Комментарии
- 2 июл 2016 10:03Печенюк-Курилова ОксанаЛучше и не скажешь..
- 15 июл 2016 04:12Татьяна ГраулеваБлагодарю людей которые сохранили до наших дней такую красоту.Я была здесь
- 6 авг 2016 20:51роман небесный
- роман небесныйКомментарий удалён.
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Александр Сергеевич Пушкин
:Юрий Кошелев
«Меня зовут холмы, луга,
Тенисты клены огорода,
Пустынной речки берега
И деревенская свобода»
А.С.Пушкин
Что в ней особенного – много таких рек-красавиц по земле русской течет, и в каждой есть что-то свое, особенное. Тем и красивы! Почему о Сороти сказ? Словно и впрямь, выдалась она чем-то среди своих сестер-рек.
А все потому, что стоят на берегах реки Сороти три усадьбы, от произношения названия которых дрогнет сердце русского человека. А у тех, кто хоть единожды бывал в этих самых местах, появится непреодолимое желание выбраться сюда снова. Название этих усадеб: Михайловское, Тригорское, Петровское. Словно три мощных глыбы – скалы встали они на берегах реки Сороти, неразрывно связав себя с именем Великого русского человека – Александра Сергеевича Пушкина.
Там, где река Сороть цепляет озеро Кучане, переливаясь через него, и огибает озерко Маленец, раскинулась усадьба Михайловское. От самых дальних изгибов реки виден Михайловский дом – на взгорье, с каскадом лестниц, «колонное крыльцо» маняще – зазывающе взирает на путников. С обеих сторон усадебный дом окружен подступающим к нему леском. «Господский дом уединенный/ Горой от ветров огражденный,/ Стоял над речкою, Вдали/ Пред ним пестрели и цвели/ луга и нивы золотые,/ Мелькали села …» - так в стихотворной форме в романе «Евгений Онегин» поэт описывает господский дом, но в каждой строке этого описания узнается как в зеркале усадьба Михайловское.
Известный русский писатель Константин Паустовский, посетивший усадьбу в июле 1937 года, вдохновенно писал своему другу Р.И.Фраерману: «Здесь, в Михайловском, все полно громадного «неизъяснимого» очарования, и теперь понятно, почему Пушкин так любил эти места. Ничего более живописного, чем эти места, я не видел в жизни, - корабельные сосновые леса, озера, холмы, пески, вереск, чистые реки, травы, и главное – очень прозрачный и душистый воздух. (Здесь много пчел и пасек.)…»
Дорога в Михайловское не одна. Можно добраться в усадьбу и со стороны Петровского – имения Ганнибаллов, или пройтись тихой дорогой, соединяющей Михайловской с Тригорским. Но лучше всего - через Бугрово, мимо парка, еловой аллеи, мимо домовой часовни на Поклонной горке. Причем каждая из дорог в Михайловское не в одну версту держит путь, томит путника. «До Пушкина надобно дойти!» - говаривал Семен Степанович Гейченко – человек, сумевший сохранить и донести до нас «наслаждение пушкинских усадеб». Я шел именно через сельцо Бугрово, мимо усадьбы мельника и мельничного пруда с восстановленной водяной мельницей на реке Луговке – точно такая была в бытность Александра Сергеевича.
Хмурился ненастьем парк, тяжелели от назойливых дождей лапы елей, кисла от воды грунтовка, прогоняя с обочин дождевые ручейки – в силе была осень. Пора листопада и свинцовых туч, крепких зазимков. Пора, которую так любил Пушкин.
Я не торопился. Следуя размеренным шагом, лучше ощущаешь атмосферу пушкинского бытия. Именно этой дорогой любил Александр Сергеевич добираться до Михайловского. Вот она, знаменитая «еловая аллея» Михайловского: ели-великаны, которые давно уже перешагнули 200 – летний юбилей, - немые свидетели пушкинской поры, помнящие живого Пушкина. Дабы подчеркнуть их почтенность и лишний раз сосредоточить взоры посетителей на их облике, сотрудники музея заботливо огородили их плетнем. Пушкинские ели, когда - то их тут было много, но годы – лихолетья не щадят никого, и вот их осталось всего пять, и растут между ними ели помоложе, сохраняя преемственность поколений, сохраняя усадебный вид таким, каким он был при Пушкине. Кто – то из посетителей усадьбы с восхищением посматривает на вековые ели, задирает головы, разглядывая их кроны, а кто – то, крутясь с фотоаппаратом, пытается запечатлеть на фотографии всю аллею. Остановившись, я заприметил такую картину – молодой отец посадил дочурку лет пяти на спил огромной старой ели, некогда ветвящейся здесь, и стал фотографировать. Девчушка, словно Дюймовочка в цветке кувшинки, сидит на корточках на огромном пне, не шелохнется. А за ней огромные пушкинские ели виднеются. Вот она связь времен, поколений - человеческих и природы. Пройдут годы, и глядя на фотографию, повзрослевший человек вспомнит это время и приведет сюда в усадьбу своих детей. Обязательно приведет! А иначе быть не может.
Увлечение? Любовь? Кто теперь даст ответ? Молчит вековая липовая аллея, надежно храня тайну.
Из одного пушкинского письма к А.П.Керн 25 июля 1825 года: « Лучшее, что я могу сделать в моей печальной деревенской глуши, - это стараться не думать больше о вас … Прощайте, божественная; я бешусь и я у ваших ног». Вот письмо окончено, поставлена дата, … но Пушкин дополняет: «Снова берусь за перо, ибо умираю с тоски и могу думать только о вас…» А вот еще: « Вы говорите, что вас легко узнать; вы хотели сказать – полюбить вас? Вполне с вами согласен и даже сам служу тому доказательством …» - пишет Александр Сергеевич в письме к А.П.Керн в Ригу 13 – 14 августа 1825 года. Что это - признание в любви, не досказанное в письме поэтом? И вот в одном из писем, отосланных из Михайловского А.П.Керн, прямо звучит призыв: «Если ваш супруг очень вам надоел, бросайте его, но знаете как? Вы оставляете там все семейство, берете почтовых лошадей на Остров и приезжаете … куда? В Тригорское? Вовсе нет; в Михайловское!... 28 августа 1825 года»
… Анна Петровна Керн прожила долгую жизнь, и память о Пушкине была всегда с ней. Она ушла из жизни в 1879 году, пережив Александра Сергеевича на целые 43 года, а ведь они были практически ровесниками.
Сегодня в память об А.П.Керн эта старая липовая аллея носит ее имя.
Вспомним дом Евгения в романе «Евгений Онегин». Его образ «списан» Александром Сергеевичем со своего Михайловского дома. Дом Михайловского действительно невзрачен – приземист, одноэтажная постройка с анфиладой окон, под покатистой крышей в две трубы. И, наверное, не было бы в нем ничего особенного, если бы это был не дом Пушкина. Пусть реставрированный с нуля, пусть и не слышали его стены голоса великого поэта, но построен он по образу и подобию той пушкинской «скромной семьи моей обители», как сам называл поэт в стихотворении к «Домовому» свою Михайловскую усадьбу. И стоит сегодняшний Михайловский дом Пушкина на «дедовском камне», - тут, на этом месте, в конце восемнадцатого столетия Осип Абрамович Ганнибал выстроил свой главный усадебный дом. Сегодняшний дом в Михайловском пятый по счету – тот, в котором поэт провел Михайловскую ссылку, был разобран сыном Григорием Александровичем из – за ветхости, а последующие дома в 1908 и 1918 сгорели – усадьба – то была барская (!); а четвертый дом не уцелел в годы военного лихолетья Великой Отечественной – разграблена и сожжена была усадьба. И тот дом, что мы видим сегодня возведен, в 1949 году. «Дом деревянного строения на каменном фундаменте, крыт и обшит тесом длинною 8, а шириною 6 сажень. К нему подъездов с крыльцами 2, Балкон один… .» - так описывает усадебный дом Михайловского земский исправник Васюков в 1838 году и за это ему большое спасибо – помогли его записи восстанавливать пушкинский дом, ой как помогли.
С 9 августа 1824 года по 3 сентября 1826 года время Михайловской ссылки Александра Сергеевича. Встречает поэта уже ветхий, практически «без присмотра» усадебный дом с запущенным парком и садом. Знакомая Александра Сергеевича по Усадьбе Тригорское Мария Ивановна Осипова в своих записках сообщает: «… что самый дом был довольно стар…». Конечно же сегодняшний дом в Михайловском не сравнить с тем, что был при Пушкине по чистоте и убранству. Сегодняшний Пушкинский дом в Михайловском это музей. Музейные экспозиции заслонили собой «каждодневный быт» усадьбы, скрыв его своей строгостью. Дом живет своей новой жизнью, наполняемый изо дня в день посетителями, идущими и едущими в Михайловского со всего мира.
Ступите в переднюю дома, пройдитесь по его комнатам и вас непременно коснется пушкинское время. Вот комната Арины Родионовны – няни поэта, воспитавшей его и проведшей с ним время Михайловской ссылки. Здесь в небольшой комнатке барского дома долгими зимними вечерами под не яркий, томный свет восковой свечи коротала свое время вторая мама великого поэта. «… Он ее все мама называл…» - вспоминал кучер Пушкина Парфенов. Арина Родионовна Яковлева была не только няней поэта, вырастившей его, но и первым слушателем многой пушкинской лиры. В этой самой комнате Александр Сергеевич читал «подруге юности моей» свои произведения и … слушал предания дивной старины – сказки самой Арины Родионовны, а ведь она была искусной мастерицей рассказа, это признавал и сам Александр Сергеевич. «Соседей около меня мало, я знаком только с одним семейством и то вижу его довольно редко (семейство Осиповых – Вульф в Тригорском – О.Т.) – целый день верхом – вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны; вы, кажется, раз ее видели, она единственная моя подруга – и с нею только мне не скучно» - пишет поэт в Одессу Д.М.Шварцу в декабре 1824 года. Или вот еще, письмо брату Л.С.Пушкину написанное в ноябре 1824 года: « Знаешь мои занятия? До обеда пишу «Записки», обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки – и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!» И на память неизменно приходят стихотворные пушкинские строки: « Наша ветхая лачужка,/И печальна, и темна./Что же ты, моя старушка,/Приумолкла у окна?.../Спой мне песню, как синица/Тихо за морем жила;/Спой мне песню, как девица/За водой поутру шла…»
На стене комнаты висит барельеф с профилем Арины Родионовны. Так уж случилось, что время не сохранило для нас подлинного облика пушкинской няни, и этот барельеф единственное, что мы имеем, - выполнен он по памяти скульптором Я.Серяковым.
Когда не было родителей Александра Сергеевича в Михайловском, в доме отапливались только две комнаты – комната няни и кабинет поэта, а вся анфилада северной парадной части, что состояла из комнаты родителей, гостиной, столовой пребывали «в холоде запустения». Иван Иванович Пущин, друг поэта еще по лицею, и навестивший его 11 января 1825 года пишет в своих воспоминаниях «Дверь во внутренние комнаты заперта, дом не топлен.»
Хранители музея постарались до подлинности воссоздать эпоху «пушкинского кабинета». Скромен пушкинский кабинет, как и весь дом Михайловского. Процитируем тех, кто бывал в кабинете поэта в годы его Михайловской ссылки – эти сведения бесценны! Вот воспоминания И.И.Пущина: « Комната Александра, была возле крыльца, с окнами на двор, через которое он увидел меня, услышав колокольчик. В этой небольшой комнате помещалась кровать его с пологом, письменный стол, шкаф с книгами и проч. И проч.. Во всем поэтический беспорядок, везде разбросаны исписанные листы бумаги, всюду валялись обкусанные, обожженные кусочки перьев… Вход к нему прямо из коридора.»
А вот знакомая поэта по Тригорскому – М.И.Осипова, вспоминала: « Вся обстановка комнаток Михайловского домика была очень скромна: в правой, в три окна, комнатке, где был рабочий кабинет Александра Сергеевича, стояла самая простая, деревянная, сломанная кровать. Вместо одной ножки под нее подставлено было полено. Некрашеный стол, два стула и полки с книгами довершали убранство этой комнаты…»
И сегодня, на столе из красного дерева рукописи, книги, - словно поэт вышел не надолго из кабинета, не закончив начатую работу, и вот - вот должен вернутся. И вы стоите в ожидании, - в ожидании встречи, и время пушкинской эпохи замерло перед вами.
При Пушкине – господская «мыльня» - баня, а в светелке летом жила Арина Родионовна. Помещение мыльни – печь голландская, да плошки банные, - а в общем – то чего тут еще нужно. Говорят, что Пушкин любил бани с ледком, крепкий здоровьем был.
А выйдешь из светелки и сразу попадаешь на простор реки Сороти, где, поскрипывая крылами, работает мельничный ветряк, на луга, что раскинулись у реки, на озерко Маленец, Савкину гору: «Везде передо мной подвижные картины;/Здесь вижу двух озер лазурные равнины,/Где парус рыбаря белеет иногда,/За ними ряд холмов и нивы полосаты,/Вдали рассыпанные холмы,/На влажных берегах бродящие стада,/Овины дымные и мельницы крылаты.» - так описывает Пушкин в стихотворении «Деревня» простор окружающий Михайловское. Природа Михайловского это то, что осталось не измененным со времен Александра Сергеевича Пушкина.
«Домик няни», тот пушкинский, где стены «видели поэта», мог бы дожить и до нашего времени, если бы, не война – бесчинствовавшие в Михайловском гитлеровцы разобрали «домик няни» на блиндаж. И как не вспомнить тут известные строфы: «Что война ты проклятая сделала!?» Сколько дорогого и памятного уничтожила, - не счесть. Попало под твои «жернова» и Михайловское.
Я бы сказал так: « Не было бы Гейченко, - не было бы сегодня для нас Михайловского.» Он любивший пушкинскую землю псковской стороны, передал ее нам, с завещанием береч «приют, сияньем муз одетый.» И поэтому, побывав в Пушкиногорье я ни как не мог не посетить могилу Семена Степановича Гейченко, что на древнем городище Ворониче, в Тригорском, у реки Сороти. Будете в Пушкиногорье обязательно загляните и вы. Идете в гости к Пушкину, а значит и к Гейченко. И тишина стоит над могилой старого хранителя Михайловского, только шпиль колокольни Егорьевской церкви отсвечивает златом в лучах похолодевшего осеннего солнца.
И все так же как при Пушкине и Гейченко, бежит в даль река Сороть, извиваясь на просторе и не остановить ее воды, как не остановить время в потоке лет, когда по этим просторам ступал Александр Сергеевич Пушкин. И как тут не вспомнить слова Семена Степановича Гейченко: « Когда будете в Михайловском, обязательно пойдите как – нибудь вечером на околицу усадьбы, станьте лицом к маленькому озерцу и крикните громко: «Александр Сергеевич!» Уверяю вас, он обязательно ответит: «А – у – у! Жду – у!»
Вы правы,Семен Степанович! Он отозвался! Пушкин среди нас!
Олег ТРУШИН