Шуршали голуби на крыше.

Часть третья. Повороты судьбы
Глава пятая. Сессия
Новогодний праздник приближался. У Зиночки было полно работы. Односельчане отправляли поздравительные открытки и телеграммы, получали сами открытки и телеграммы со всего света. Посылали весточки родным и близким дальние и ближние родственники. Во время разноски почты Зина клала письма и поздравительные открытки в каждый почтовый ящик. Пачки открыток были адресованы Вере Васильевне. Официально ученики желали её творческих успехов, а между строчек можно было прочесть, что они не забыли свою первую учительницу, что они помнят её и любят, и твердо идут по жизни с её благословения.
Зина украсила помещение почты. В углу она поставила маленькую елочку, повесила на неё игрушки. Под потолком подвешала разноцветные цепочки, из беленьких комочков ваты сделала снежинки. Зина нарисовала плакат, на котором большими серебристыми буквами написала «С Новым годом!» и прикрепила его напротив двери. Вот. Она еще и рисовать умеет!
Оформление было незатейливым, но оно создавало праздничное настроение!
В потоке предновогодней корреспонденции замелькали письма и открытки, адресованные Зиночке: от Гали, от школьных друзей, от незнакомых братьев и их семей, а от новых родителей не было ничего. Это стало неприятно беспокоить Зину. Наконец, перед самым новогодним праздником пришла посылка от Алексея Владимировича и Ларисы Павловны. Зина торопливо вскрыла её. В посылочном ящике лежали зимние сапоги, наполненные мандаринами. Сверху лежало письмо.
«Поздравляем тебя, доченька, с Новым годом!
Сапоги купили в Москве, специально ездила за ними мама. Мерку с ноги я снял поти-хоньку, когда ты спала. Это сапоги на натуральном меху, в них тебе будет тепло, а нам – спокойно за твое здоровье. У нас все хорошо!
Желаем успешно сдать все экзамены и ждем весной в гости! Будь счастлива!
Родители».
Давно Зина не получала такие подарки. Она осторожно вынула сапоги из ящика, высыпала в вазу апельсины. Сразу по дому поплыл запах южных фруктов, напоминая о тепле и лете посередине зимы. Она собиралась примерить сапоги, но в дом постучали, вошла баба Маша.
– Зина, там народ тебя ждет. Почта пришла, а ты не разбираешь. Поторопись, а то Вера уже возмущается, говорит, что вывеску повесили и распорядок написали, а оказывается все для близиру! Так что не теряй марку!
Зине пришлось отложить примерку до лучших времен.
Освободилась она только вечером. Она оделась празднично, вынула шпильки из волос, и они укрыли ей плечи и спину тяжелой темной волной. Она обула сапоги и стала крутиться возле зеркала.
Совсем недавно, когда она готовилась к экзамену по философии, она прочла в одной из книг, что философы в разные времена искали ответы на вопрос «А что такое человеческое счастье?» и создавали научные труды на такую необыкновенную тему. Греки считали, что счастье – в достижении цели. Если человек ставил цели и достигал их – он становился счастливым. Римляне на первое место ставили материальный достаток, и считали, что бедные люди не могут быть счастливы. В средневековье был написан трактат о счастье людей. Странно только, что понятие счастья было не общим, а отдельным для мужчин и для женщин. В нем было много спорного с позиций сегодняшнего дня. Зина о нем вспомнила, примеряя сапоги, потому что в понятие женского счастья входила примерка обнов. Так и говорилось, что женщина счастлива тогда, когда примеряет обновы, которые её украшают. И это было истиной на все времена. Примерка красивых новых сапог не вершина счастья, но дело радостное. Покрутившись перед зеркалом из стороны в сторону, Зина накинула теплый платок и пошла к соседкам. Прасковья Терентьевна заохала и умилилась, Мария Ивановна оценила подарок, как очень дорогой. Несмотря на поздний час, женщины решили собрать небольшое застолье. В один миг на столе
появились угощения, через несколько минут зашумел чайник на плите.
– Зина, ты прямо красавица у нас, вполне городская дама. Теперь у тебя шубка новая, сапоги новые. Поедешь в город экзамены сдавать, тебя никто за сельскую и не примет! От женихов отбоя не будет – это точно! Права я, Паша?
– Права, конечно, права, только зачем ей всем нравиться, ей бы с одним справиться! – Всем будет нравиться, и он оглянется!
– Хорошо бы!
Зина вздохнула тяжело.
– Не вздыхай тяжело, не отдадим далеко, хоть за курицу, да на свою улицу! – Давайте о другом поговорим!
– С удовольствием! Вот о Козловых поговорим! Я сказала Раисе, чтобы она в благодарность за спасение сына деду Черемисину дом побелила к Новому году. Так она мне знаете, что ответила? Медаль ему дали, и пусть он радуется! А у него некому порядок в доме навести. Жена его болеет, дети и внуки далеко.
– Мария, а у неё сроду с совестью не все в порядке было у этой Раисы! А я бы на её месте всю жизнь за здоровье Ивана Максимовича молилась.
– А про тебя она, Зина, и вовсе уж сказала несуразное. Сказала, что без тебя нигде не обойдется, ты прямо народная героиня нашего села!
– А ты что ей на это сказала? Надо было ответ дать! Зачем ты это Зиночке говоришь? Одна сказала, что ни попадя, другая передала. Зачем? Я считаю, сказал человек злое слово – сделай вид, что ты его не слышала, и никому о нем не говори! Оно и умрет на месте, как пустой звук. А то понесут, понесут по деревне! Может быть, она тебе это говорила, чтобы досадить? Зиночку нашу все любят. И когда, Мария, я тебя перевоспитаю? Сгубит тебя твоё любопытство и болтливость!
– А я что? Я – ничего! Я просто так сказала!
– Давайте сапожками ещё разок полюбуемся. Ты, Зиночка их с шубой мерила? – Нет.
– Так давай, померяй! Посмотрим, как они с шубой смотрятся! Да и шапку новую примеряй, и шарфик.
– Да я вам что, модель, что ли?
– А чем ты хуже? Примеряй, примеряй, а мы полюбуемся.
Зина повиновалась, оделась, как просили соседки, подошла к зеркалу и ахнула. Она изменилась до неузнаваемости.
– Ты в таком виде обязательно сходи куда-нибудь. Хоть в магазин, что ли. Когда человек новую вещь одевает, он меняется. А вещи нужно носить спокойно. Так, чтобы не шуба шла, а ты в ней, а ты шла, а на тебе была шуба. Поняла меня?
– Что-то ты мудрено говоришь, соседка! Начиталась книг, набралась ума, а теперь и хвастаешься!
– А тебе завидно? Так и ты читай! Библиотеки у нас бесплатные! А ты одну программу телевидения читаешь, да и то в случае крайней необходимости. И в кого только дети у тебя такие умные?
– Может быть и в меня. Я в школе хорошо училась, только образование у меня три класса. Не дал отчим учиться. Научилась грамоте, читать и писать умеешь, вот и хватит в школу ходить. На подворье работы много! Так недоучкой и век прожила!
Мария Ивановна вдруг всплакнула.
– Прости, Маша, прости! Не хотела я тебя обидеть. Ты у нас не хуже других. Труженица, каких поискать! Первая рыбачка в деревне! А сапоги у Зиночки очень красивые. А ты поблагодарила родителей? Они, наверное, привета от тебя ждут. Столько хлопотали, в саму Москву за обновой ездили! Мама сапоги в руках держала, дочке угодить хотела. Наверное, дни считает, когда увидятся с тобой, Зина. А ты поедешь?
– Не решила ещё. Наверное, поеду. Только не представляю себе, как я чужую женщину буду мамой называть. У меня одна мама и зовут её не Лариса Павловна.
– А ты надейся на жизнь. Может быть, когда ты маму родную увидишь, сердечко ёкнет. Надейся! А телеграмму дай. Пусть там на этом хуторе Григорьевском все знают, что дочь от родителей не отворачивается. Удивительно мне, что деревня хутором называется. 400 дворов, а хутор. А у нас Кудринка 250 дворов, а поселок!
– Давайте чаек допьем и по домам. Завтра хлопотный день. Спасибо, Зиночка, что ты радостью своей с нами поделилась.
Когда соседки ушли, Зина убрала со стола, а потом спустилась в подполье и достала ведро с гашеной известью и кисти для побелки, чтобы с утра пораньше отправиться к Ивану Максимовичу и успеть побелить его домик к праздникам до приезда почтовой машины. Ведь он ей после случая на Ротаньем озере был почти родным человеком.
Потом Зиночка заполнила бланк телеграммы и передала её текст по телефону. Деньги она положила в кассу.
«Спасибо подарок впору с новым годом – дочь Зина»
В ту пору телеграммы так и писали без точек и запятых, потому что каждое слово стоило денег. Телеграмма была особенной. Прилюдно Зина называла себя дочерью своих настоящих родителей. Почему «прилюдно»? Потому что примет телеграфистка на своем аппарате текст, приклеет к бланку, почтальон понесет телеграмму родителям и уже к вечеру текст телеграммы не будет тайной ни для кого. Уважила дочь своих стариков. Значит сердцем прощает их.
Накануне Нового года деревня имела праздничный вид. Хозяйки навели порядок, вымыли и побелили свои дома, постирали и накрахмалили оконные занавески, накрыли столы праздничными скатертями, хозяева установили елочки, дети нарядили их игрушками. Электрик Костя развесил во дворе гирлянды лампочек, и двор его, освещенный разноцветными огнями, был самым удивительным в деревне. Елка возле клуба была украшена самодельными игрушками-ледышками. В ледышки были вморожены ниточки. Эти игрушки елочные хороши были тем, что их не нужно было снимать. Они висели до весны, а потом солнышко превращало их в маленькие разноцветные сосульки, которые незаметно таяли и исчезали.
В комнатке позади сцены в больших коробках лежали детские подарки – наборы сладостей и фруктов в удивительных синих бумажных пакетах. На пакетах была нарисована елка и Дед Мороз, который шел к детям с мешком подарков, а над ним было синее-синее звездное небо.
За два дня до Нового года хозяйки стряпали пироги и тарочки с самой разной начинкой, и сытный запах свежего хлеба наполнял воздух своим неповторимым ароматом. В больших кастрюлях варился студень, который все называли холодцом. Он считался праздничным блюдом.
В клубе проводились генеральные репетиции, в школе разучивались детские хороводные песни и стихи для Снегурочки. Вечерами мамы и бабушки помогали детям мастерить новогодние костюмы. Поздними вечерами кто-то ходил по деревне в вывернутом наизнанку полушубке и в лохматой шапке и стучал в окна домов. Ходил невероятный слух о том, что это и не человек вовсе, а настоящий медведь из леса раз в год навещает деревню, отпугивая нечистую силу.
В предпраздничной круговерти дел Зиночке некогда было и в гору глянуть. Вечером она засыпала мгновенно и не видела никаких снов.
Шумно и весело прошел новогодний праздник в школе, также хорошо повеселились взрослые в клубе. К двенадцати часам Зина вернулась домой одна, и когда куранты стали отбивать двенадцать раз, она наполнила фужер шампанским, подняла его и загадала желание. Оно было простым: пусть к ней вернется Юра.
Утром нового года Зина уезжала в город на сессию. Соседки пошли её провожать и опять вручили ей небольшую сумочку с едой, которая-то и весила всего килограммов семь-восемь. Зина отправилась в дорогу в новой шубе и шапке, но обула валенки, а сапоги уложила в чемодан. С Галей они договорились, что подруга сядет в этот же автобус на трассе.
В автобусе не было никого. Зина до самого пограничного поста ехала в гордом одиночестве. Пограничники – молодые ребята, вошли в автобус вдвоем, но, не увидев пассажиров, стали поздравлять с Новым годом Зину и желать ей всяких благ.
– А вы, ребята, как Новый год встретили?
– На посту! Посмотрели на небо, на лес, на поля и подумали, что вся округа сейчас пьет шампанское, а мы вдвоем в чистом поле! Про семьи свои подумали. Мои далеко, в Воронежской области. Они только сейчас Новый год встречают!
– Так ты – воронежский? Земляк, значит! Прими тогда от меня подарок.
Зина отдала молодым пограничникам сумку с едой, справедливо решив, что для неё это – не убыток! Мальчишки застеснялись, стали отказываться, но Зина настояла.
– Это вам от двух снегурочек! – А они – молоденькие?
– Были когда-то. Теперь – бабушки. Но очень добрые женщины.
– Спасибо им от нас! А нам смена должна быть, но задерживается почему-то. Так что мы такие голодные, что слона готовы съесть! Поедим с удовольствием!
Через два часа автобус подъехал к селу, в котором жила Галина. Она уже стояла на остановке, муж её был рядом и долго обнимал её и не отпускал, пока водитель не просигналил гневно. Галя торопливо вошла, предъявила билет, помахала рукой мужу и только когда автобус тронулся, она поздоровалась с подругой. Зина помогла Гале пронести сумки по проходу.
– Какие тяжелые!
– Мама постаралась! Столько еды в дорогу дала, что сумки муж еле донес до остановки. Сказала, что не забыла свои студенческие годы, и что в общежитии всегда найдутся желающие перекусить!
– А я нынче налегке еду! Без продуктовой сумки. – Да как же тебя отпустили твои соседки?!
– Никак. Нагрузили сполна, но я от сумки избавилась на пропускном пункте. Пограничникам отдала.
– Ну, и правильно сделала! С Новым годом, дорогая! – С Новым годом!
В институте подружки устроились в общежитие, выяснили, что занятия начнутся только завтра, но экзамены в расписании так плотно стоят, что они решили не тратить время на развлечения, а сразу сели за учебники.
Десять дней напряженного труда дали прекрасные результаты! В зачетных книжках подруг появились записи об успешной сдачи двух экзаменов и трех зачетов. Преподаватели дали множество заданий на установочных лекциях на второй семестр. Впереди было много работы.
Последний день перед отъездом был свободным. Галя звала подругу пройтись по магазинам, но Зина отказалась. Когда Галя ушла, Зина стала торопливо прихорашиваться. Она взяла сумочку, оставленную в клубе книгу – томик произведений Чехова, конверт с адресом, и с бьющимся сердцем отправилась разыскивать дом, в котором жил Юра.
Первый же прохожий объяснил Зиночке, что на автобусе по этому адресу ехать не нужно, что эта улица совсем рядом. Стоит только пройти два квартала прямо и повернуть направо, она окажется на нужной улице. Нумерация домов начинается от реки, дом номер двадцать шесть расположен по четной стороне и он сравнительно близко.
Зина пошла торопливо. На улице было очень холодно. Сильный ветер мел по асфальту грязноватый снег, а чистый сыпал на головы прохожим, сдувая его с крыш многоэтажных домов, он играл обрывками серпантина и цветной фольги, напоминая всем, что год начался совсем недавно!
Зиночка нашла нужный дом. Это был старый особняк в центре города, в котором когда-то были самые престижные квартиры. Дом был трехэтажный с одним парадным подъездом с красивыми, резными дверями и медными ручками, но вход в него был наглухо заколочен. Ступеньки были занесены снегом, на котором не было никаких следов. Зина все-таки поднялась по ним и подергала за ручки дверей.
– Обойдите дом вокруг! Вход в дом со двора, – сказал кто-то из прохожих. Зина по натоптанной дорожке обошла дом, вошла в подъезд и на третьем этаже нашла нужную квартиру. Немного постояла, собираясь с духом, и робко позвонила.
Дверь распахнулась сразу же, как будто кто-то нетерпеливо ждал её появления. На пороге стоял Юра живой и здоровый. Всего секунду он растерянно смотрел на молодую даму в мо-ных шубе и шапке, в красивых сапожках, с дамской сумочкой в руках. Когда он осознал, что это не сон, что перед ним стоит живая и невредимая Зиночка, которая снилась ему в госпитале, которая виделась в каждом окне, которая звала его вернуться на Землю, когда он долго не просыпался от наркоза после успешной операции, Юра не сказал ни слова, он только взял её за руку, перевел через порог, захлопнул дверь ногой, и тут же, в прихожей, стал торопливо и жадно целовать её так, что у Зины закружилась голова, и она с такой же жадностью стала отвечать на его неистовые ласки.
Только час спустя они стали торопливо рассказывать друг другу о том, как пережили разлуку.
– Я измучилась. Я писем от тебя ждала, а ты не писал, не звонил. Никакой весточки от тебя не было.
– А я думал, что они – лишние. А ты ждала? – Конечно!
– Я думал, что в письме всего не напишешь, думал, что вернусь здоровым, и сразу же к тебе поеду. А ты не дождалась, сама приехала!
– Я здесь на сессии. Сдала все хорошо! Я письмо и книгу в клубе нашла, в тумбочке. На конверте был написан обратный адрес этот, вот я и решила посмотреть, где ты живешь. Позвонила я на всякий случай, думала, если мама твоя дома, отдам книгу. А тут ты открываешь, сам.
– Теперь моя очередь речи говорить. Я вернулся только что. Мама ещё не знает, что я уже дома. Полтора часа как с самолета. На такси домой примчался. Только разделся, даже багаж свой не разобрал, а тут робкий такой звонок в дверь. Думаю, кого там еще принесло? С таким недовольным видом пошел открывать. Распахнул двери и не поверил глазам своим. Думаю, кто эта дама такая шикарная? К кому? Потом увидел твои глаза растерянные, и так и присел. Ахнул в душе. Измучился, истосковался. Ведь и не объяснились мы толком. Вызов в госпиталь на операцию повторную пришел неожиданно. Мама сообщила, вот я и стал торопиться. Я хотел тебе все сказать. Особенно после того, как я нечаянно твой разговор с родителями на кладбище услышал. Хотел жениться прямо в деревне. И уже намерения были самые серьезные. Хотел позвать с собой на всю жизнь. Чтобы рядом, и чтобы смотрели в одну сторону. Да видишь, как неловко все вышло!
Думал, что на школьной линейке хотя бы несколько слов произнесу, но не вышло. Так хоть записку тебе перед отъездом написал. Читала ли?
Юра, не выпускал из объятий Зиночку, он гладил её по спине, он заглядывал ей в глаза, он подносил её ладони к своему лицу и нежно целовал её руки, он дул на завитки волос на её нежной шейке. А она просто припала к нему, и держалась за него так крепко, что даже руки занемели. #опусы Юра стал рассказывать о своей жизни. Это был рассказ-исповедь. Он доверял ей самое сокровенное.
– Ты про меня ничего не знаешь. Слушай внимательно, я тебе свою жизнь расскажу до встречи с тобой. Я у мамы единственный ребенок и поздний. Отец от меня отказался ещё до моего рождения. Он просто не женился на моей матери. Я о нем ничего не знаю, да и знать не хочу. Меня дедушка любил очень, и был мне за папу, бабушка тоже берегла и любила. Мама про папу мне какую-то легенду придумала и все показывала фотографию неизвестного человека и говорила, что это мой отец, что он – знаменитый ученый был, но попал в авиакатастрофу. К десяти годам я остался с мамой. Вначале дедушки не стало, а через год и бабушки. И я стал без присмотра озоровать. Окорота мне никакого не было. Я подрастал этаким балованным оболтусом, который до пятнадцати лет жил без всяких раздумий. Что я маме говорил, она все для меня делала. В пятнадцать лет я захотел японский магнитофон, а они тогда были страшным дефицитом. В продаже их не было нигде. Я маму озадачил, она стала метаться в поисках дорогой игрушки для меня. Да ещё и пригрозил ей, что если она мне за лето магнитофон не купит, я в школу первого сентября не пойду. Пойду в профессиональное училище, получу профессию и буду сам себе на жизнь зарабатывать. Мне очень хотелось выйти во двор с магнитофоном в руках и поразить всех своим видом.
Однажды мама сказала, что уезжает на две недели отдыхать в Приморье, а к нам переселится тетя Неля, чтобы ухаживать за мной. Тетя Неля мне варила, убирала за мной, наглаживала мне рубашки. При этом она была профессором, её весь город знал, а я перед ней ставил себя не знаю кем. Она маму мою очень любила, дети у неё уже выросли и уехали из города, ей одиноко было, вот она обо мне и заботилась.
Через две недели вечером я возвращаюсь домой и слышу громкий разговор. У нас замок особенный в двери, он бесшумно работает. Вхожу я потихоньку и узнаю мамин голос. Она плачет и тете Неле рассказывает о своих приключениях. Она, оказывается, не отдыхать в Приморье ездила, а за этим магнитофоном модным. Ей сказали, что на Курильских островах можно купить магнитофон. Она на каких—то морских катерах добиралась на край земли, чтобы у матросов купить контрабандный товар. Там с каким-то проходимцем на обыкновенной весельной лодке выходила в открытое море, и ей прямо с борта на веревке опустили магнитофон в обмен на деньги. Когда она вернулась на берег, она не проверила магнитофон, думала, он хороший, а домой приехала, включила, а он не работает.
Я почему-то не вошел в комнату, тихонечко поднялся, неслышно открыл дверь, а потом осторожно закрыл и бросился бежать. Бежал сам не знаю куда, но оказался на берегу Амура, у самой воды. Сел неподвижно и стал думать о своей жизни. Так вот, значит, как оно все в моей жизни было, а я и не знал ничего! А почему-то в голове одна только фраза вертелась: «Бедная мама!» Просидел до позднего вечера, но деваться некуда, побрел я домой. Прихожу, а дома ужин праздничный, мама меня обнимает, подарков мне навезла: маечки японские, брючки. А я на все это великолепие и смотреть не могу! Потом мама мне робко так про магнитофон говорит, а я слышать про него не хочу! Стал я маму горячо уверять, что мне эстрадная музыка больше не нравится, и магнитофон мне совсем не нужен, а насчет школы – я пошутил! Завтра пойду и отдам документы в среднюю школу.
Тетя Неля сидела как громом пораженная, и у мамы был такой же вид. Магнитофон этот я одному мастеру-подпольщику на запчасти продал, деньги матери принес, чем её удивил очень. Повзрослел я. С тех пор стал я о матери заботиться. Варить научился, домашние дела все на себя взял, учиться стал с таким рвением, что в журнале одни пятерки и четверки были. Мама смеялась, и говорила всем, что пока она летом в Приморье ездила, ей сына подменили! Я никому эту историю о подслушанном разговоре не рассказывал. Ты первая её слышишь.
Зина остро почувствовала, что Юра в эту минуту нуждается в её утешении. Она крепко поцеловала его. И он приник к ней.
– А почему ты мне не доверял раньше?
– Зина, я боялся испортить твою жизнь! Я ведь старше тебя, я опытнее, я много пережил, и я собираюсь опять на войну.
– Нет такой силы, которая может заставить меня разлюбить тебя. – Тогда одевайся! Быстро! У тебя паспорт с собой?
– С собой!
– Тогда все в порядке! Идем!
На улице Юра остановил такси и назвал адрес. – Куда мы едем?
– Сейчас увидишь.
Юра привез Зиночку в ЗАГС или Дворец бракосочетания. Дворец был одноэтажным зданием на центральной улице города. Это был старинный городской особняк! Стоял он в глубине двора, к нему вела широкая дорожка, во дворе росли клены. Высокое крыльцо было под навесом с белыми колоннами. Кругом стояла тишина, но Зина слышала звуки музыки! На улице шел снег. Крупные его хлопья ложились на плечи молодой женщины и на её головной убор, укрывали даже плечи Зиночки, как фата!
Юра велел ей немного подождать в холле, сам взял паспорт Зиночки и куда-то ушел. Вернулся он минут через двадцать.
– Все. Я договорился. Через десять минут нас распишут. – А я согласна?
– Конечно! Ты дала согласие недавно. – Я не заметила, когда я это сделала.
– Как? Разве не ты сказала мне, что нет такой силы, которая сможет заставить тебя разлюбить меня. Ты что, штампа в паспорте испугалась?
– Нет, но я хотела бы, чтобы у меня была свадьба! А мы так торопливо расписываемся и так обыденно, что я немного растерялась. Я столько об этом дне мечтала!
Слезы показались на глазах Зины сами собой.
– Сделаем. Свадьбу сделаем! Вот за это ты не переживай. Ты у меня еще покрасуешься в самом красивом платье. Ты у меня еще ребенок совсем. А пусть все завидуют, что такая умница и красавица мне отдала и душу и сердце своё. Знай наших! Но сначала распишемся!
Зина повиновалась. Расписали их не торжественно, а обыденно, вернули паспорта, в которых уже стояли штампы о регистрации их брака и вручили «Свидетельство о браке».
Они заехали в общежитие, забрали вещи Зины, написали записку Гале.
Молодожены вернулись домой к Юре. На пороге квартиры он взял Зину на руки и перенес через порог.
– Будем жить долго и счастливо. Примета есть такая. Ты располагайся пока. Чувствуй себя, как дома, а я в магазины, устроим праздничный ужин. Я маму еще не видел! Признаюсь честно, у меня были другие планы на сегодняшний день, но они резко поменялись. Мама приходит поздно. Так что ты прими душ, надень тот костюм, в котором ты была на празднике в школе, волосы распусти по плечам. Надеюсь, ты и маму мою очаруешь!
Зина так и сделала. Она приняла душ, закутала мокрую голову полотенцем и стала осматриваться в квартире. Ей особенно понравилась комната с рабочим столом и большой библиотекой в застекленных шкафах темного дерева. Она нашла собрание сочинений Чехова, принесла отсутствовавший томик, уже хотела поставить его на место и вдруг почувствовала, что в комнате она не одна. Она тихонько повернула голову. В проеме открытой двери стояла элегантная женщина бальзаковского возраста в изысканном костюме.
– Ничего не понимаю! На воровку Вы не похожи, книгу ставите, а не берете. Кстати, откуда она у Вас? Юра говорил, что забыл её в деревне!
– Вы – мама Юры?
– Она самая. Ни у кого ключей от этой квартиры больше нет. Так Вы знаете, как зовут моего сына! Может быть, и знаете, где он?
– В магазин пошел, купить чего-нибудь вкусного к ужину для Вас, для меня, для нас! – Он не мог пойти в магазин, он в отъезде!
– Уже.
– Что – уже?
– Прилетел сегодня утром.
– Теперь понятнее стала ситуация. Ну, а Вы – кто? Понимаю, что Вас привел мой сын. Он нарушил наши договоренности. Я ему ясно сказала, что весь блуд его должен происходить не у нас в доме, и своих блудниц он сюда приводить не смеет. Так что Вам нужно собраться и покинуть эту квартиру.
От унижения у Зины задрожали вначале губы, потом руки, потом закружилась голова. Она торопливо стала вытирать волосы тут же в комнате, на глазах у этой женщины. Но когда их темная и влажная лавина каскадом упала на плечи, совершенно изменив её, женщина на минуту онемела, а потом с каким-то вскриком назвала Зиночку по имени.
– Зина, это ты? Это ты? Прости, что встретила тебя неприветливо. Девочка ты моя дорогая! Ты мне сына вернула, ты покой ему вернула, ты здоровье ему вернула. После встречи с тобой он захотел жить. Я столько слышала о твоей красоте и столько не верила в рассказы сына, а теперь вижу, он нисколько не преувеличивал! Дай—ка я тебя обниму! А я подумала, что он… впрочем, неважно, что я подумала. Иди ко мне, я обниму тебя, как родную!
Зина опешила. Она не пошевелилась. Мама Юры сама подошла к ней и крепко обняла. Родство, которое они почувствовали в эту минуту, имело одну основу: они обе безоглядно любили одного и того же человека и готовы были для него и в огонь и в воду!
Юра явился в самый подходящий момент. – Так, вы уже познакомились?
Поздний ужин был настоящим пиром. Юра рассказывал любимым женщинам, как он перенес операции, которые дали удивительный результат. Теперь Юра признан годным к строевой службе.
Светлана Андреевна перед сном заявила, что Зиночка будет спать с ней в одной комнате, на диване. Так ей будет спокойнее, и приличия будут соблюдены.
Юра минутку помолчал после такого заявления. – Я так и знал! Здравия желаю!
Он вышел из комнаты и принес «Свидетельство о браке» и протянул его матери. – Это что ты мне подаешь?
– Вот, мама, блюститель нравственности, извещаю тебя, что Зиночка находится в нашем доме на законных основаниях, а этот документ – подтверждение сказанному.
– Как? Почему мне ничего не сказали? Почему не известили? И ты, Зина, промолчала? Что же вы так поженились? Как будто украли что-то? Почему же не по-людски?
– А по-людски, это как? Это – невеста в белом, а жених в черном, это цветы, поздравления, родственники, любопытные знакомые? Это – лимузин, это – катание по городу, это принародные поцелуи? Мамочка, я твердо пообещал Зине, что свадьба у нас будет.
– Меня могли бы позвать. Я бы вас не сглазила. Я хотела видеть тебя счастливым, сынок! – Вот и смотри! Я сегодня самый счастливый человек на свете! Я услышал от любимой
слова признания. Я опять доверяю женщинам. Я второй раз наступаю на грабли! Вот такой я глупец!
Светлана Андреевна ушла в свой кабинет, что-то достала с верхних полок книжного шкафа и вернулась в комнату. В руках у неё была небольшая иконка. Божья мать держала на руках своего сына. Она была в венце, и над головой младенца был венец, а свет, сиявший над их головами, напоминал восход солнца.
– Это образ Пресвятой Богородицы Почаевской. Мама говорила, что такая икона в детстве висела у них дома в святом углу на украинской земле. А этот образок мама купила уже здесь. Она перед ним молилась за меня, за папу, за тебя, Юрочка. Значит, эта икона имеет силу, потому что намоленная. Примите через неё благословение нашего рода. Желаю вам долго и счастливо прожить рядом вашу общую жизнь и жду от вас внуков. Вместе с иконой дарю вам этот пожелтевший листок бумаги, на котором еще рукой твоей, Юра, прабабушки написана молитва перед святой иконою «Почаевская». Меня в ней особенно трогают строчки, в которых написано «помыслы благочестия сердца наши просвети». Храните это все также бережно, как и мы хранили и передайте детям и внукам своим.
Зина с Юрой приняли подарок почтительно. Потом Юра не удержался от шутки. – Раз у нас все теперь законно, спокойной ночи, мама!
– Как, спокойной ночи? Ты думаешь, я теперь усну? Теперь я буду думать, как нам свадьбу сделать, какой ресторан заказать, каких гостей позвать, какой тебе купить костюм. А ваши дальнейшие шаги совместные какие будут?
– А мы еще ничего не успели решить, пан профессор. Я хочу Зиночке предложить в город переехать и пожить с тобой, если я вернусь в район боевых действий. Ты не против?
– Конечно, нет!
– А мы завтра утром отправимся покупать свадебное платье, но ресторан мы заказывать не будем, свадьбу в деревне сыграем! Там у Зиночки все близкие люди живут. Завтра суббота, вот и закажем автобус на три часа дня. До обеда наши все по военному соберутся, и через два часа езды будем в Кудринке. А там народ расторопный, быстро все организуют. А чтобы мы ни как снег на голову свалились, мы им с утра позвоним и огорошим новостью. Пусть еду готовят и столы накрывают к нашему приезду. Согласны с моим планом?
После свадьбы останемся в деревне. Мне на реабилитацию три месяца дали. Вот и проживем это время в деревне. Я помогу Матвею Ивановичу с подготовкой к посевной. Зина подыщет себе замену, приготовится к переезду. Вот такие у меня планы в общих чертах. Детали мы с Зиной обсудим сегодня. Так что ещё раз спокойной ночи, мама!
Какая там спокойная ночь? Ни для кого она спокойной не была! Такой крутой поворот в судьбе лишил сна Зину, лишил сна Юру.
– Как здесь в моей детской комнате оказалась эта девочка, дороже которой у него теперь нет никого на свете? – так думал Юра.
– Как я оказалась в этом доме, в этой семье, в этой комнате рядом с Юрой, дороже которого для меня нет никого на свете? – так думала Зина.
Светлана Андреевна так не думала. Она дождалась, когда закроется дверь в комнате сына, потом на цыпочках вышла в прихожую, и стала обзванивать родных и знакомых. Текст всех разговоров был примерно одинаков.
– Извините за поздний звонок, но Юра сегодня расписался, у него завтра свадьба в деревне. Мы Вас приглашаем. В три часа все вместе едем от нашего дома. Одевайтесь потеплее, на дворе зима. Подробности расскажу завтра! Очень будем ждать! Разделите с нами нашу радость! Я довольна его выбором и счастлива вполне.
Голос у Светланы Андреевны был ликующим!
Под эти звонки и разговоры, которые слышны были в комнате Юры, молодожены обсуждали свое прошлое, настоящее и говорили о будущем.
Юра говорил Зиночке о том, что он не разглядел её сразу. Принял за легкомысленную деревенскую девушку, даже, как он выразился, слегка придурковатую. За что получил дружескую, но весомую оплеуху.
После того, как Юра усмирил свою молодую жену, он стал аргументировать свое обвинение.
– Ты же все время соблазняла меня! – Я? И в мыслях не было!
– А кто ходил в коротеньких детских шортиках и, ненароком, задевал меня своим бедром?
– Когда?
– Когда мы блины пекли. – Я отстранялась.
– Нет, не отстранялась. Ты играла со мной! – Я и не думала с тобой играть!
– Я это уже потом понял, когда узнал тебя поближе. А эта, извиняюсь, фигушка, нарисованная на дверях. Ни с того ни с сего, от ворот поворот!
– Мне Иван Захарович все о тебе рассказал. – Предатель!
– Не смей его так называть, он очень хороший человек. Он меня защищал! Он был на моей стороне!
– Ну, хорошо, допустим, я говорю, допустим, что он поступил правильно! У меня тогда действительно не было серьезных намерений насчет тебя. Но когда ты разбила коленки свои, у меня все оборвалось внутри. Я почувствовал твою боль физическую, как свою. Окончательно же ты меня добила, если можно так сказать, когда полезла на крышу чистить трубу. Я пришел проверить, кто уже пообедал, а кто нет. Слышу – шорох на крыше. Вышел на середину двора, голову поднял и такое увидел, что глазам своим не поверил. Я человек искушенный, я танец живота видел на востоке, я видел стриптиз настоящий, но они все отдыхают по сравнению с видом полуобнаженной девушки, ползущей, как кошка, по крыше с огромным прутом в зубах. Ты хоть подумала о том, как ты со стороны выглядела? Более, чем соблазнительно. Это была смесь эротики и трудового энтузиазма.
– Я и не думала…
– Я знаю, что не думала. Я помню о твоей чистоте и не только физической, но и духовной. А когда я убедился, что ты и умница к тому же, у меня появилось такое чувство, что я встретил идеальную девушку. Я твои разговоры с Галей слышал, ты знаешь, я на речку по ночам ходил, бессонница у меня была. Ты так громко говорила, что и прислушиваться не нужно было. Меня тянуло к тебе со страшной силой, но я обещал ребятам вернуться на войну, поэтому я придумал сам для себя, что не должен любить тебя, потому что могу причинить тебе боль. Я могу погибнуть там. Это не просто звук. Я могу погибнуть! Молчи! Ничего не говори! А теперь я знаю, что так хочу жить, что ничего плохого со мной случиться не может. Я принимал меры к тому, чтобы у тебя никто не зародился. Теперь я таких мер не принимаю. Я даже знаю, что у тебя родители были карлики, но это ничего не меняет.
– Так я тебе ничего не рассказала о самом интересном, что случилось во время твоего отсутствия! Меня отец нашел!
Зина стала рассказывать о приезде отца. Юра слушал, не перебивая. Когда Зина запла-кала, и сказала, что не может полюбить своих новых родителей также, как любила и любит своих названных родителей, а её все за это осуждают, Юра сел и гневно ударил кулаком по подушке так, что наволочка чуть не порвалась.
– Вот люди! Всегда они так! Почему они нас судят? Никогда не пробуют встать на наше место? А как бы они поступили на твоем месте? Ты что, должна в одну минуту измениться? Ни сном ни духом ничего не знать всю жизнь о своих родителях, и всю жизнь любить своих названных родителей, прожить некоторое время с чувством горького сиротства, с чувством того, что некого больше назвать мамой и папой, ухаживать за их могилками, а потом опять учиться говорить слова мама и папа. Это – настоящее испытание для человека. Ты и так молодец! Не прогнала отца, дала ему шанс! Ты моя, ты моя золотая девочка!
И Юра уже который раз за вечер по-мужски успокоил свою молодую жену.
– Слушай, сегодня был день такой плотный, столько всего произошло значительного, что мы его никогда не забудем. Ты знаешь, человек проживает свою жизнь не один раз, он проживает её много раз? Один раз наяву и сотни раз в воспоминаниях. Зина! А почему ты не спрашиваешь меня, были ли у меня женщины до тебя?
– Мне это не интересно! – Не может быть!
– Честное слово, не интересно! Я с ними в борьбу вступать не собираюсь. Я только спрошу тебя, ты женился первый раз?
– Официально – первый. С Леной мы три года прожили в гражданском браке. Детей она не родила для нас. Родители её были против нашего брака. Я уехал служить после окончания училища, она за мной не поехала. Она тоже единственная дочь была в семье своей.
Мне ставили условие, чтобы я армию бросил, а пошел работать по своей второй гражданской специальности – инженером-механиком. Я не согласился. Мы три года встречались, расставались, опять встречались. Потом ей просто нашли жениха престижного и выдали замуж. И она не оказала никакого сопротивления. Пошла, как теленок на веревочке!
Юра скрипнул зубами и побледнел! Ему было больно вспоминать свою первую любовь. – Давай договоримся, что я тебе сегодня все это рассказал, а больше мы никогда к этой теме возвращаться не будем! Никогда! А у тебя я даже спрашивать не буду о твоем женском прошлом. Его нет!
– Как это «нет»! – А что? Есть?
Юра даже перестал обнимать свою дорогую женщину, а отстранился слегка и посмотрел ей в глаза.
– Я знаешь как влюбилась в седьмом классе! К нам новенький пришел учиться. У нас же пограничная застава в устье Кудринки стоит. Служить его отец прибыл на заставу с семьей. А у нас школа ближе всего к ней. Женя мальчика звали. Весь он был какой-то нездешний. Я целый день с него глаз не сводила! Но он так снисходительно общался с нами. К концу дня я его разлюбила! И никакие знаки внимания с его стороны потом не изменили ничего!
Зина засмеялась! Юра тоже улыбнулся!
– Ты так больше не шути! А если серьезно, то нам так много нужно рассказать друг другу! Я всегда осуждал своих друзей, если они на молоденьких таких женились! А теперь сам совершаю такой поступок! Голову потерял совсем! Только я знаю, что ты любишь меня! Меня! А не мои погоны и звания!
– А мы уже женаты? Помнишь сказку про серого волка, который хотел ягнят проглотить, а коза сказала, чтобы он встал на бугорке и широко пасть открыл, она сама ему ягнят бросать прямо в пасть будет. Он и встал и глаза закрыл. А она разогналась, рогами его ударила, он в овраг скатился, а потом гладит себя по животу и никак не может понять, сытый он уже или голодный? Я также сейчас не могу понять ничего. Я что? Уже замужем? Мама всегда говорила мне, что судьба и на печке найдет. Вот. Нашла!
Я твоя первая законная жена, и это меня вполне устраивает. А моим родителям о моем замужестве сообщить?
– Как считаешь нужным, так и поступай. Я думаю – нужно! А сейчас давай поспим, уже три часа ночи!
За окном ветер разыгрался, мела метель, не переставая ни на минуту, громыхала оторванным рукавом старая водосточная труба, нелепо размахивали голыми ветками старые тополя, на чердаке дома голуби не издавали никаких звуков, они крепко прижимались друг к другу от холода, а в старом доме было тепло. И совсем не холод заставлял Зину с Юрой спать, крепко обнимая друг друга. Зина обнимала желанного и любимого мужчину, а Юра обнимал желанную и любимую женщину, и их ангелы-хранители тоже открыли доверчиво объятия друг другу. А что может быть выше такого счастья?
Утро следующего дня было тихим и солнечным. Как будто в этот мир к утру вернулась гармония, а злые силы отступили, и добро победило зло.
Продолжение следует… #ШуршалиГолуби_опусы
Валентина Телухова
#опусыИрассказы