То больше провокации не в силе. И просто нет желанья объясняться, Хоть в юности эмоции косили… Ты вспоминаешь слёзы и обиды, А с ними страсть души бесцеремонной… Сегодня на судьбу другие виды. И так спокойно ночью полусонной… Уже душа тонула в человеке. Уже её нещадно разбивали. Ты видишь красоту в летящем снеге, А душу, так её забинтовали! И те бинты из собственного счастья – Умения ценить листвы круженье. И собирать души разбитой части, Не растеряв слова на обвиненья. И уходить, когда в дождливом сердце Осталась только горечь с пустотою. Куда же от печали едкой деться? Да погрустить, и снова быть собою! Не изменять других, себя не мучить, И в прошлом с микроскопом не копаться. Твой опыт жизни многому научен, Когда тебе немножечко за «надцать». И. Самарина
ДОМОСЕДКИ
Когда тебе немножечко за «надцать»,
То больше провокации не в силе.
И просто нет желанья объясняться,
Хоть в юности эмоции косили…
Ты вспоминаешь слёзы и обиды,
А с ними страсть души бесцеремонной…
Сегодня на судьбу другие виды.
И так спокойно ночью полусонной…
Уже душа тонула в человеке.
Уже её нещадно разбивали.
Ты видишь красоту в летящем снеге,
А душу, так её забинтовали!
И те бинты из собственного счастья –
Умения ценить листвы круженье.
И собирать души разбитой части,
Не растеряв слова на обвиненья.
И уходить, когда в дождливом сердце
Осталась только горечь с пустотою.
Куда же от печали едкой деться?
Да погрустить, и снова быть собою!
Не изменять других, себя не мучить,
И в прошлом с микроскопом не копаться.
Твой опыт жизни многому научен,
Когда тебе немножечко за «надцать».
И. Самарина