В 1920-х годах в деревне Лыхиной в верхнем ее конце (ближе к школе) было поставлено подряд три дома: братьев Иннокентия Николаевича и Лавра Николаевича, а также их сродного дяди Евсея Парфеновича Лыхиных.
Огороды в их усадьбах не были разгорожены между собой. На три дома они имели один колодец и общую баню. Все они назывались в деревне Егоровух. На этой фотографии видны только два дома. Справа дом Евсея Парфеновича, о котором говорилось в прошлой заметке, а слева – Лавра Николаевича. По другую от домов сторону улицы стояли деревенские ворота, через них шла дорога в поле и далее к реке Лене. Отец мой писал в своих воспоминаниях: «Запомнился мне в особенности Лавр Николаевич, отец моего сверстника Васьки Лыхина, умением играть на гармони-тальянке. Уже в бытность колхоза, в первой фазе его развития, крестьяне-колхозники по заведенной привычке праздновали окончание полевых работ, приурочивая это событие вначале к старым праздникам, позже уже к советским: к 7 Ноября, 1 Мая. Шли компаниями (считай жителями почти всей деревни) из одной избы в другую, где заранее была приготовлена и выпивка, и всевозможная закуска, за день переходили из дома в дом, где напивались допьяна, наедались досыта, были и песни, и пляски, и так за день бывали, гостили в трех-четырех домах… Памятны проводимые вечера у Лавра Николаевича тем, что он мастерски умел занять гостей своей умелой игрой на тальянке, особенно угождая этим женщинам. Обычная его песня, в то время модная, это про жизнь женщины, ее бесправие, заботы, начиналась она так: "Располоску Маша жала, золоты снопы вязала, молодая, э-эх, молодая... И сама себе не знала, что ее, мол, доля злая, доля злая... Вот как пьяный муж напьется, подойдет, да развернется, в ухо хватит, э-эх, в ухо хватит..." и т. д. Или заведет мастерски на гармони мотив песни другой: В полном разгаре страда деревенская. Баба бежит, распустилися косыньки, надо ребенка качать. Доля ты доля, долюшка женская, вряд ли труднее сыскать"… Играл он мастерски – заслушаешься. Гармонь в его руках словно выговаривала каждое слово, тихо, словно бы повествуя о житье-бытье женщин деревни. Хоть плачь». Семья у Лавра Николаевича была большая, одних выживших детей – восемь. Всех их в деревне стали звать Лавровскими. Лавр Николаевич скончался в начале Великой Отечественной войны. Очень хотелось бы увидеть, как выглядел этот человек, но, к сожалению, его портрета у меня нет…
ЛЫХИНЫ
:Юрий Лыхин
В 1920-х годах в деревне Лыхиной в верхнем ее конце (ближе к школе) было поставлено подряд три дома: братьев Иннокентия Николаевича и Лавра Николаевича, а также их сродного дяди Евсея Парфеновича Лыхиных.
Огороды в их усадьбах не были разгорожены между собой. На три дома они имели один колодец и общую баню. Все они назывались в деревне Егоровух.
На этой фотографии видны только два дома. Справа дом Евсея Парфеновича, о котором говорилось в прошлой заметке, а слева – Лавра Николаевича. По другую от домов сторону улицы стояли деревенские ворота, через них шла дорога в поле и далее к реке Лене.
Отец мой писал в своих воспоминаниях: «Запомнился мне в особенности Лавр Николаевич, отец моего сверстника Васьки Лыхина, умением играть на гармони-тальянке. Уже в бытность колхоза, в первой фазе его развития, крестьяне-колхозники по заведенной привычке праздновали окончание полевых работ, приурочивая это событие вначале к старым праздникам, позже уже к советским: к 7 Ноября, 1 Мая. Шли компаниями (считай жителями почти всей деревни) из одной избы в другую, где заранее была приготовлена и выпивка, и всевозможная закуска, за день переходили из дома в дом, где напивались допьяна, наедались досыта, были и песни, и пляски, и так за день бывали, гостили в трех-четырех домах… Памятны проводимые вечера у Лавра Николаевича тем, что он мастерски умел занять гостей своей умелой игрой на тальянке, особенно угождая этим женщинам. Обычная его песня, в то время модная, это про жизнь женщины, ее бесправие, заботы, начиналась она так: "Располоску Маша жала, золоты снопы вязала, молодая, э-эх, молодая... И сама себе не знала, что ее, мол, доля злая, доля злая... Вот как пьяный муж напьется, подойдет, да развернется, в ухо хватит, э-эх, в ухо хватит..." и т. д. Или заведет мастерски на гармони мотив песни другой: В полном разгаре страда деревенская. Баба бежит, распустилися косыньки, надо ребенка качать. Доля ты доля, долюшка женская, вряд ли труднее сыскать"… Играл он мастерски – заслушаешься. Гармонь в его руках словно выговаривала каждое слово, тихо, словно бы повествуя о житье-бытье женщин деревни. Хоть плачь».
Семья у Лавра Николаевича была большая, одних выживших детей – восемь. Всех их в деревне стали звать Лавровскими.
Лавр Николаевич скончался в начале Великой Отечественной войны. Очень хотелось бы увидеть, как выглядел этот человек, но, к сожалению, его портрета у меня нет…