А Н Х О Р.

У каждой реки свой характер. Одни громогласны, шумят водопадами и вспениваются в половодье. Другие, как Анхор, текут сдержанно, но упорно, оставляя по краям своей тени не камни, а следы времени. Он не бросается в глаза, но разделяет столицу куда тоньше — по структуре, по памяти, по сути.
В Ташкенте его называли по-разному — Ангар, Анхаур, Анхор. С узбекского Анҳор можно перевести как «большой оросительный канал». Некоторые историки склонны видеть в этом слове персидское происхождение «анхар» — ров, канал, углубление.
Бирюзовая нить моего детства
Цвет Анхора невозможно спутать ни с одним другим водоёмом Ташкента: он то бирюзовый, то ближе к изумрудному, а иногда уходит в глубокий ультрамарин. Мои родители учились в одном классе и жили по соседству: мама — на Чимкентской, ближе к 110-й школе, папа — на Самаркандской, у уцелевших ворот Российской крепости. Юность их прошла в прогулках вдоль Анхора: вечерами они подолгу сидели на набережной, слушая шорох воды и строя свои первые мечты о будущем. Думаю, именно эти прогулки помогли им влюбиться друг в друга, и в каком-то смысле я обязана своим появлением на свет этой реке.
В раннем детстве мама часто водила меня по тенистой аллее вдоль Узбекистанского проспекта (теперь — проспект Ислама Каримова), где стояли в ряд фонтаны на площади. Я всё время просилась искупаться в каждом — это казалось невероятным приключением. Позже, как и родители, я училась в 110-й школе. После уроков мы с друзьями скидывались на большую баклажку колы и батон из хлебного отдела магазина «Демир», а потом часами гуляли — к Кукольному театру, Выставочному залу, площади Мустакиллик. Все дороги так или иначе вели к Анхору.
Когда-то здесь был знаменитый «пятачок моржей», где смельчаки купались даже зимой. Я сама рискнула окунуться в Анхор лишь однажды: течение показалось слишком быстрым, а вода даже в разгар зноя — обжигающе холодной. Но, пожалуй, именно такой она и должна быть — живой, свободной, чуть суровой, — настоящая река.
Гидрография городской памяти
Течение Анхора куда более сложное и любопытное, чем может показаться на первый взгляд. Обычно под этим именем мы представляем полноводный участок, где он течёт, прорезая центральную часть столицы, с севера на юг, слегка склоняясь к западу. По пути он пересекает несколько важных городских артерий — улицу Абдуллы Кадыри, проспекты Алишера Навои, Ислама Каримова и Афросиаб. Вдоль берега тянется улица Анхорбуйи, которую в народе до сих пор часто называют просто «набережной Анхора». Но давайте разбираться в хитросплетении городских каналов.
Если долго и упорно ехать на велосипеде вверх по течению, путь приведёт к реке Чирчик, от которой в районе города Газалкента отделяется протока Бозсу. Ещё в древности протока была преобразована в канал, который доходит до Ташкента, пересекает Юнусабад, пока не доходит до кладбища Минор. Старые источники указывают на то, что формально Анхор начинается в районе кладбища Минор, там, где канал Бозсу разделяется на два русла — Калькауз и, собственно, Анхор. Современные карты вносят в это разветвление свою корректировку. Участок от точки разделения и до Шайхантохурской ГЭС по-прежнему называют Бозсу, и только после станции вода получает название Анхор.

Но уже за Бурджарской ГЭС происходит новая метаморфоза: тот же поток теперь зовётся Бурджаром. По сути, это одна и та же водная линия — Бозсу, Анхор и Бурджар, — проходящая через серию гидротехнических сооружений и сменяющая названия, как будто переодеваясь в разные костюмы на каждом отрезке.
Дальше — ещё интереснее. Воды Бурджара, огибая набережную Seoul Mun, снова меняют своё имя — теперь это уже канал Актепа, уходящий в сторону Чиланзара. Часть потока при этом поворачивает к Южному вокзалу, всё ещё оставаясь Бурджаром, и, встретившись с каналом Салар, получает новое название — Джун.
А куда девается сам Анхор? Рядом с Бурджарской ГЭС часть воды отделяется в самостоятельное, уже гораздо более скромное по объёму русло и направляется к бывшему Комсомольскому озеру, ныне — декоративному водоёму в Национальном парке имени Навои. Сразу за парком происходит поистине редкое для городской гидрографии явление: Анхор пересекается с каналом Актепа. Это пересечение двух крупных водных потоков — случай почти уникальный для Ташкента, где водоразделы, как правило, не перекрещиваются напрямую. После этого Анхор продолжает свой путь в сторону парка Гафура Гуляма, наполняя ещё одно городское озеро.
Некоторые источники указывают, что в районе проспекта Бунёдкор (ранее проспект Дружбы народов) течение Анхора расходится на два рукава — Эсхидархан и Канкус. Несмотря на это, современные карты продолжают обозначать главный поток как Анхор. Он то открывается взгляду, неспешно бегущий по поверхности, то исчезает под землёй, продолжая свой путь скрытно. На отрезке, проходящем вдоль южной границы города, по его берегу прячется старое кладбище Домрабад. Дальше воды Анхора покидают пределы столицы, постепенно уходя в пригороды.
Уже за городской границей, на территории Зангиатинского района, канал петляет между посёлками Бешкурган и Чаримтешар — когда-то последний назывался Конкусом по старому имени самого водотока. Здесь течение становится всё более разветвлённым: Анхор раздваивается, теряет единую форму, впитывается в сеть малых арыков. Некоторые из них ещё достигают русла Нижнего Бозсу — в знак того, что даже у самой скромной воды путь никогда не заканчивается внезапно, а растворяется, переходя в другие формы жизни.

Схема.Разветвлённый след: арыки Анхора
Сложно точно датировать момент появления канала Анхор. Вероятно, уже в VI–VII веках, в эпоху Чача, существовала разветвлённая арычная система, частью которой был прародитель Анхора. В Средние века воду отводили вручную, подрезая русло, насыпая берега. Канал стал прочной географической рамкой города. На берегах Анхора, у разветвлений арыков, создавались первые кварталы. Земля здесь была влажной и удобной — годилась и для огородов, и для строительства глинобитных домов. Старая система ирригации позволяла точно дозировать воду: её «пускали» по часам и дням через распределители «мавсума». Так рождалась ритмика жизни, подчинённая воде. Где проходил Анхор, там возникали ремесленные махалли, медресе, базары. Его русло помогало формировать логистику и топографию города: в Старом Ташкенте практически не было улиц, идущих «в никуда», — почти каждая следовала вдоль или поперёк воды.

Дореволюционный Анхор. Видно деревянный мост, а также улицу Черняева с проложенной линией трамвая. Трудно поверить, что над этим мостиком расположится проспект Навои,Урда, 1910-е годы.
Анхор питал десятки арыков — тонких водяных жил, которые распределяли влагу по махаллям. Система была не хаотичной: существовали старосты воды, графики полива, даже водные конфликты между кварталами. В начале XX века, по данным исследователя А. И. Добромыслова, Анхор питал водой двадцать три арыка — настоящую подземную сеть города, благодаря которой жизнь в махаллях была возможна даже в самые засушливые дни. Некоторые из этих отводов существуют и по сей день, продолжая тащить за собой шлейф истории.
Один из самых известных — Чукаркуприк, левый отвод, начинающийся у стадиона «Пахтакор». В своём начале он скрыт в трубах, но вскоре выходит на поверхность и, пересекая улицы Фурката, Асадуллы Ходжаева и Самарканд-Дарбаза, впадает в Нижний Бозсу у улицы Сузук-ота.
Не менее важен арык Зах, начинающийся недалеко от станции метро «Миллий бог». Сначала он идёт на запад, а затем поворачивает на северо-запад, проходя через старогородской квартал Бешагач. На его берегах расположены старые ташкентские кладбища — Захарык и Камалан — и мавзолей Ходжа Аламбардора. Вода Заха тоже уходит в Нижний Бозсу.
Чуть ниже по течению Анхора начинается отвод Новза, идущий в сторону одноимённой площади. Его русло направлено строго на запад, а на берегу стоит мечеть, давшая арыку имя.
Арык Чапаната (или Чупаната) начинается рядом с парком имени Гафура Гуляма. Вначале он направляется на северо-запад, потом прячется под землю, а выйдя вновь на свет, продолжает путь уже на запад, с небольшим уклоном к югу. Он пересекает проспект Бунёдкор, улицы Катартал и Чапаната и впадает в Нижний Бозсу неподалёку от кольцевой автодороги. На его берегу тоже сохранилось небольшое кладбище.
Ещё один крупный отвод — Изза. Он берёт начало в районе проспекта Бунёдкор и тянется к северо-западу, проходя через жилые кварталы Кызыл шарк и Изза. В отличие от остальных этот арык по масштабу ближе к каналу — полноводный, мощный, он и сегодня играет важную роль в городской гидросистеме.
Арыки, питаемые Анхором, похожи на корни, расползающиеся от одного ствола. Они держат город, как живое дерево, питают его изнутри. И в этих тонких струях, текущих по махаллям, слышится не только журчание воды, но и отголосок старого Ташкента.

Набережная, УРДА 1940-е годы.
Линия разлома: граница Старого и Нового Ташкента.
С присоединением Ташкента к Кокандскому ханству в стратегически важном промежутке между каналами Анхор и Гадраган была построена военная крепость — Урда. Её разместили на участке, где сегодня проспект Алишера Навои пересекает центр города, в районе нынешнего кафе «Анхор» (1956 год постройки, архитектор В. М. Дмитриев).
После 1865 года, когда Ташкент становится главным городом Туркестанского края Российской империи, южнее — ближе к устью Бурджара — была основана новая крепость, уже для царских войск. С учреждением Туркестанского генерал-губернаторства на берегу Анхора, приблизительно там, где сегодня стоит здание Сената, была возведена официальная резиденция генерал-губернаторов (архитектор Александр Бенуа). Завоеватели неизменно выбирали набережные Анхора в качестве места для военных и административных укреплений.

Началась масштабная градостроительная перестройка города. Требовалась упорядоченная, европеизированная структура — принципиально иная, чем привычная для этого края органическая застройка, где узкие улочки сплетаются между собой, переходят в извилистые переулки и лишь потом вливаются в неровные радиальные магистрали. Осью этой новой планировки стал канал Анхор. Именно он был выбран границей между Старым Ташкентом и возводимым «Новым городом», застраиваемым по принципам прямоугольной сетки улиц, с административными зданиями, парками и просторными площадями.

Вид на Урдинский каменный мост. Видно застройку на месте, где вскоре появится знаменитое кафе «Анхор», а до этого в здании первоначально располагалось ГАИ города и значительно позже, где-то в конце 1980-х годов, в 90-е годы построен Дворец Туркестан и открытая сцена на набережной Анхора. Автор фото: А. Александров, 1951 год.
Анхор в этой системе оказался не просто водным рубежом. По одну сторону сохранялась традиционная восточная ткань городской жизни, по другую — рождался форпост имперской урбанистики. Канал использовался как естественная граница, вдоль которой прокладывались новые улицы, строились мосты, размещались административные учреждения. Таким образом, Анхор оказался не только географическим, но и идеологическим водоразделом между двумя эпохами.
Через Анхор перебрасывались мосты — буквально и метафорически. Первый в городе современный мост был переброшен через Анхор и позже получит название Урдинского. Изначально он был деревянным, но в 1913 году на его месте возвели арочный мост из кирпича, который стоит и по сей день. Это позволило продлить одну из самых древних и самых широких на тот момент улиц Старого города — Шайхантохурскую (ныне проспект Алишера Навои), что вела к ремесленным пригородам, — до Нового города, превратив её в главную магистраль столицы. Именно вдоль Анхора прошла первая улица Нового города — Черняевская, позже затерявшаяся вдоль площади Мустакиллик.
И при дальнейшем проектировании города река играла роль скрытой оси, например, на генеральных планах 1937 и 1966 годов. Так Анхор стал не просто границей эпох, а фундаментом градостроительной логики Ташкента. Его русло определяло не только движение воды, но и направление политической воли, архитектурных амбиций и исторических поворотов города.
План нового Ташкента относительно арыка Анхор.

О чём молчит река.
Анхор не раз напоминал о своей силе — и порой делал это внезапно. В первый день 1930 года Ташкент проснулся под звуки воды. Анхор прорвался, и его воды стремительно затопили обширную территорию Старого города. Наводнение продолжалось с раннего утра до позднего вечера, целых четырнадцать часов — с семи до девятнадцати. Причиной бедствия стал разбалансированный водоотпуск на Бозсуйской гидроэлектростанции — единственной из каскада Чирчик-Бозсуйских ГЭС, работавшей в тот год. Как выяснилось позже, в новогоднюю ночь дежурный техник покинул пост, чтобы встретить праздник, оставив систему без контроля.
Для сдерживания паводка работу станции срочно приостановили. По тревоге были подняты армейские части, милиция, партийные и комсомольские активисты, а также обычные горожане — все, кто мог, бросились на борьбу со стихией. Было зафиксировано 500 пострадавших граждан, а информация о катастрофе, как водится, была засекречена и передана в высшие инстанции, включая самого Сталина.
Прошли десятилетия, и река вновь оказалась в центре событий. В 1974 году течение Анхора временно остановили — на этот раз не по воле стихии, а ради строительства метро между станциями «Площадь Ленина» и «Пахтакор». Был и другой эпизод. Вот что пишет в своих воспоминаниях «История о седом Анхоре» ташкентец Александр Тюриков: «Только однажды останавливал он свой бег, когда было решено капитально реконструировать старый канал. Чего только не было найдено в его русле, захламлённом за долгие годы! Говорят, даже старый “Запорожец” всплыл, когда сошла вода. Я лично его не видел, но зато был свидетелем более впечатляющей находки. Когда обнажилось дно, в районе бывшей крепости берег ощетинился рядами проржавевших снарядов… Многое может рассказать седой Анхор».

Осушенный канал Анхор, ремонтные работы. 1974 год
Каждый, кто жил в Ташкенте, хранит об Анхоре особые воспоминания — яркие, личные, тёплые. И у каждого они свои. Для поэтессы Юлдуз Мухтаровой он стал адресатом целого стихотворения — полным нежности и узнаваемой тоски. В её строках канал — это не просто водоём, а «восточная река с коварным нравом», живой собеседник, к которому можно обратиться с самыми сокровенными словами.
«Анхор, ты помнишь юности моей… Куда так спешно от меня бежишь?» — обращается к нему поэтесса. Вода в её стихах — не просто поток, а образ времени, ускользающего, но не исчезающего. И цвета Анхора — бирюзовый, изумрудный, ультрамариновый — словно несут на себе настроение города.
Тот же образ возникает и в кино. В 1967 году Эльёр Ишмухамедов снял фильм «Нежность» — тонкий и светлый рассказ о прощании с детством. Одним из фонов картины стал Анхор: в кадрах 1966 года мы видим мальчишек, бегущих вдоль берега, солнечные блики на воде, ивы, склонившиеся над течением. Река здесь — не просто часть ландшафта, а воплощение той самой юности, к которой невозможно вернуться, но которую можно навсегда сохранить в памяти. Анхор в этом фильме — мост между возрастами, между светлым прошлым и взрослеющей реальностью. И потому он запоминается не меньше, чем герои.
Мост между временами
Анхор невозможно воспринимать как просто технический объект или фоновый элемент городской планировки. Его течение — это движение времени, где каждый изгиб несёт на себе отпечаток человеческой истории. Он был границей — и дорогой. Инженерной конструкцией — и мифом. От стратегических форпостов до детских воспоминаний, от трагедий до строк поэтов и кадров из фильмов — Анхор впитал в себя всё, чем был и остаётся Ташкент.
В 1990-х и начале 2000-х Анхор пережил упадок. Русло заилилось, берега застроили самовольно, мосты заржавели, а набережные стали местом, где гулять было небезопасно. Город словно отвернулся от своей реки — забыл её, как, бывает, забывают о старом родственнике. Но с середины 2010-х начался новый поворот. Берега расчистили, установили освещение, создали прогулочные зоны и велосипедные дорожки. Но даже сегодня, несмотря на возвращённую красоту и заботу, остаётся тревога: точечная застройка снова может подступить слишком близко — и набережная Анхора рискует потерять свою открытую, живую ткань.
Анхор живёт в городе, и город — в нём. Его течение по-прежнему упорно: оно прокладывает путь не только воде, но и памяти. Когда ты идёшь вдоль его берега, это не просто прогулка — это разговор. С городом, с собой, с теми, кто жил здесь до нас. И если мы хотим по-настоящему понять Ташкент — его логику, его форму, его мягкую упрямую силу, — достаточно просто встать на один из мостов и прислушаться. Вода всегда знает дорогу.