– Вот тебе и раз!

– вместо приветствия произнёс Егор, увидев в дверях невысокую, сухонькую старушку в джинсах, растянувшую тонкие губы в ехидной улыбке. Из-за прищуренных век озорно поблёскивали насмешливые глаза.
«Иркина бабушка, Валентина Петровна – узнал он. – Но как же так – без предупреждения, даже без звонка…»
– Привет, внучок! – всё так же улыбаясь, произнесла та. – В дом-то пустишь?
– Да-да, конечно! – засуетился Егор.
– Проходите.
Валентина Петровна закатила в квартиру дорожный чемоданчик на колёсах.
– Мне покрепче! – распорядилась она, когда Егор угощал её чаем. – Ирочка, значит, на работе, Оленька в садике, а ты чего бездельничаешь?
– В отпуск отправили, – уныло произнёс тот. – На две недели по производственной необходимости.
Его мечты о двухнедельном отдыхе испарялись. Он с надеждой взглянул на гостью: – Вы надолго к нам?
– Угадал, – кивнула та, разбив надежды.
– Надолго.
Егор вновь вздохнул. С Валентиной Петровной он почти не был знаком. Мельком видел на их с Ириной свадьбе – она приезжала из другого города. Но был наслышан о ней от своего тестя. Тот, рассказывая о своей тёще, переходил на шёпот и испуганно озирался. По всему было видно, что он её уважает, до дрожи в коленях.
– Помой посуду, – распорядилась она.
– И собирайся. Сделаю ознакомительную прогулку по городу, будешь меня сопровождать!
Егор не нашёл возражений, да и не пытался. Тон, которым были сказаны слова, напомнили ему интонацию старшины роты Приходько, в армейскую бытность. А возражать тому было себе дороже.
– Покажешь мне набережную! – приказала Валентина Петровна. – Как туда проще добраться?
Она взяла Егора под руку и уверенно затопала по асфальту, с любопытством озираясь.
– На такси, – пожал плечами Егор.
Валентина Петровна внезапно сунула меж губ сложенные колечком пальцы и пронзительно свистнула. Проезжающее мимо такси резко остановилось.
– Зачем же свистеть? Что о Вас люди подумают? – выговаривал ей Егор, помогая усесться на переднее сиденье.
– Ничего они обо мне не подумают, – весело улыбалась хрупкая, седенькая старушка. – Они подумают, что это ты себя так невоспитанно ведёшь.
Услышав её слова, таксист захохотал вместе с Валентиной Петровной. Они хлопнули о ладони друг друга, словно старые друзья, когда задуманная шутка удалась.
– Ты, Егорка, парень скромный и воспитанный, – говорила ему престарелая родственница, пока они прогуливались по набережной. – Твоя бабушка, наверное, ведёт себя чинно и благородно, а я так не умею. Муж мой, дедушка Ирины, царство ему небесное, долго привыкал к моему характеру. Едва привык. Он ведь был тихий, скромный книжный червь, а тут в его жизни появилась я. И началось! Я его и в горы с собой таскала, и с парашютом научила прыгать. Вот только дельтаплана он боялся, как чёрт ладана. На земле меня ждал с дочкой, пока я над его головой круги нарезала.
Егор с удивлением слушал рассказ Валентины Петровны. Ирина ему ничего об увлечениях своей бабушки не рассказывала. А жизнь у неё, похоже, была яркой, насыщенной приключениями. Это много объясняло в её характере. Она строго взглянула на спутника:
– Сам-то с парашютом прыгал?
– В армии, четырнадцать прыжков, – не без гордости признался Егор.
– Молодец! Уважаю. – Одобрительно кивнула Валентина Петровна и замурлыкала:
«Долго придётся нам падать
В этот прыжок затяжной».
Егор знал эту песню и с готовностью подтянул:
«Облако белого шёлка,
Чайкой вспорхнёт за спиной».
Песня сблизила их, и Егор уже не чувствовал робости рядом с этой необыкновенной старушкой.
– Надо отдохнуть и перекусить, – предложила его спутница. – Пойдём вон в ту палатку, похоже, что там отличный шашлычник, чувствуешь аромат?
Шашлычник – яркий брюнет среднего возраста, с хищным выражением лица нанизывал куски маринованного мяса на шампур. Вид его говорил о том, что с тем же выражением он готов пронзать своих врагов кинжалом и ничего, кроме радости, при этом не будет испытывать. Глядя на него, хотелось дико взвизгнуть – «Асса!» и танцевать «лезгинку» до изнеможения, размахивая руками и заплетая ноги в причудливых па.
Присев за столик рядом с ним, Валентина Петровна озорно блеснула глазами и затянула неожиданно чистым голосом:
«Гамарджоба, генацвале,
Хорошо бы спеть на свадьбе».
Шашлычник вздрогнул, взглянул на немолодую посетительницу, зажёг пламень в глазах, и они продолжили на два голоса:
«Спеть на свадьбе хорошо бы,
Генацвале, гамарджоба!»
– Угощайтесь, уважаемая колбатоно, – обнажая в счастливой улыбке огромные зубы, хозяин заведения расставил на столике блюда с шашлыком, лавашем и свежей зеленью. Принёс два бокала ледяного кахетинского и откланялся, приложив ладонь к сердцу.
На запах жаренного мяса из ближайших кустов вышел серенький котёнок, робко подошёл к столику и молча, с надеждой взглянул на них.
– Ты-то нам и нужен, – улыбнулась Валентина Петровна. – Иди к нам, малыш. – Обернувшись к шашлычнику, попросила: – Батоно, принеси нашему другу свежего мяса, только порежь его помельче!
Пока котёнок жадно ел из миски, Валентина Петровна выговаривала Егору:
– У вас ребёнок растёт, тем более – девочка! Как же вы, не имея в доме кошки, собрались привить ей доброту, любовь к ближнему, заботу о слабом? Вот этот малыш вам в помощь!
После прогулки Валентина Петровна принялась купать найдёныша, а Егора отправила прикупить для него приданое по списку. Когда Егор ввалился домой, нагруженный лотком, мисками, когтеточкой и мягкой лежанкой, в квартире стоял весёлый женский визг. Иринка и Оля облепили бабушку, а та, счастливо улыбаясь, зацеловывала своих потомков. Котёнок, сидя на спинке дивана, удивлённо изучал нравы своих новых хозяев.
– Это тебе, Оленька, летний костюмчик с шортами, – раздавала подарки бабушка.
– А это тебе, Ириночка. Ничто так не поднимает женщину в глазах мужа, как кружевные трусики…
Всю следующую неделю Оля в садик не ходила. Утром они с бабушкой исчезали из дома и возвращались ближе к обеду уставшие, но довольные прогулкой и друг другом.
Дома их ждали Егор и котёнок, которого назвали Лёвушкой. Вечером к компании присоединялась Ирина, и они все вместе вновь отправлялись на прогулку, прихватив с собой Лёвушку.
– Мне надо поговорить с тобой, Егорка, – сказала Валентина Петровна в один из вечеров. Она была непривычно серьёзной. – Завтра я уезжаю, пора. Вот это после моего отъезда отдашь Ирине. – Она подала ему упакованную в прозрачный файл бумагу. – Это моё завещание. Квартиру и всё имущество оставляю ей, тебе – библиотеку, которую мой муж собирал всю жизнь. Очень ценная библиотека, есть раритеты с автографами великих людей…
– Зачем, Валентина Петровна!? – вскинулся было Егор, но та прервала его жестом руки.
– Ирине я ничего не сказала, тебе скажу – проблема у меня с сердцем, серьёзная проблема. Всё может закончиться враз, пора готовиться.
– Как же Вы одна? – возмутился Егор.
– Надо, чтобы с Вами кто-то был рядом!
– Со мной всегда кто-то рядом, – улыбнулась она. – Опять же дочь, тёща твоя в соседнем городе. А ты – береги Иринку, расти Оленьку. Хороший ты парень, надёжный. А ведь я для тебя получается – тёща в квадрате! – Она хлопнула его по плечу и заразительно засмеялась.
– Может, ещё останетесь? – просительно протянул Егор. – Хоть ненадолго.
Валентина Петровна благодарно улыбнулась и отрицательно качнула головой.
Проводить её вышли всем семейством, даже Лёвушка на руках у Оли, казалось, загрустил.
Валентина Петровна вставила меж губ пальцы, сложенные колечком, и резко свистнула! Проезжающее такси резко остановилось.
– Поехали, зятёк, посадишь меня на поезд! – распорядилась она и, расцеловав Ирину и Олю, уселась на переднее сиденье.
Таксист изумлённо уставился на старушку, которая остановила его необыкновенным манером.
– Что Вы так смотрите? – проворчал Егор. – Никогда не видели приличных женщин?
Сухонькая бабушка, тряхнув седыми кудряшками, захохотала и звонко хлопнула своей ладонью о подставленную ладонь Егора.
/Тагир Нурмухаметов/