Люди возмущались, людей никто не слышал.

А теперь людей не слышать невозможно, потому что теперь эти люди, сыновья этих людей, дочери этих людей, жены этих людей, братья и сестры защищают нас на фронте.
А когда люди на фронте, их голос и голос их семей становится громче, и не услышать его невозможно.
А те, кто не слышал и не слышит — обитатели московских гостиных, — думают, что это власть жестит.