Комментарии
- 26 янв 15:45Ну почему бы не проговорить все свои чувства раньше. Может бы всё образовалось у обоих по взаимной любви. А так..... Живут презирая и ненавидя друг друга - коротают ночи длинные нелюбимые с нелюбимыми. Проворонили своё счастье. Часы идут.... И жизнь уже не повернёшь назад.
- 26 янв 18:37Не жили, а мучали друг друга! А поговорить не хотели. Может быть обошлось бы без лишних страданий. Жизнь даётся один раз! И назад дороги нет!
- Комментарий удалён.
- 27 янв 10:43Вот так мы сами себя уничтожаем.Вот ведь могли развестись и жить счастливо оба. А так столько грязи и ненависти набрали в душу. И ведь хотят и дальше так жить, глупые, ленивые и трусливые люди. Она не хочет работать, он ни хочет менять свой статус и ребенка боятся потерять. А ребенок вырастает и всё видит , поэтому будет также жить. Всё идёт по кругу.
- 30 янв 07:20С детьми не будешь о себе думать. Их растить нужно. Их на секунду отвлекаешься, трудно собрать. Поэтому многие живут для детей. А бегать с вымпелом одному, или одной жить. Говорить надо. Это я сейчас понимаю. Меньше в голове чепухайки.
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Опусы и рассказы
Ночной разговор или Вчерашняя боль
Этот переезд был совсем непростой. Он был не первым в моей жизни, но этот – знаковый. Первая квартира, собственная! До этого мы жили в служебных, а тут – почти восемьдесят квадратных метров!Привлек друзей, жену отправил к родителям с ночевкой, и за полтора дня мебель была расставлена, а коробки со скарбом разложены по местам дислокации. По окончании я угостил друзей коньяком - сам не пил. Поблагодарил их за помощь, а сам отправился за женой с сыном.
В отличие от меня, жена не радовалась, её лицо, как всегда, было непроницаемым и слегка презрительным, будто она делает одолжение.
- Ну и черт с тобой! – подумал я, - у Саньки будет своя комната, он так мечтал об этом, да и я – рад! Свое жилье – в сорок лет, первое жилье, и я его не покупал, а заслужил на службе у государства.
Санька, счастливый, тут же принялся благоустраивать комнату в своем стиле: разложил гаджеты и расклеил какие-то прикольные постеры, одел наушники – и все: он словно рыба в воде! Дома!
Было уже близко к десяти вечера, и я отправился в спальню.
- В одной комнате мы спать не будем, - безапелляционно и строго сказала жена, - квартира большая, ищи пристанище для себя.
Меня взорвало: её тон, манера и гримаса на лице, с которыми я давно уже свыкся, на этот раз окончательно взбесили.
- Спасть я буду на своей кровати, в спальне. Эту квартиру заслужил я, а не ты, это понятно? Я её хозяин! А ты мне предлагаешь на кухоньке, на диванчике? Скрючившись??? Я ничего от тебя не прошу, уже давно, но спать буду на кровати. У меня больная спина, матрац я подбирал под неё, а кроме того, у меня непростая работа, и, когда я возвращаюсь домой, хочу спать там, где мне удобно. Не бойся, на твою честь не покушаюсь, - я фыркнул, - за те деньги, что я тебе даю, думаю, я имею право на небольшие привилегии.
Обстановка так наэлектризовалась, что казалось – поднеси спичку, и произойдет взрыв. Жена испепеляла меня взглядом, а я - я просто смотрел на неё с тем же презрением, с каким она смотрела на меня несколько минут назад. Поскольку мы не общались ни в каком тоне уже давно, и я предпочитал не выказывать своего отношения к ней, то к демаршу с моей стороны она была не готова. Не выдержав, она развернулась и пошла в ванну. Я спокойно разделся и лег в кровать.
Она вернулась с тюрбаном на голове и толстым слоем крема. Демонстративно долго укладывалась, и наконец, легла на самом краешке кровати, хотя, даже если бы она легла по диагонали, и я сделал бы то же самое, мы бы не соприкоснулись.
- Я думала, что ты джентльмен, и уступишь мне место в спальне, - не выдержав, зло сказала она.
- С чего бы? Я – не джентльмен, и не надо бросаться этими аглицкими сравнениями, я обычный мужик, и по поводу этого вопроса уже высказался.
- Ты мне изменил, мне неприятно спать с тобой в одной постели. Ты должен это понимать! Ты причинил мне боль!
Это было уже интересно.
- Боль? – повернулся я к ней, - ты ничего не напутала? Все, что угодно, только не боль! Злость, обиду, чувство оскорбленного достоинства – скорее всего, эти ощущения ты испытывала.
- …Вот я испытал боль, настоящую, человеческую боль тогда, когда понял, что ты не любишь меня и не любила ни секундочки никогда! Меня, влюбленного мальчишку, было очень просто поймать в сети. Влюбленность затмила мне мозги, я ничего не хотел видеть и знать. Ты тогда, видимо, любила другого, но безответно. От безнадеги зацепила меня, как я думаю. Так что твоя измена была гораздо раньше моей…
- Ну почему же безответно? – с вызовом, и в то же время с горечью сказала она, - меня любили. Я была любима…, только вот, жениться он на мне не мог, потому как был женат, и у него был маленький ребенок…
…Когда-то я думал, что меня просто не любили, сейчас её откровение – через много лет, потрясло. Я почувствовал, нет, не боль – отболело уже давно, но чувство оскорбленного самолюбия – то чувство, которое я приписывал ей.
- Значит, ты меня использовала вслепую? Меня, которого в те времена, готов был голову за тебя на плаху положить?
- Знаешь, Соколов (она никогда не называла меня по имени), дело прошлое… Он меня бросил, когда узнал, что я беременна.
Жена говорила, а я понимал, что это первое откровение в её жизни. Она говорила обычным, человеческим, голосом, таким голосом, которого из её уст я не слышал. Чаще в голосе звучало манерничанье, капризы, легкое презрение, высокомерие. Женщина, видно, сама от себя устала. Я даже не сразу понял смысл сказанного.
- Санька не мой сын? – внутри все похолодело.
- Успокойся. Это было за год до нашей свадьбы. Он меня бросил, и я сделала аборт. Мама тогда настояла. Пришлось ей рассказать. Отца мы до одури боялись, он был жестким, если не сказать, жестоким. Но он все равно узнал. Случайно услышал разговор. Был скандал, оскорбления. Мне, находившейся и без того в состоянии страшной безнадеги, пережить это было тяжело. Хотелось закрыть глаза… и никогда их больше не открывать… - она заплакала, и мне, давно уже относящемуся к ней индифферентно, стало её жаль.
- Пойдем, покурим? – предложил я.
Она кивнула, и мы отправились на кухню. Я включил чайник, заварил в чашки крепкий кофе, и беседа продолжилась в другой обстановке.
- Я молодая была, восторженная и глупая. Красивый мужчина, на красивой машине предложил подвезти. Поехала. Красиво ухаживал. Цветы, сувениры, подарки. Эйфория и восторг! Яркие и прекрасные чувства! Мне и в голову не приходило, что он женат. Ждала предложения руки и сердца, - она нервно выдохнула и продолжила, - потом он сознался, что женат, но это ничего не значит, мне просто надо немного потерпеть. Терпела несколько лет. Страдала, с родителями отношения испортила – они понять не могли, почему я, с прекрасными внешними данными, ни с кем не встречаюсь? И замуж не собираюсь? Врала-завиралась. Придумывала различные предлоги, чтобы из дома улизнуть на несколько часов, день, два – на столько, на сколько он мне предлагал побыть вместе.
… Докурили бог весть, по какой, сигарете, выпили по несколько чашек кофе. Всё говорили и говорили.
- Меня, как я понимаю, ты использовала, Надо было замуж – я болтался под ногами. Влюбленный и зашоренный пацан. Но я - то ничего не знал! Я искренне верил во взаимную любовь. Твои капризы и манерничанье воспринимал как некую особенность характера, и мне это сначала даже нравилось! Потом… твоя холодность заставила меня ревновать. Я думал, что ты меня разлюбила, охладела ко мне (вначале холодность твою я воспринимал как неопытность) и завела другого. Потом, случайно, обнаружил пачку неотправленных писем… твоему предателю. Ты, видимо, их не отправляла, а писала так, для того, чтобы душу отвести. То, как ты описывала объятья со мной - «вездесущие руки, словно пытки инквизиции» - я крепко запомнил.
- Вот тогда-то я и начал самоутверждаться: менял женщин как перчатки. Мне хотелось доказать самому себе, что я не последний человек в мире мужчин. Женщин у меня было много, а что ты хотела? Чтобы я молча ждал подачки от тебя в виде скудных объятий раз в году? Ты мстила своему мужику через меня, отвергая и унижая. Я нашел выход. Теперь я не страдал – отстрадался. Чужие женщины – не ты! – дали мне понять, что я заслуживаю внимания, и что меня можно любить…
Я, наконец, выговорился. Оказывается, мне это было надо, потому как, какая-то занозинка вдруг выскочила из сердца, и стало свободнее дышать.
- Знаешь, меня всегда интересовал вопрос: почему за эти годы ты не ушла? Если мои инквизиторские ласки тебе были омерзительны, а потом и их не стало, то неужели тебе не хотелось попробовать это еще раз с кем-то другим, приятным и приемлемым?
На мою последнюю фразу жена подняла глаза, в них снова была злость, в этот раз, бессильная. Только я давно уже игнорировал её эмоции.
- А хочешь, я скажу тебе, почему ты этого не сделала? Все очень просто: на твои полставки, больше которых ты брать не желала, даже косметичку обновить невозможно. Все старо как мир: любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. В нашем случае актуальна последняя часть поговорки. Удобная позиция: страдать, презирать, но деньги – брать!
Она сидела, съёжившись и не поднимая глаз.
- А знаешь, почему до сих пор не ушел я? Потому что у нас есть Санька – наш общий с тобой сын. И мы, ненавидя и презирая друг друга, любим его. Хочу, чтобы он вырос, определился в жизни, тогда определимся и мы. Не бойся, материально я тебя не обижу. Но знай: всему есть предел, и если я терплю, по сей день твои выверты, это не значит, что буду терпеть их и далее. Вот сейчас мы выговорились, надеюсь, не зря, и дальнейшее сосуществование будем проживать, хотя бы, без презрения.
- Знаешь, Соколов, во всем ты прав. Веришь, я сама себе противна иногда бываю. – сказала жена, - конечно же, ты достоин лучшего, и я тебе этого желаю.
Мы сидели в новой квартире со своими старыми обидами и с ощущением украденного у жизни времени…. Время было упущено, а ведь если бы мы поговорили об этом раньше…, может быть, что-то и изменилось бы. И она бы определилась бы в жизни, и я, может быть, встретил свою любовь. А может быть, мы другими глазами посмотрели бы друг на друга? Только время ушло, и оно медленно, но верно смыло мои мечты и её надежды…
Автор Ирина Сычева.