ММГ-1.

ПЗ-4 «Хайратон» образца 1984-1985 годов
А. Касьяненко
Записал В. Сысоев
Учебка
Пограничную службу начал осенью 1983 года, в учебном центре Термезского пограничного отряда. Радовало очень, что в Средней Азии тёплый климат, а зимы суровой не будет. Радость пропала, когда впервые испытал на себе резкие суточные перепады температуры. Они могли доходить до 30°С, да и заморозки не особо понравились.
Пошёл учиться на водителя БТР, так как в «просто водители» было много желающих. Повезло ещё тем, что нас было двое из одного села. Да и призывались мы в один день, более того, мы были троюродными братьями. Двоюродный же брат, весеннего призыва 1983 года уже служил в Афганистане, в Чахи-Абе. Это Московский пограничный отряд.
На учебном пункте скучать не приходилось. Не последнее место занимали занятия по физической подготовке. Нам, молодым бойцам, казалось, что на нашей учебной заставе ей уделяют больше времени, чем на остальных заставах. С утра обязательная пробежка вокруг учебного центра через стрельбище. Бывали и короткие пробежки до спортивного городка с дальнейшими занятиями ней. Начальник учебной заставы капитан Александр Крыжановский гонял нас как сидоровых коз. Но на него не обижались, потому как бежал он вместе с нами.
Стреляли, водили БТР-60ПБ. Сразу ощутил сложность в вождении бронетранспортёра. Необходимо было привыкнуть к вождению с применением перископических смотровых приборов, к движению в условиях сильной запылённости, а так же изучить особенности компоновки и эксплуатации машины.
Как-то, из-за плохой видимости, брат мой троюродный, «заблудившись» в пыли протаранил ворота на выезде из парка.
Про Афган слушали открыв рты. Но информация была скудная. Получали её малыми порциями от офицеров учебного пункта и водителей-инструкторов. Страха не испытывали, наверное из-за того, что нельзя бояться, чего ещё сам не видел и чего не опробовал на собственной шкуре. А о том, что лучшие водители попадут на «ту сторону», нам сообщили ещё в начале обучения.
Сильнейшие эмоции испытал при обкатке танками. А то, что на занятиях использовали вместо танка МТЛБ, ничего не поменяло. Когда лежишь на дне окопа, перед глазами лишь днище машины и засыпает песком, думаешь об одном: «А если пойдёт что-то не так и эта махина придавит…». Не поверите, но упражнение с использованием окопа «комфортнее», нежели, когда лежишь в колее МТЛБ, а она, рыча мотором и лязгая гусеницами, приближается всё ближе и ближе. Надо дождаться, когда она попадёт в слепую зону водителя и быстро перекатиться из колеи в сторону, да и ещё бросить в след гранату. Заряд адреналина зашкаливает.
На учебном пункте узнали, что такое хлопок и как его собирают. Изнуряющий труд. Колючек и впечатлений от поездок «на хлопок» набралось много.
Так что, три месяца обучения военному делу прошли довольно быстро.
Из воспоминаний А. Крыжановского:
«На учебном пункте в Термезе одновременно обучалось около 1500 человек личного состава. Учебная застава БТР, которой командовал, насчитывала 150 человек. Из них 70 водителей и 80 наводчиков. Исполняли обязанности заместителя по политической работе и командиров взводов курсанты, прибывшие на стажировку из пограничного училища. Мне, в основном, приходилось преподавать техническую подготовку, а старший прапорщик Хижняк занимался обучением вождению на бронетранспортёрах.
Тот осенний 1983 года учебный пункт век помнить буду. Не забуду никогда и ни за что.
В день, когда проводились занятия по обкатке молодых солдат танками, произошёл драматический случай.
Но прежде напомню основную цель занятия – это опытным путём преодолеть собственный страх перед танками и другой бронетехникой.
За не имением танка, на занятии использовали машину технической помощи МТП БТР-50ПК. Бронетранспортёр бронирован, а ходовая часть его гусеничная.
Накатали колею, между колеями отрыли окопы для стрельбы лёжа. А чтобы оптимизировать процесс обучения, таких окопов отрыли много. Они располагались друг за другом на дистанции до десяти метров.
Уложил в окопы половину учебного взвода, расставил по маршруту движения «танка» контролёров из числа офицеров и сержантов, дал команду на начало движения. Процесс пошёл.
Бронетранспортёром управлял Сергей Осадчий. Это ответственная работа. БТР должен двигаться строго по колее, плавно, с постоянной скоростью, без каких-либо рывков. Это обеспечивает безопасное проведение занятий.
Уже опробовали себя на трусость три заставы. Вот тогда-то к командиру взвода подошёл один из обучаемых:
- Товарищ курсант, разрешите обратиться?
- Да, пожалуйста.
- Тут такая история… Предыдущей ночью мамка мне приснилась. Она сказала, чтобы под танк я не лез.
- Товарищ солдат, это совсем не страшно. Видите, сколько бойцов выполнили уже упражнение? Ничего не случилось. Приказываю выполнять упражнение!
- Нет, ни за что! Мамка сказала…
Что делать? Свой личный пример! Курсант экипируется и – прыг в окопчик. Солдатик стоит и смотрит. «Танк» делает очередной заход. Всё как обычно. Осадчий проезжает над курсантом. В клубах пыли из пыли, из окопа появляется курсант. Каска его сползла на бок, из головы кровь хлещет. Узрев картинку, отказник сделал ноги. Ловили его всем учебным.
Неудачный личный пример произошёл из-за появления заусенца на днище и желания курсанта во время прохода над ним БТР посмотреть его днище. Драматический случай. Позднее в офицерской среде появилась поговорка: «Сказала мама под танк не ложиться, вот и не буду».
Едем в Хайратон
Окончания учебки ждали с нетерпением. Наконец-то этот день настал. Распределяли бойцов и развозили к местам службы оперативно. Полевой учебный центр опустел мгновенно. С заставы нас осталось человека четыре. В ожидании машины, с курток х/б спороли зелёные погоны с петлицами. На их место пришили армейские, полевые.
Во второй половине дня получали парадную форму, подписывали её, запаковывали в вещевые мешки и сдавали обратно, на вещевой склад.
С троюродным братом судьба нас развела. Он поехал служить в Керкинский пограничный отряд, тоже в ММГ.
За нами пришла машина. Объявили, что служить будем в Афганистане, на четвёртой заставе ММГ-1, которая дислоцируется в Хайратоне.
В машину загрузили какие-то продукты и банки с сухой картошкой. Ещё на учебном пункте мы наелись вдоволь её. Конечно, она вызывала у нас «восхищение». Та сухая картошка до сих пор снится мне ночами.
Границу с Афганистаном пересекли вечером, по крайней мере, ужин мы пропустили. Но без еды нас не оставили. Накормили вторым блюдом и компотом.
Первые впечатления и монотонные солдатские будни
Быт в Хайратоне ошарашил. Палатки с буржуйками, один вход в них парадный, а выход сразу в окопы. Оружие и доспехи находятся тоже в палатках. Совсем не так, как в учебке. Всё готово к бою.
Наутро случилось ещё одно потрясение. Команды «Подъём!» так и не прозвучало. Просто к моей кровати подошёл дежурный и тихо сказал, что пора на завтрак. На заставе подавались лишь команды «В ружьё!» и «К бою!»
С первым боевым расчётом и приказом на охрану особого объекта моста «Термез – Хайратон» начались монотонные солдатские будни. Они скрашивались лишь сменой видов нарядов и мест несения службы: то на СПС-1, то на 5-ый, 3-тий или 4-тый, ПН и ЧЗ , в ночную смену ПТН.
Досуг скрашивали письма из дома, друзей и, конечно посылки. Не могу припомнить, кто первым из нас придумал вкладывать в конверт не только своё письмо, но и письмо другого брата. Получалось два в одном.
Мои командиры
Если не ошибаюсь, первым моим начальником заставы был майор Ковалев. Он в скором времени заменился, и я его почти не помню. Принял заставу майор Пронин. Прекрасный офицер и душа-человек - замполит заставы Кострыгин. Строг и шутлив замбой Носов. Позднее, на смену им пришли молодые офицеры С. Тулегенов и лейтенант В. Иванов.
Жаль, что не помню всех офицеров, служивших на ПЗ-4. Время поедает память.
Немного о заставе и службе
Застава была не большая, скорее палаточный городок. Три большие палатки, одна из них ленкомната, которая использовалась в зимнее время для проведения боевых расчётов, и две жилые палатки для личного состава. В жилых палатках стояли пирамиды с оружием. Кухня была маленькая, каменная. К ней примыкала палатка-столовая, где принимали пищу.
В небольших палатках располагались бытовка, склад вещевого имущества и склад боеприпасов. Также имелась специальная палатка для отдачи приказа на охрану государственной границы. Имелись два деревянных вагончика. В одном жили офицеры, а другой была ДСКа. Ещё имелся импровизированный гараж. Он состоял из восьми столбов с натянутой на них масксетью. В нём ютились две АПМ-90 и Газ-66.
Собачник с вольерами находился возле реки. И конечно баня с припаркованной возле неё водовозкой. Баня была знатная, с парилкой. Топилась по субботам до 1.00., до возвращения со службы последнего наряда. Топили баню и в воскресенье т.к. в этот день занимались стиркой постельного белья. Стирали на машинке «Рига». Для этого назначался наряд из одного-двух солдат. Личные вещи стирали самостоятельно, в свободное от службы время. Летом душ и стирка доступны были каждый день и круглосуточно. Рядом с баней находились дровяной и угольный склады.
Окруженная палатками, в центре опорного пункта находилась спортивная площадка с волейбольной сеткой. Так что при первой же возможности мы проводили встречи между бойцами разных призывов.
Опорный пункт заставы был не большой. С северной стороны протекала Амударья, на юге отстроили 750 метров электро-сигнализацыонной системы. Систему прикрывали сигнальные мины, противопехотные МОН и малозаметная проволочная сеть МЗП-1М «Путанка».
В случае необходимости из палаток можно было попасть в ходы сообщений и окопы. На каждом посту имелось стрелково-пулемётное сооружение СПС и усиление из БТР-60ПБ. СПС было пять. Первый находился у уреза воды возле порта, с ним один БТР. Второй, третий и четвертый СПС находились у развилки дорог. Их усиливали два БТР. Пятый СПС находился с другой стороны опорного пункта у уреза воды. Усиливал его БТР. Днём на первой опоре моста располагался пост наблюдения, а на второй опоре был оборудован ПТН с прожектором и РЛС. Они работали в ночное время.
Службу несли в основном по восемь часов в сутки. Это в случае, когда не было усиленной охраны границы и, когда на заставе был полный штат личного состава. Продолжительность наряда – четыре часа, но на ПТН в зимнее время было шесть часов и ещё два часа после дневного сна.
Выходной давали обязательно и лишь в день рождения. Всё остальное боевые будни.
Марганцовка, вши и постирушки
Болеть особо не болели. Посудой служили личные котелки. Старались держать их в чистоте. От поноса пили отвар из верблюжьей колючки. Практически отвар заменял нам питьевую воду. Питьевая вода привозилась из Союза, а воду для бани и помывки личного состава везли с перевалбазы 40-й армии, здесь же из Хайратона.
Самым действенным лекарством для нас стала обычная марганцовка. Её использовали как наружное средство, так и принимали вовнутрь. Во всяком случае, такие эксперименты мы проводили над собой не единожды.
Постельное бельё меняли в прачечной, в Союзе. Но вскоре с бельём завезли платяных вшей… От «услуги» прачечной пришлось отказаться. Стирать стали у себя на заставе.
Дембельские аккорды
Со временем начали обустраиваться. «Дембельским аккордом» осени 1982 года стала постройка столовой. В ней, даже, установили два кондиционера. Камень завозили из Мармоля попутной колонной. Дембеля весны 1983 года построила наблюдательную вышку для часового. Но получилось бестолковое, неудобное сооружение. Часовому приходилось всякий раз спускаться вниз для открытия ворот и впускать на территорию заставы машины. Особо не напрыгаешься. Призыв осени 1983 года построил свинарник, коптильню. Так что, и собственным хозяйством разжились. Этот же призыв начал строить складские помещения. Закончил же строительство складов призыв весны 1984 года.
О питании, подсобном хозяйстве и Новом 1985 годе
Питались стандартно, но старались разнообразить рацион. Мы «воспитывали» свиней, коптили мясо, сало, солёную рыбу. Рыбу завозили из пограничного отряда.
Офицеры мотались к армейцам, меняли «красную рыбу» (консервы в томате) на консервы в масле, единожды у моряков-пограничников на тушенку поменяли большущего сома, метра в полтора длиной.
На Новый 1985 год раздобыли, даже, шипучий напиток «Си-Си». На каждого по баночке досталось. И Деда Мороза на позиции отправили с поздравлениями. Собраться всем коллективом заставы не получилось. Даже новогодний фейерверк устроили, хоть и не очень удачный, но без последствий. Ракеты, красиво взлетев, опустились прямо в окопы верхних позиций четвёртого СПС. В подсветке ракет наблюдали, весело выпрыгивающий из окопа наряд заслона и слышали их «восторженные» вопли с новогодними поздравлениями в наш адрес.
«Городские цветы» и «Музыкант»
По воскресеньям на заставе из ДСК транслировали музыку. И неслось над пустынным ландшафтом: «… пройду по абрикосовой, сверну на виноградную...». Тень можно найти лишь под масксетью, которой накрыты палатки. Не знаю почему, но очень запомнилась песня Боярского, «Городские цветы».
Гитара, конечно, была в подразделении. Она переходила из одной палатки в другую. Играть пробовали многие, но чаще просили сыграть и спеть «Айболита» Костика Перепелкина. Тогда и звучала песня, чаще всего «Музыкант» группы «Воскресенье».
Задушевные беседы
Вечерами после отбоя лились воспоминания о доме, своём городе или местности, о природе… Да, много о чём. Засыпать всё равно не хотелось, ведь через пару часов вставать на службу. В шутку доставали кого-либо: «Да что у вас хорошего там в Новосибирске?» Человек загорался и выкладывал все прелести и достопримечательности.
Бывало, когда заходил в палатку узбек Мурад, он выдавал: «Пора спать, чуркы ны руски» - палатка взрывалась хохотом. Но и эта шутка была по-своему добрая.
Посылки и письма забирали из отряда сами или передавали их нам с колонной. Содержимое посылок делилось на каждого бойца поровну. А тем, кто на службе оставляли на кухне. Канцтовары были достоянием всей заставы, но преимущество, конечно, было у хозяина. И так, пока не присылали ещё кому-то.
Проход колонны всегда ждали с нетерпением. Всякий раз – это праздник. Можно было встретить знакомых, земляков, узнать новости, просто пообщаться с новыми людьми.
Один случай, о котором сожалею до сих пор, произошел в 1985 году. Прошла транзитом из Мармоля в Союз очередная колонна. Бронетехника сопровождения с обслугой, в ожидании её возвращения разместились под мостом.
Выдвигаясь на службу к первому посту и проходя рядом с БТР сопровождения, увидел молодого солдата, сидящего на броне. Лицо бойца показалось мне очень уж знакомым. В голове промелькнула мысль: «Где мог с ним встречаться ранее?» Но ничего так и не вспомнив, отверг эту мысль. Так и прошёл тогда мимо, не остановился.
Вернувшись со службы в родное село, встретился со своей учительницей. Узнав, что я служил в Средней Азии, в Термезе, она показала мне письмо от своего сына с, до боли в сердце, знакомым адресом. Вот тогда-то я и вспомнил, что видел этого парня на танцах, ещё до службы в армии. Это был Лёшка Кобиляцкий с «Пятьнашки».
Пожар
Помню драматический и одновременно смешной случай с пожаром на заставе. Благо, всё закончилось благополучно. В тушении пожара не участвовал, но был свидетелем происходящего, наблюдая его с третьего поста.
На пятом посту, на дне окопа появилась какая-то жидкость, похожая на масло с дизтопливом. В одно прекрасное летнее обеденное время начался пожар. От чего не знаю, возможно, пресловутый человеческий фактор, а возможно, самовозгорание промасленной тряпки.
Произошло всё мгновенно. Резкий хлопок и над постом мгновенно появился столб огня и дыма, поднявшийся метров на 30-40. Всё бы ничего, но рядом в капонире БТР стоял, начинённый оружием и боеприпасами. С СПС тоже всё ясно. Боеприпасов там под завязку.
Афганцы на пожарной машине примчались к воротам заставы без промедлений. О сложившейся обстановке доложил дежурному офицеру. По-моему это был капитан Носов. Только он мог ответить таким образом: «Скажи афганцам, что у нас всё нормально. Это мы обед готовим». Я так и передал. С каким недоумением они смотрели на меня! Словами не передать, это надо видеть.
Конечно, пожар потушили, БТР отогнали в безопасное место, боеприпасы вынесли. Мины не пострадали, но МЗП пришло в негодность.
О тоске и патриотизме
Не ошибусь, если скажу, что многим из нас, если не всем, хотелось, хотя бы на минутку, вырваться с территории заставы. Не важно, для чего и куда. Будь то сопровождение колонны, погрузка боеприпасов или песка. Лишь бы сменить обстановку, которая вызывала в нас тоску.
Многие ребята писали рапорта с просьбой о переводе к новому месту службы в Мармоль, Мазари-Шариф. Понимание того, что война – постоянный тяжкий ратный труд пришло позднее. А пока хотелось проверить себя в настоящих баталиях с басмачами.
О рапортах с просьбой перевода в отряд не слышал. Таких «воинов» среди нас не было.