В одно время я подумывала уходить из профессии из-за собственного «уродства».

В институте у меня начались комплексы - я увидела вокруг десятки высоких красавиц со стройными фигурами. Себя же характеризовала как особу «общипанного, задрипанного вида» . «Я была худа, как штатив у микрофона.
- И никаких выдающихся мест у меня практически не было. Я заходила в лифт, но он этого не чувствовал и никуда не ехал. Приходилось подпрыгивать — лифт догадывался: «О, кто-то вошел» — и начинал двигаться.
Единственным человеком, кто меня понимал на сто процентов, был Константин Райкин. Ему же тоже «добрые люди» писали письма, что, мол, с такой внешностью лучше не то что на сцену - на улицу не надо выходить. Мне же говорили, что у меня ноги - как руки. Мы делились переживаниями, плакались друг другу в жилетку. «Костя смотрел на меня и утешал: «Эти ноги, они у тебя так извиваются-извиваются… Не знаю, мне нравится». Я тоже говорила ему, что он прекрасен».
Марина Неёлова.