2- Автор: Лидия Платова, Пара ботинок на полу!

Как много вы видели алкоголиков, которые имеют больше одной пары обуви?
Резко открыв дверь, я бросилась внутрь квартиры, лихорадочно соображая, в какую сторону мне нужно. Налево от коридора была кухня, но там никого не было. Дальше по коридору было две комнаты – дверь налево и направо. Первой я толкнула правую дверь и не ошиблась. В грязной, воняющей человеческими отходами, комнате была кровать с матрацем, на которой сидел Володька. Перепуганный, он поджал колени к подбородку и боялся двинуться. Над ним нависал огромный мужчина с голым торсом, нервно дергающий ремнем над головой ребенка.
- Эй! – вскрикнула я, - отойдите от ребенка.
Мужчина, едва устояв на ногах, развернулся в мою сторону. Светлые, сальные волосы сбились в клочья, видимо он недавно проснулся. Старые, заношенные штаны были в свежих потеках от паха до щиколоток и босые, грязные ноги.
– Ты еще кто, нахер, такая? – казалось он растерялся от неожиданности. Даже рука с ремнем опустилась, но ненадолго.
- Я представитель социальной опеки, - я отчаянно врала. Ничего другого мне в голову просто не пришло, - мне нужно проверить условия проживания несовершеннолетнего и, если они не соответствуют необходимым, составить акт и передать ребенка в детский дом, пока вы не наладите свой жизненный уклад.
Не знаю, верно ли я все говорила, но выражение лица сделала самым серьезным. На пару минут мужчина словно завис, переваривая сказанное мной. Потом поднял на меня глаза, с трудом сфокусировавшись.
- Слышишь, ты, опека бля. Пошла нахер отсюда, пока голову не снес.
Стараясь придерживаться легенды, я собрала все мужество в кулак и шагнула вперед.
- Кем вы приходитесь ребенку?
Шаг. Еще один.
- Чего? Отец я ему, кто ж еще!
Еще шаг. Еще. Я уже стояла между кроватью и мужчиной.
- Давайте поступим так. Я сейчас заберу ребенка с собой, передам в детдом. Там за ним присмотрят, не переживайте. А мы с вами попробуем решить ваши проблемы. Сделаем ремонт за счет государства, купим мебель, дверь входную поменяем, - я заливалась соловьем. Стоя к нему лицом и держа руки за спиной, жестикулировала Володе, чтобы поскорее выходил. Но он не двигался. Страх перед отцом парализовал.
- Ты че мне заливаешь, сука! – взревел мужчина и замахнувшись, дал мне в ухо с такой силой, что я не смогла устоять на ногах и упала на колени. В глазах потемнело, в голове бил набат. Пропитый алкаш все еще обладал неимоверной силой.
Придерживая ухо рукой, я посмотрела на Володю – он побледнел от страха и из огромных глаз двумя ровными дорожками текли слезы. Я приложила палец к губам, показывая ему, чтоб вел себя тихо.
Отец Володи, видя, что я не встаю и не даю отпора, шаркающим шагом дошел до колченогого стола, застеленного газетой, и налил себе водку в старую кружку без ручки. Выпив содержимое одним разом, занюхал рукавом и повернулся ко мне. Я старалась не вставать с пола. Облокотилась на кровать, прижимая ладонью ухо и смотрела на него исподлобья. Что делать дальше я решительно не знала.
- Думаешь, раз я алкаш, то тупой? Ты не похожа на бабу из опёки, ты на зечку похожа, - мужчина хохотнул, - в опёку не берут с порванной мордой!
Он присел на корточки рядом со мной и ткнул пальцев в мой шрам на лице.
- Кто потрепал-то? Муж, любовник?
- Муж, - тихо ответила я.
- За что? Шалавилась поди, а он узнал?
- Нет, - все также тихо ответила я, но внутри меня клокотал вулкан. Я его ненавидела. Искренне ненавидела, всей душой. Надо уходить отсюда и срочно. Но только с Володькой, я не оставлю его здесь.
Мужчина нарезал на столе яблоко и одну часть тут же отправил в рот.
- Да врешь. Все вы, бабы, одинаковые. Прилепитесь к мужику, вытянете из него все соки, а потом шалавитесь, - яблочный сок брызгал изо рта вместе с кусочками яблока.
- Просто дай нам уйти, -я изо всех сил старалась говорить спокойно.
От удивления мужчина даже перестал жевать. Его брови поползли вверх.
- Кому нам?
- Мне и Володе. Мы просто уйдем и все.
Мужчина неопределенно хмыкнул и снова потянулся к бутылке, налить очередную порцию. Я медленно поднялась, не сводя с него глаз и протянула руку Володе. Тот не шевелился. Я немного наклонилась к нему и аккуратно толкнула в плечо, выводя из ступора. Мужчина в это время выпил уже третью кружку и снова закусывал яблоком, что-то невнятно бормоча себе под нос. Казалось, он уже забыл о нашем существовании.
Володя взял меня за руку и медленно опустил ноги на пол. Пружины старой панцирной кровати предательски скрипнули. Мужчина словно вышел из прострации и уставился на нас.
- Куда? – взревел он и кинулся в нашу сторону. Володька заорал во всю глотку и кинулся сначала к окну, от него к столу и забился под него, не прекращая истошно орать.
- Куда, сука? – схватил он меня за плечо и с силой встряхнул, - никуда он не пойдет! Ты знаешь сколько мне за него платят? Двенадцать тыщ! Да я сантехником всю жизнь отпахал, в чужом дерьме ковырялся за десятку в месяц, а тут ни с хера двенадцать перепадает! Никуда он не пойдет! – встряхнув еще раз, он с силой отшвырнул меня к кровати. Больно ударившись головой о стену, я осела на кровать. В голове поплыло. Володька продолжал истошно орать.
- Заткни пасть, щенок, - сильно занеся ногу, мужчина наугад ударил под стол, попав ребенку по ногам. От боли Володька взвыл еще громче.
- Я тебя заткну, я тебя научу не скулить.
Надо уходить. Надо забирать ребенка и уходить, пока не поздно.
Я потрогала затылок. Влажный. Значит разбил, черт. Я попыталась подняться, но голова закружилась и подкатил приступ тошноты. Глубоко вдохнув, я попыталась снова.
Водя глазами по комнате, я пыталась сфокусироваться, но тщетно. Меня жутко мутило и нормальное зрение никак не возвращалось.
И тут Володька заверещал так, что у меня словно оборвалось все внутри. Щелчок. Не знаю, что это было, но буквально за секунду я увидела, как пьяный мужик, стоя на коленях, вытаскивает ребенка за руку из-под стола.
На доли секунды в этом ублюдке я увидела своего мужа. Я забралась под стол, пряча за спиной пятилетнюю дочь от побоев этого животного. Он точно также вытащил меня из-под стола и взяв одной рукой за затылок, приложил головой к столу, другой прижал мне нож к виску. Ребенок кричал, уговаривал папу не убивать мамочку, но он ее словно не слышал. Это вообще был не мой муж. Это было его тело, его руки, его голос, но глаза были совершенно чужими. Стеклянные, холодные, они смотрели на меня и не видели. Как это в народе называется, «белочка» кажется? Только кто-то от «белочки» зеленых чертей гоняет, а кто-то на семью с ножом бросается.
- Делай со мной что хочешь, только Светочку не трогай, - взмолилась я тогда. Хищно улыбнувшись, он приставил кончик ножа к моей щеке, надавил и медленно повел им по коже, наслаждаясь моими криками.
Когда он закончил, он просто отпустил мою шею, и я сползла на пол. Кровь бежала уже ручьем, заливая домашний халат. Света смотрела на меня их-под стола, не прекращая плакать и, потянув ручки, попробовала проползти ко мне на коленях.
- Не надо, доченька! Беги, открывай входную дверь и беги, - шепотом я пыталась напутствовать дочь, но перепуганный ребенок упорно полз ко мне.
- Ты че там блеешь? – муж опустил на меня глаза и тут же взбесился, - не смей подходить к ней!
Я оттолкнула плачущего ребенка, насколько хватило сил в сторону коридора и крикнула:
- Беги!
И Светочка побежала.
- Куда?? – заорал муж и кинулся за ней. Я не могла этого допустить. Схватив оставленный им нож, которым еще пару минут назад он с упоением разрезал мою щеку, я сделала неуклюжий выпад вперед. Муж остановился и изумленно посмотрел на меня. Нож торчал из его ноги, практически у бедра.
- Ты че, а? ты че?
Он развернулся, попытавшись шагнуть в мою сторону, но не удержался и упал. Штанина моментально пропиталась кровью и на полу начала образовываться лужа. Я поползла назад, не сводя с него глаз, пока не уперлась спиной в холодильник. Он пытался доползти до меня и не мог, силы стремительно его покидали. Я видела, как жизнь уходит из его глаз и боялась признаться себе, что чувствовала облегчение.
Крик дочери до сих пор резал мне уши. Тонко пронзительно… Стоп! Это не она, не Светочка!
Резко распахнув глаза, я словно вернулась из дремы. Под столом визжал Володька, уцепившись руками за ножку стола, а его отец, стоя на четвереньках и матерясь, тащил его за ногу к себе.
Адреналин прилил неожиданно и настолько сильно, что я почувствовала, как горят уши и лицо. Подскочив, я прыгнула на спину мужчины, руками ухватившись за шею и сильно укусив за ухо. Попытки перевернуться вместе с ним, как в фильмах, результата не дали. Я против него как муравей против слона. Но от неожиданности он отпустил ногу Володьки. Встав на ноги, он легко стряхнул меня с себя и потрогал лоб. Я даже не заметила, как оставила ему три глубокие борозды ногтями. Воспользовавшись его секундным замешательством, я бегло оглядела комнату в поисках хоть чего-нибудь, чем можно обороняться. Ничего. Только бутылка на столе, но она далеко, не успею дотянуться. Я схватила со стола нож и, держа обеими руками за рукоятку, выставила перед собой.
- Успокойся! – гаркнула я и сама удивилась, что могу так, - ты сейчас отойдешь к окну, а мы с Володей просто уйдем!
- Володя! – скомандовала я, не сводя глаз с мужчины, который стоял и удивленно таращился, - вылезай, мы уходим.
Володя, опасливо озираясь на отца, вылез из-под стола и встал за моей спиной, схватившись обеими руками за куртку.
- Пошли, - снова скомандовала я и сделала шаг назад. Еще шаг. Медленно мы пробирались к двери. Отвести взгляд от пьяного мужчины было страшно. Я видела, как в нем закипает злость, как краснеет лицо. Нужно успеть уйти.
Упершись в дверь, я замерла, ожидая пока Володя откроет ее, но ребенок крепко держал меня за куртку обеими руками. Черт. Отпустив одну руку, я медленно завела ее за спину и принялась шарить, в поисках ручки. Как назло, она словно пропала.
- Эээ, - промычав, отец Володи словно вышел из ступора, - Э, куда, сука?
Одним мощным прыжком он оказался около меня.
Я успела вскрикнуть «отойди» и закрыть глаза. Но удара не последовало. Выждав пару секунд, я приоткрыла один глаз. Мужчина стоял прямо передо мной, тараща глаза и широко открывая рот. Открыла оба глаза и посмотрела ему в лицо. Он продолжал открывать рот, заглатывая воздух и таращиться на меня. Может он передумал меня бить?
Сдавшись, я отпустила нож. Но он не упал. Он был в груди у этого ошарашенного мужчины по самую рукоятку. Как? Я ведь не могла?
Пошатнувшись, мужчина упал. Продолжая таращиться в потолок, он уже медленнее открывал рот и вскоре совсем затих.
Я упала на колени рядом с ним.
III
- Нет, нет! Вставай! – не веря в то, что произошло, я изо всех сил вцепилась в плечи мужчины и трясла, пытаясь привести его в чувство. Пальцы побелели и на его коже выступили капли крови от моих ногтей.
- Нет, нет! – слезы застилали глаза. Я трясла его все сильнее, била по щекам, но он не реагировал.
Я злилась. Мои удары становились все сильнее и вот я реву в голос и беспорядочно бью кулаками по ненавистному телу.
— Это ты виноват! Ты виноват!! Почему ты не мог нас просто отпустить?
Обессиленно упав на пол рядом с ним, я закрыла руками лицо и закричала. Закричала от абсурдности ситуации, от безысходности, от страха.
- Лена, - Володя с красными, заплаканными глазами сел на пол рядом со мной. Он хотел меня поддержать, но не находил слов. Всхлипнув еще раз, я сложила руки на животе и тупо смотрела в потолок. В голове роилась куча мыслей, но думать их не было сил.
- За что? – хриплым после крика голосом обратилась я к потолку, - за что? Что я успела сделать плохого в жизни? За что я расплачиваюсь?
Володька, обняв свои коленки, молчал.
- Скоро полиция приедет, - тихо сказал он, - соседи, наверное, уже вызвали.
Думаю, он прав.
- Ну и денек, да? – я повернулась к растерянному ребенку, сидевшему у меня под боком, - прости меня, Володь. Прости пожалуйста. Видит Бог, я пыталась избежать этого всеми силами. Я не специально, ты ведь видел? Да? Я ничего не делала, он сам, ты ведь видел? Скажи!
Мне было очень важно, чтобы Володя мне ответил. Все остальное не имело значения. Дома меня не ждали, мать считала врагом номер один, дочь, науськанная матерью, видимо тоже. Никому я не нужна. А этот маленький человечек, по моей вине, остался один на всем белом свете. Хоть его отец и был конченным, пропитым животным, но он был единственным родным человеком. И я его убила. Сама. Этими руками.
- Я ненавидел его, - тихо сказал Володя, - я мечтал, чтобы он умер.
Неожиданно завибрировал мобильный в кармане куртки. Я нахмурилась. Кто может мне звонить? Тетя Маша? Простите, тетя Маша, вы не вовремя.
Телефон не умолкал. Я достала аппарат из кармана и, взглянув на дисплей, нахмурилась. Это не ее номер. Странно, кто еще может мне звонить?
Плевать. Сбросив вызов, я положила телефон на пол. Не прошло и пары секунд, как телефон снова ожил и завибрировал. Если это какие-нибудь пронырливые рекламщики, они сейчас узнают о себе много нового.
- Алло, -я ответила на вызов, приготовившись послать того, кто мне звонил в далекое пешее эротическое путешествие.
- Мама? – тонкий голосок заставил меня вздрогнуть и, подскочив, сесть. Руки моментально затряслись и на глаза, уже который раз за сегодня, накатили слезы.
- Светочка? Дочка?
- Мааамааа, - в секунду на том конце провода разрыдались.
- Доченька, не плачь пожалуйста, - скрывая дрожь в голосе и глотая слезы, пыталась я успокоить ребенка, - как ты нашла мой номер? Тетя Маша дала?
- Да, она попросила бабушку сходить ей в аптеку за лекарством и пока ее не было, дала твой номер и сказала бабушке не рассказывать.
На душе моментально потеплело. Так вот зачем она попросила мой номер, хотела тайком передать Светочке. Значит, она понимает. Понимает меня, понимает ситуацию. Да и зная мою маму, понимает, что со Светочкой она мне общаться бы не позволила. Мысленно я поблагодарила её. Большой души женщина. Надо будет ее обязательно отблагодарить, когда… А когда? Моментально все внутренности сжало словно железной рукой. А когда я теперь смогу поблагодарить ее?
- Мам, - позвала в трубку немного успокоившаяся дочь, - бабушка говорит, что ты меня не любишь, но я ей не верю. Она плохие вещи про тебя говорит, но это не правда. Я знаю, что ты меня любишь. Я все помню, мам. Бабушке говорю, что не помню, а сама помню. Когда ты меня заберешь? Я не хочу с бабушкой жить, я хочу с тобой жить. Когда ты приедешь?
Я не знала, что ответить. Я сидела в старой, вонючей квартире. С одной стороны лежал труп, с другой трясся ребенок, который остался сиротой по моей вине. Я не знала, что ответить.
- Доченька, я не знаю. Прости меня, но я совершила ошибку и теперь не знаю, когда смогу приехать. Но ты помни пожалуйста – я тебя очень сильно люблю. И как только смогу, сразу приеду и заберу тебя. Хорошо?
- Да, - согласилась девочка, - я буду тебя ждать. Больше не могу говорить, бабушка пришла.
Она сбросила звонок.
Вот так повернулась моя жизнь. Всего за сутки. Но самое главное я услышала – моя дочь мне верит и ждет меня.
Володя встал и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Через несколько мгновений я услышала мужские голоса в коридоре и Володькины всхлипывания. Похоже, приехала полиция. Ну, что же, нужно идти сдаваться.
Аккуратно убрав телефон в карман куртки, я застегнула молнию на кармане. Теперь эта маленькая коробочка из дешевого пластика за девятьсот рублей представляла для меня самую большую ценность. Она дала мне надежду. Пусть не сейчас, но все обязательно наладится.
С трудом поднявшись на ноги я вышла в коридор. Мне навстречу уже шли двое парней в форме с озадаченными и суровыми выражениями лиц. Тут откуда-то из-за их ног проскочил Володька, обнял меня и запричитал:
- Она меня спасла, спасла! Она меня собой закрывала. Он когда бить ее начал, я не вытерпел уже!
Я удивленно посмотрела на Володю. В каком смысле он не вытерпел?
Полицейский отодвинул меня рукой в сторону, и они прошли в комнату. Наклонившись над трупом, полицейский приложил два пальца к его шее.
- Труп, - констатировал он и брезгливо вытер пальцы о форменные штаны.
Эпилог.
Спустя шесть месяцев я сидела в зале суда и ловила взглядом Володьку. Он сидел на скамье среди толпы журналистов и просто небезразличных людей.
Это были сумасшедшие полгода. Произошедшее потрясло маленький городок. О нас писали в газетах, приезжали волонтеры, в том числе и из других городов, много неравнодушных жителей осаждали здание следственного комитета с требованием отпустить меня на свободу.
Были и противоположные мнения, не без этого. Они кричали, что я убийца и меня нужно сгноить в тюрьме. Но в основной массе люди были на моей стороне.
«Каждый поступил бы также» - писали на плакатах люди, собиравшиеся на пикеты в мою поддержку у здания администрации города.
Володька взял всю вину на себя. На многочисленных заседаниях я молчала, меня особо не спрашивали. Только предоставляли протоколы допроса -соседей, рабочих ж/д вокзала, школьных учителей Володьки, врачей, которые наблюдали его после ножевого ранения. Потом допрашивали Володю, в присутствии детского психолога. Он рассказывал о жизни с отцом - как спал на голом полу, как искал еду по помойкам, как получал от отца за малейшую провинность. О том, как встретил меня и попросил помочь. О том, как я закрывала его собой от побоев взбешенного отца. О том, как Володя не вытерпел, схватил нож и всадил отцу в сердце. Люди, сидящие в зале и наблюдавшие за процессом то охали, то вздыхали, кто-то осуждающе цокал языком, периодически доносились женские всхлипывания. Все понимали, каким человеком и отцом был убитый Герасименко Иван Геннадьевич. Но закон есть закон. Он строг, суров, но справедлив.
И вот сегодня, спустя полгода, весь город притих в ожидании – какое решение вынесет суд?
Я сижу на скамье и ловлю взглядом Володьку. Он чист, вымыт, подстрижен, хорошо одет. Розовые щеки выдавали в нем хороший аппетит и правильное питание. Сейчас он крутился из стороны в сторону от скуки и был похож на нормального ребенка. Рядом с ним сидела строгого вида женщина и периодически одергивала его, беззлобно шикая. Тетка. Мы с ней познакомились, когда меня арестовали. Полицейские без труда отыскали ее телефон и, позвонив, попросили приехать забрать ребенка. Она тут же примчалась в город. Первое, что она сделала – наняла мне хорошего адвоката и вместе с ним пришла на первую встречу. Долго плакала и целовала мне руки, рассыпаясь в благодарностях.
- Милая, я никаких денег не пожалею, - причитала она, гладя меня по рукам, - спасибо, что защитила племянника.
- Но я ведь его на самом деле убила, - наклонившись к ней, сказала я шепотом.
Она выпрямила осанку, поджала губы и, промокнув глаза кружевным платочном, сухо произнесла:
- Собаке – собачья смерть.
И я поняла ее. Поняла ее боль оттого, что на похоронах сестры она не настояла и не забрала ребенка к себе, оставив его с форменным чудовищем. Она винила себя за то, что у ее племянника была такая ужасная жизнь. То, что она делает сейчас для меня, это откуп своих грехов. Больше мы об этом с ней никогда не говорили.
- Встать, суд идет, - скомандовала миловидная девушка-пристав, сидевшая за пишущей машинкой.
Все, кто находился в зале, поднялись.
Судья, шурша полами черного одеяния прошла к своему стулу и, махнув присутствующим рукой, села. Повисла напряженная тишина. Стало так тихо, что я слышала тиканье наручных часов моего адвоката, сидящего по правую руку.
Нацепив очки на кончик носа, судья пробежалась по листу бумаги взглядом и, прочистив горло, принялась зачитывать приговор.
- Именем Российской Федерации 26 марта 2020 года, Копылинский районный суд города Копылино….
Судья зачитывала приговор настолько быстро и невнятно, что приходилось напрягать слух, дабы хоть что-то понять. Удалось уловить только рваные фразы: «отсутствие состава преступления», «состояние аффекта», «отсутствие субъекта преступления», «не достигший возраста уголовной ответственности», «освободить в зале суда». И неожиданно замолчала, захлопнув красную папку с приговором. Еще пару мгновений я смотрела на нее, не совсем понимая, верно ли я расслышала. Присутствующие, видимо, также не сразу все поняли. Но уже через пару мгновений из зала раздался хлопок. Потом еще один. И еще. Хлопки учащались и моментально, подхваченные остальными, превратились в громкие овации. Аплодировали все. Все еще не веря в происходящее, я повернулась к залу и в ту же секунду мне на шею кинулся Володька.
- Ура! – причал он мне прямо в ухо, - ура!
Задерживаться в городе я не стала. Уже на следующее утро, купив билет в кассе до родного N, я сидела в кафетерии железнодорожного вокзала. Напротив меня сидел Володя и его тетя Марина. Володя уплетал пирожки с капустой и пытался рассказать о котенке, которого ему разрешили завести.
- Володя, - театрально закатила глаза тетка, больше в шутку, - убирать за ним будешь сам. И снова повторяю – сначала прожуй, потом говори. Это же не культурно!
- А ты Лен куда? Может у нас пару дней погостишь? Бери дочку и приезжай. Мы, вон, с Володькой на море собрались съездить. Не в Сочи, конечно. В маленький городок на берегу Азовского моря, но тихий и спокойный. У нас там маленький домик от бабушки остался. Мне кажется, это то, что нужно сейчас тебе и дочке. Давай, а?
Я задумалась буквально на секунду.
- А мне нравится идея, я бы с удовольствием. Мы вас точно не стесним?
- Что ты! – замахала руками Марина, -ты ж нам как родня уже. Володька, вон, без тебя скучает сильно.
- Тогда решено. Забираю дочь и к вам, в Москву. Оттуда к морю и солнцу.
Я легонько щелкнула Володьку по носу и улыбнулась. Теперь все точно будет хорошо. #опусыирассказы
Автор: Лидия Платова