркадий Исаакович пришел один, хотя ел за троих — я в первый и последний раз видел, чтобы он так много ел. Он не поднимал головы! — удивлялся Карцев и перечислял блюда. — Фаршированная рыба, синие трех видов, салат “оливье”, форшмак, отбивные, селедка-скумбрия, бычки, затем жидкое...бульон с “мондалах”, фаршированная шейка, мороженное». Особо понравившиеся блюда мама Кац, по одесской традиции, собрала Райкину с собой в санаторий, где он отдыхал.
Первые уроки стойкости Роман Кац получил тоже в семье. Во время войны, пока отец воевал, Рома с мамой были в эвакуации. Вернулись в родную Одессу, а квартиру на Ланжероновской оккупировал боевой полковник и освобождать отказался. Рома с мамой поселился у тети в однокомнатной квартире, где уже жили пять(!) семей. Они спали на столах, под столами, ели стоя. Отец с фронта вернулся аж в 46-м — их часть из Берлина перебросили в Маньчжурию. И ефрейтор Кац по-мужски поговорил с полковником. Аргументы, видимо, были веские. Папа Кац, как и герои Бабеля, был рожден на Молдаванке.
В своей книге «Малой, Сухой и Писатель» Карцев вспоминает послевоенную Одессу — голод и разруху. Очереди за хлебом и грохот деревянных колодок пленных немцев. Многочисленные банды, которые грабили, но не убивали. Стреляли в воздух, «потому что если не стрелять в воздух, то можно убить человека. А зачем убивать?» — удивлялся Карцев. Даже у него, школьника, было что взять. Каждый день рыжий бандит из канавы под домом забирал школьные обеды Ромки-артиста — такая кличка была у Ромы Каца. И отправлял дальше в школу, следя, чтобы другие бандиты не обижали подопечного.
В школе жизнь кипела, в школе была самодеятельность и первые успехи. Одно время Карцев-старший работал футбольный судьей, а значит у него имелась форма. Ромочка позаимствовал у папы трусы и майку, пришел в школу, все сползало, зато во рту наблюдался свисток. В школе хохот, в класс так и не пустили. Прибежал отец, обнаруживший пропажу. Снял форму и сына оставил в коридоре... голым. А тут перемена, хорошо, что школа мужская. Техничка хохоча, держась за бока, дала халат, так Ромка домой и добрался. Проказничал постоянно. Директор любя отвешивала весомую оплеуху. Но хулигану все прощалась перед школьными спектаклями. Роман Кац всегда имел на сцене бурный успех.
Поэтому вопрос «куда поступать» не стоял. Но в театральное училище Одессы еще одного Каца не приняли. «Вы уже готовый артист», — сказали члены комиссии. Роман подался было в армию. Но военную карьеру с диким хохотом зарубил окулист. Он обнаружил у клиента астигматизм и с иронией прочил ему карьеру пограничника или снайпера.Роман Кац устроился наладчиком на швейную фабрику «Молодая гвардия». И был счастлив — полный цех полуголых (из-за дикой жары) красавиц, и все его любили. Но с фабрики его со скандалом уволили. Как-то на предприятие явился директор, депутат Верховного Совета Украины, и решил пройтись по цехам. Возле одной из девушек он остановился и приказал: «Встань, корова!». Она расплакалась. Рома Кац подскочил и закричал: «Извинись, жлоб!». Рому Каца уволили. Но за него вступился весь цех. На работе восстановили, а директора несколько лет спустя расстреляли за растрату госимущества в размере нескольких миллионов рублей.
С 1960 года Рома Кац стал выступать в одесском театре «Парнас-2». Там он познакомился со Михаилом Жванецким и Виктором Ильченко. Летом 1962 года в Одессе гастролировал Аркадий Райкин. Молодые люди добились, чтобы мэтр их прослушал. Аркадий Исаакович пригласил Карцева в Ленинградский театр миниатюр, и он же посоветовал слишком короткую фамилию Кац как-то изменить. Так родился Роман Карцев.
У Райкина Карцев учился театральному искусству, ежедневно простаивал за кулисами, ловил нюансы игры учителя. «Райкин для нас царь и Бог, великий актер, которого мы наблюдали в непосредственной близости, — говорил Карцев, — он же взял нас из самодеятельности, без театрального образования». Следом за Карцевым к Райкину приехали Ильченко и Жванецкий.
С Карцевым у Райкина сложились особые отношения. «Меня единственного Аркадий Исаакович допускал слушать, как он репетирует монологи, а это очень интимная вещь — по себе знаю».
Молодые одесситы учились у Райкина, учились у Ленинграда — смотрели все спектакли БДТ, участвовали во всех вечерах театральных: у Акимова, в Москве у Эфроса, в «Современнике» — где только можно. Общались, избавлялись от провинциального говора.
Одной из самых удачных номеров Карцева и Ильченко стал «Авас». Его играли в Румынии на румынском, в Чехословакии на чешском, в Болгарии на болгарском языках. «В Болгарии хохот стоит сумасшедший, зрители свистят, наша театральная труппа сбежалась. Целый месяц болгары ухохатывались. Оказывается, я в своем монологе использовал жест, который в Болгарии имеет другое значение, и как только его делал, люди буквально со стульев падали. Все это знали: и Райкин, и наши актеры, но мне не сказал никто, а я-то думал, что гениально играю», — делился Карцев.Правда один раз «Аваса» не оценили. Это была новогодняя ночь в в правительственном санатории. Члены ЦК с женами слушали речь за речью, потом слово дали Карцеву с Ильченко. Они прочли «Авас». «Такой тишины мы в своей жизни еще не слышали, — поражался Роман Амшелович. — После финала кто-то за столом высказал пожелание: "А теперь что-нибудь смешное"». К счастью, таких зрителей было немного...
В промежутках Роман Карцев умудрялся сниматься в кино. Швондер в экранизации повести Михаила Булгакова «Собачье сердце». У Рязанова Карцев снялся в картинах «Небеса обетованные», «Старые клячи», «Предсказание». У Владимира Аленикова — в трагикомедии «Биндюжник и король», а у Эрнеста Ясана — в картине «Нечистая сила»….21 января 1992 года Виктор Ильченко скончался. Карцев вынужден был выступать один с моноспектаклями. Взять нового партнера так и не смог. Как-то он возвращался в самолете из Америки, стюардессы пересадили любимого артиста в бизнес-класс — а там никого не было. Роман Амшелович попросил бумагу и, не отрываясь много часов подряд, стал писать воспоминания. Одесса, война, эвакуация, дружба с Ильченко, работа с Райкиным…
Сердце Романа Карцева остановилось 2 октября 2018 года.
Светлана Лехтман