Частная жизнь султанов Автор Джон Фрили Глава 7 Цареубийство Ахмед I и Кесем Став султаном, Ахмед I отослал свою бабушку Сафие в Старый дворец, где она и жила безвыездно до самой смерти, которая последовала пятнадцать лет спустя. Таким образом, Сафие была вынуждена прекратить строительство мечети, которую она начала возводить на берегу Золотого Рога, и недостроенное здание вскоре стало ветшать и разрушаться, отданное во власть дождям и ветрам.Матери Ахмеда I, Хандан, получившей теперь статус «валиде султан», так и не удалось достичь славы и могущества, которыми располагала ее предшественница, так как ее сын, обладавший разумностью и самостоятельностью мышления, без особого труда отражал все попытки оказать на него какое-либо влияние. Хандан скончалась 26 ноября 1605 г. накануне отбытия Ахмеда в поход с целью подавления мятежа, который вспыхнул в Анатолии. На следующий день Хандан похоронили рядом с ее мужем Мехмедом III в его мавзолее у храма Святой Софии. Ахмед отказался отсрочить выступление своей армии из Стамбула на семь дней, пока должен был длиться традиционный траур, и покинул столицу сразу же после похорон. Такое поведение султана дало пищу слухам, что Ахмед покончил с матерью из-за того, что она вмешивалась в его дела. Сэр Томас Шерли, английский путешественник, который в 1602–1605 гг. сидел в стамбульской тюрьме, пишет, что Ахмед I, желая отделаться от нелишних советов Хандан, «не пощадил своей собственной матери и отравил ее в августе 1605 г.».Ахмед также избавился от своего младшего брата, отослав Мустафу вместе с матерью, чье имя неизвестно жить в Старый дворец. Вскоре после своего восшествии на трон Ахмед заболел оспой и чуть было не умер. Некоторые визири, предполагая, что султан на краю смерти, предложили доставить Мустафу в Топкапы, чтобы тот унаследовал трон. Такая предусмотрительность оказалась излишней, потому что Ахмед выздоровел. После этого он отправил в отставку визирей, которые являлись авторами идеи возведения на трон слабоумного Мустафы.Если не считать первого краткого пребывания Мехмеда II у власти, то Ахмед стад первым султаном, который оказался на османском троне, не успев зачать наследного принца. Впрочем, это оказалось легко поправимым недостатком, ибо его первый сын, будущий султан Осман II, родился 3 ноября 1604 г., через десять с половиной месяцев после интронизации Ахмеда. Матерью мальчика была Махфируз, известная также под именем Хадидже. Предполагают, что эта наложница имела греческое происхождение.В течение следующего года две другие наложницы юного султана, чьи имена остались неизвестными, родили ему второго сына, Мехмеда, и первую дочь, Геверхан. В последующие десять лет Ахмед I стал отцом по меньшей мере еще пятнадцати детей, десяти сыновей и пяти дочерей.На втором году царствования Ахмеда в его гареме появилась новая наложница, молодая гречанка по имени Анастасия, дочь православного священника с острова Тинос в Эгейском море. В числе прочей живой добычи турецкие захватчики привезли ее на стамбульский невольничий рынок. Она стала первой в группе новых наложниц, приобретенных для гарема в тот период, и поэтому Ахмед назвал ее «Кёсем» – «Вождь стаи». Позднее ее начали также называть Махпейкер. Вскоре Кёсем стала любимой наложницей Ахмеда, а в 1605 г. родила ему его вторую дочь, Айше.В течение следующих десяти лет Кёсем родила Ахмеду еще двух дочерей и четырех сыновей, включая будущих султанов Мурада IV, родившегося 29 августа 1609 г., и Ибрагима, родившегося 9 ноября 1615 г.Кёсем стала фавориткой Ахмеда, заменив ему в этом качестве Махфируз, которую, по не слишком достоверным данным, отправили в Старый дворец, в то время как ее сын Осман остался в Топкапы. Заботу о нем взяла на себя Ахмед I (1603–1617) Кесем, которая часто брала наследного принца с собой, когда каталась в карете по Стамбулу.В сообщениях венецианских послов указывается, что во время этих прогулок Осман развлекался тем, что бросал пригоршнями монеты в толпы прохожих, которые сбегались посмотреть на юного принца. В такие минуты его мачеха Кёсем предпочитала не показываться на глаза простолюдинам, оставаясь за занавеской. Послы также отмечали исключительную привязанность Ахмеда к Кёсем, которая стала в политике влиятельным закулисным фактором. Кристофоро Вольер писал, что «она может творить с султаном все, что пожелает, и полностью завладела его сердцем, и ей ни в чем нет отказа». Симон Контарини отзывается о ней, как о женщине «красивой и проницательной и, кроме того… обладающей многими талантами, она прекрасно поет, вследствие чего она продолжает пользоваться любовью султана… Не то чтобы ее уважают все, но в некоторых делах к ней прислушиваются, и она – фаворитка правителя, который хочет, чтобы она постоянно была рядом с ним… Она проявляет немалую мудрость и сдержанность относительно слишком непростых высказываний о серьезных материях или государственных делах». Поскольку все сомнения относительно способности Ахмеда к продлению своего рода рассеялись, он, похоже, стал сожалеть о своем решении пощадить брата Мустафу, свобода которого по-прежнему была ограничена пределами Старого дворца, где он находился вместе со своей матерью. Как писал Контарини в 1612 г., султан дважды отдавал приказ удушить брата, однако в обоих случаях менял свое решение. Сначала это произошло по причине внезапных резей в желудке султана, а во второй раз его до смерти напугала сильная гроза, в эпицентре которой оказался дворец Топкапы. По мнению Контарини, в действительности Мустафа своим спасением был обязан Кёсем, которая сделала это из сугубо практических соображений «позаботиться, если возможно, о том, чтобы то милосердие, которое она проявила к брату (Мустафе), могло быть также проявлено по отношению к ее сыну (Мураду)».Осенью 1606 г. в Стамбуле бушевали пожары. В результате одного из них почти полностью выгорел еврейский квартал. Султан Ахмед лично возглавил смельчаков, которые боролись с огненной стихией. Ноулз отмечает, что при тушении пожара султан получил травму: «В каковом шуме и суматохе, производимыми людьми, которые бегали туда-сюда, и тушении огня Великий Султан упал с лошади и потому некоторое время хворал».Ахмед быстро оправился от последствий своего падения с лошади. В том же году он решил приступить к строительству нового религиозного комплекса, возложив это поручение на архитектора Мехмеда-агу. Спроектированная им мечеть возводилась на восточной стороне древнего Ипподрома. Названная в его честь Ахмед Джами, она по праву считается самой красивой мечетью Стамбула. В ее интерьере господствуют голубые изразцы, и поэтому ее иногда называют Голубой. Она возвышается напротив Айя Софии, отделенная от нее великолепным парком. Огромная и вместе с тем грациозная, эта мечеть кажется легкой и изящной. Внутри все стены, от пола до верхнего ряда окон, покрыты голубой майоликой изумительной красоты. Повсюду на стенах и на колоннах – изречения из Корана, написанные рукой искусного каллиграфа. Слева от михраба на стене в рамке укреплен кусок священного камня из Каабы – тонкая мраморная плитка с красивым узором. По обе стороны от михраба стоят два огромных подсвечника с такими же огромными свечами.В отличие от других мечетей Ахмед Джами окружена шестью минаретами. Ахмед I велел возвести их, пожелав, чтобы строящаяся в его честь мечеть во всем превосходила Айя Софию.Однако высшее мусульманское духовенство усмотрело в этом попытку принизить значение мечети в Мекке, которая имела пять минаретов. Ахмеду пришлось пристраивать к меккской мечети еще два минарета, чтобы вернуть ей утраченное преимущество. Предание гласит, что султан был настолько воодушевлен идеей строительства мечети, что часто сам приходил на стройку и трудился бок о бок с чернорабочими и искусными мастерами, которым он сам платил жалованье в соответствующие дни, выплачивая тем, кто проявлял особое усердие, дополнительное вознаграждение. В Голубой мечети совершались самые торжественные молитвы и отмечались дни рождения Пророка.По инициативе Ахмеда на территории дворца Топкапы был построен ряд новых зданий, в том числе две бани, а также красивая небольшая библиотека. Французский дипломат Генрих де Бово, посетивший дворец в 1605 г., отметил, говоря о мужской бане: «Теперь король больше не пользуется ею, вместо этого он пользуется баней для женщин».Ахмед также построил киоск в садах, расположенных уступами на склоне возвышенности. Теперь это место известно как Четвертый двор. В этом киоске, который до нашего времени не сохранился, султан развлекал дам своего гарема, устраивая для них представления; их давали евреи и еврейки из труппы придворных актеров.Французский дипломат Жиль Ферманель отмечал, что Ахмед соорудил в Первом дворе «очень симпатичное маленькое здание». В нем размешалась особая пекарня, которой сейчас не существует. Надпись на табличке, прикрепленной к стене, гласила, что эта пекарня предназначалась для «выпечки самого чистого хлеба во дворце». Муку для этого хлеба мололи из пшеницы, выращенной в Бизинии, на северо-западе полуострова Малая Азия, смешанной с козьим молоком, которое давало стадо коз, пасшееся в роще на территории дворца. Этот сверхчистый белый хлеб предназначался для султана Ахмеда и нескольких его фаворитов. В их число входил придворный врач Доменико Иеросомилитано, который пишет об этом хлебе в своих мемуарах:«Превосходный белый хлеб берегли как зеницу ока, и каждый день выпекали сто двадцать буханок по четыре фунта каждая, которые раз давали только фаворитам Великого Султана или одному из его личных шести докторов».Одним из немногих иностранцев, которым удалось увидеть Внутренний дворец Топкапы, являлся Оттавиано Бон. Он воспользовался отсутствием султана Ахмеда, который отправился на охоту, и осмотрел здание в сопровождении помощника, главного садовника. Первой частью дворца, которую увидел Бон, стал сад с галереями в личных покоях султана. Он описывает озеро, у которого султан Ахмед развлекался со своими немыми и шутами:«А на озере есть маленькая лодка, в которую (как мне рассказали) Великий Султан часто садится со своими немыми и шутами и заставляет их грести туда-сюда и играет с ними, заставляя их прыгать в воду; и много раз…»Ноулз описывает и хобби Ахмеда, состоявшее в изготовлении роговых колец. Этому занятию он выучился в соответствии с османской традицией, согласно которой каждый юный принц должен был постигнуть азы какого-либо ремесла:«Каждого турецкого императора законы их религии обязывают повседневно употреблять и практиковать какое-либо ручное ремесло или занятие, и потому султан Магомет (Мехмед III) занимался изготовлением стрел, этот его сын Ахмат (Ахмед I) делает роговые кольца, которые все турки носят на больших пальцах, чтобы было удобнее натягивать тетиву при стрельбе из лука. Обычай изготовлять такие роговые кольца этот султан ревностно соблюдает, предаваясь этому занятию каждое утро, сотворив молитву».На девятом году своего царствования Ахмед I устроил экстравагантное празднество в честь бракосочетания своей старшей дочери, Геверхан Султан, которой тогда едва исполнилось восемь лет, с полководцем Кара Мехмедом-пашой, которому было пятьдесят пять лет. Эти празднества описал Пол Райкот в своей истории Оттоманской империи, опубликованной в 1680 г.:«Когда наступил день свадьбы, невесту доставили в резиденцию ее мужа: сначала маршировали янычары, как и раньше, за ними следовали начальник стражи и другие чиновники. Следом шли эмиры в количестве восьмидесяти человек, затем судьи, а после них шли визири и великий визирь с муфтиями по левую руку от него, следом двигался оркестр из тридцати барабанщиков и трубачей, за которыми следовали восемь египтян, которые несли небольшие барабаны и кривлялись и проделывали тысячу обезьяньих ужимок: этих сменили сорок музыкантов, маршировавших по двое, одни играли на цитрах, другие на арфах, а третьи на лютнях, затем по турецкому обычаю появился юродивый (которые почитаются у них за святых), наряженный в колпак и плащ, покрытый бараньими костями, который плясал и пел под эти инструменты; за ними прошли начальники арсенала и тридцать человек смолотами и другими железными инструментами, чтобы ломать все, что выступало слишком далеко на улицах и могло помешать пронесению двух деревьев огромной высоты, увешанных восковыми плодами всех сортов; затем шли двадцать чиновников, подчиняющихся главному казначею, и он сам, пышно разодетый, ехал на лошади в некотором удалении от них; за ним многие невольники тащили два огромных факела и третий факел еще больших размеров. Блеск драгоценных камней, которыми были украшены эти факелы, слепил больше, чем пламя… За этими факелами следовал начальник черных евнухов с пятьюдесятью придворными, составлявшими свиту принцессы, а за ними несли огромный балдахин, обитый малиновым бархатом, а затем следовал еще один балдахин, который был больше первого. Он был покрыт золотыми пластинами, и занавески были задернуты со всех сторон и висели до самой земли; под этим балдахином была принцесса на лошади и несколько ее черных евнухов. Следом ехала ее парадная карета, покрытая тонкой тканью, которую везли четыре огромных белых коня неописуемой красоты; затем ехали еще восемь карет в которых находилось великое множество подружек невесты с кастрированными неграми; и последними ехали верхом двадцать пять невольниц-девственниц, выбранных из числа самых красивых, а их волосы, не знавшие гребня, свисали им на плечи…»На следующий день после свадьбы султан Ахмед напал на мать невесты, избив ее и даже ударив ножом. Этот гнев имел под собой веские основания: та задушила одну из его фавориток. Пол Райкот описывает это происшествие образным, живым языком:«Однако несмотря на всю эту пышность и величие в день после свадьбы, султан жестоко избил свою султаншу, мать этой дочери, которая теперь замужем за полководцем, и ударил ее кинжалом, пронзив ей щеку, и топтал ее ногами, потому что она задушила его фаворитку, которая была из числа невольниц его сестры, и он полюбил ее и посылал за ней».Пять месяцев спустя Ахмед выдал принцессу Айше Султан, свою первую дочь от Кёсем, замуж за великого визиря Насух-пашу. Айше было только семь лет, а ее муж был человеком средних лет. Два года спустя султан Ахмед I казнил Насух-пашу, и принцесса Айше осталась вдовой в девять лет. Затем Айше становилась женой поочередно еще пяти пашей, двое из которых погибли в сражениях, один был убит и двое умерло от естественных причин. Последним мужем Айше был Халеб Ахмед-паша, который скончался в 1644 г., оставив ее вдовой в шестой раз в возрасте тридцати девяти лет.Такие серийные браки были не редкость для династии Османов в течение столетия, миновавшего после смерти Сулеймана Великого. Это позволяло царствующей фамилии создавать сеть союзов с наиболее могущественными пашами. В частности, Кёсем именно благодаря бракам своих дочерей сохраняла свое влияние на протяжении почти полувека. В 1626 г. она писала великому визирю Хафизу Ахмеду-паше за несколько месяцев до того, как он стал третьим мужем ее дочери Айше: «Как только вы будете готовы, дайте мне знать, и я буду действовать соответственно. Мы сразу же позаботимся о вас. У меня есть принцесса наготове. Я поступлю так же, как тогда, когда выдавала свою Фатиму».На тринадцатом году царствования Ахмед освятил мечеть, строительство которой велось у Ипподрома. Предание гласит, что при освящении на Ахмеде был тюрбан в форме ноги пророка Мухаммеда, одетый в знак его смирения.Ахмед так и не смог как следует налюбоваться своей мечетью, так как скончался через год после того, как ее сооружение было завершено. Его смерть последовала 22 ноября 1617 г., когда ему было двадцать семь лет и восемь месяцев. Принято считать, что он умер от тифа. Султана Ахмеда похоронили рядом с мечетью, которая носит его имя.Смерть Ахмеда I породила кризис, связанный с вопросом о его преемнике, поскольку его старшему сыну, наследному принцу Осману, только что исполнилось тринадцать лет. На протяжении трех веков пребывания у власти Османов трон всегда переходил от отца к сыну. В течение четырнадцати поколений он почти всегда доставался старшему из сыновей султана. Однако теперь, ссылаясь на слишком юный возраст Османа, Диван постановил передать трон брату Ахмеда Мустафе, которому тогда было двадцать семь лет. Все четырнадцать лет царствования брата он провел в Старом дворце, находясь там практически под домашним арестом. Печеви, являвшийся современником этих событий, объясняет такое изменение порядка наследования престола следующим образом:«Вследствие того, что его [Ахмеда] сыновья были еще слишком молоды, а его брат султан Мустафа был старше и уже достиг зрелого возраста, он и взошел на трон… Полагали, что возведение на трон принца-ребенка в то время, когда наличествовал совсем взрослый принц, вызвало бы ропот среди населения…»Печеви предполагает, что инициатором изменений, внесенных в закон о престолонаследии, выступил начальник черных евнухов Мустафа-ага, «в чьем ведении находились все государственные дела в царствование Ахмеда. Иной точки зрения придерживался посол Симон Контарини, который считает вполне возможным, что Кёсем использовала свое влияние, чтобы обеспечить избрание принца Мустафы преемником Ахмеда. Она могла надеяться, что Мустафа будет более склонен пощадить ее сыновей Мурада и Ибрагима, чем Осман, который, по се мнению, вполне мог пустить в ход кровавый кодекс, одобрявший братоубийство, чтобы уничтожить своих сводных братьев.После вступления Мустафы на трон жены и дети Ахмеда I были переведены в Старый дворец. В их числе были и Кёсем и се четверо сыновей, старшим из которых являлся Мурад. Все то время, пока она находилась в Старом дворце, ей продолжали выплачивать пособие и она сохранила свой статус, несмотря на то, что ее мужа уже не было в живых.Пока Мустафа не стал султаном, с ним мало кто общался, и потому о состоянии его психики знал лишь очень узкий круг людей. Однако затем всем, кому пришлось иметь с ним дело, стало ясно, что он совершенно невменяем и не способен править самостоятельно. Регентом была назначена его мать, которая теперь выступала в роли валиде султан. Челеби отметил по этому поводу:«Когда признаки умственной и физической болезни этого известного султана стали очевидными, его поручили заботе докторов… а управление государством было передано его почтенной матери…»Высшее мусульманское духовенство призвало валиде отправить в отставку главного черного евнуха Мустафу-агу, который вел деятельную работу среди визирей, стараясь склонить их к мысли сместить султана Мустафу. Однако, как пишет Найма, валиде была «обманута его плачущими глазами и сладкими речами» и позволила ему остаться на своем посту. Затем Мустафа-ага убедил улемов выпустить фетву – официальный документ, констатировавший, что султан Мустафа ввиду душевной болезни не способен управлять страной. Этого оказалось достаточно, чтобы 26 февраля 1618 г. Мустафа был низложен. Так бесславно закончилось его короткое царствование, продолжавшееся всего девяносто шесть дней. После низложения бывшего султана поместили в изолированные покои Внутреннего дворца Топкапы, известные под названием «Кафес» («Клетка»), которые в дальнейшем приобретут печальную известность в истории династии.В тот же день, когда состоялось низложение Мустафы, на трон возвели его племянника, Османа II, ему было тринадцать лет и четыре месяца. Его мать, Махфируз, скорее всего, осталась в Старом дворце, так как нигде нет упоминаний о том, что она заняла положение валиде султан во дворце Топкапы. Она умерла в 1620 г., через два года после интронизации сына, и была похоронена без пышных церемоний у мечети Эйюба. После прихода к власти Османа II мать Мустафы переселили в Старый дворец. Ежедневное пособие в 3000 аспер, которые она получала в качестве валиде султан, сократили до 2000 аспер. Старая валиде султан Сафие, мать Мехмеда III, по-прежнему жила в Старом дворце и продолжала получать пособие в 3000 аспер в день. Она скончалась в 1618 г., после чего ее похоронили в саду у храма Святой Софии. Кёсем, которая продолжала получать ежедневное пособие в 1000 аспер в качестве хасеки покойного Ахмеда I, осталась в Старом дворце вместе со своими сыновьями Мурадом и Ибрагимом. Лишь благодаря ее дальновидной политике они, а также семеро других сыновей Ахмеда I, старшим из которых был принц Мехмед в возрасте тринадцати лет, не испытали на себе кровавого кодекса, трактовавшего братоубийство как норму.Через три месяца после своего восшествия на престол султан Осман II отправил английскому королю Якову I послание, в котором объяснял причины, которые привели к изменению порядка наследования престола представителями династии Османов и воцарению его дяди Мустафы:«Эта отеческая империя всегда, почти до сего благословенного времени, была наследственной, и власть переходила от деда к отцу, от отца к сыну, и так об этом говорится в летописях, однако имея в виду возраст и года нашего великого и благородного дяди, султана Мустафы, ему было оказано предпочтение и честь восседать на Оттоманском троне».К тому времени Осман II уже избавился от сановников, которые несли ответственность за изменение закона о престолонаследии и посадили на трон вместо него Мустафу. В воззвании к войскам он упомянул о коротком правлении своего дяди как об ошибочном разрыве с «обычаями предков».На третьем году правления Османа в вечернем небе появилась яркая комета в виде меча, и придворные астрологи, как пишет Димитрий Кантемир, согласились, что это не что иное, как «предзнаменование победы и приращения империи для османов». Годом позже Босфор полностью покрылся льдом, и Кантемир сообщает, что те же астрологи расценили эту природную аномалию как дурное предзнаменование.Осман должен был обзавестись престолонаследником, и 20 октября 1621 г. его наложница Мейлишах наконец-то разродилась сыном, которого назвали Эмиром. Осман и его мать Махфируз вздохнули с облегчением, однако их радость оказалась недолгой, потому что младенец умер в январе следующего года. Затем другие наложницы родили Осману второго сына Мустафу и дочь Зейнеб, но оба ребенка также умерли во младенчестве. Время шло, а наследник никак не рождался, и Осман II начал опасаться, что его могут низложить и возвести на трон его брата Мехмеда. Султан решил покончить с ним до начала польского похода. 12 января 1621 г. Мехмед был казнен. Это братоубийство было санкционировано фетвой, которую выпустил главный судья Румелии. В ней говорилось, что казнь Мехмеда абсолютно необходима в предотвращении войны за престолонаследие. В следующем году Осман II предпринял в высшей степени необычный шаг, женившись на красивой турчанке из знатного рода. Тем самым он порвал с традицией, согласно которой турецкие султаны строили свои семейные полигамные отношения лишь с наложницами из числа невольниц нетурецкого происхождения. Его невестой была Укайле, дочь муфтия Эсата эфенди и правнучка Сулеймана Великолепного.Эта свадьба, которую отпраздновали 7 февраля 1622 г., вызвала нежелательный резонанс как среди мусульманского населения, так и в армии. Об этом упоминается в письме Томаса Роу, английского посла в Высокой Порте:«Двенадцать дней спустя противно Дивану и воле всех его министров Великий Султан женился на внучке принцессы… единственно ради ее красоты, безо всякой пышности, что здесь истолковано в дурном свете; его предшественники последних лет не обзаводились женами, особливо турецкой породы, из уважения к родне…»Непопулярность Османа привела к восстанию, которое вспыхнуло в Стамбуле. К солдатам присоединилась большая часть населения столицы. Шейх-уль-ислам, по сути дела, признал требования восставших законными, выпустив фетву, в которой великий визирь Дилавер-паша и его приспешники подвергались резкому осуждению за то, что они развратили султана. Толпы мятежников некоторое время бесчинствовали на улицах, грабя и разрушая жилища и лавки, а затем ворвались в Первый двор дворца Топкапы. Попавшийся им великий визирь Дилавер-паша был разорван на куски. Советники Османа убедили его, что для своего спасения он должен лично появиться перед мятежниками и обратиться к ним с призывом разойтись, пообещав удовлетворить их требования. Вдохновителем всех этих событии был Кара Давуд-паша, шурин низложенного султана Мустафы, действовавший из-за кулис. В сопровождении своих советников Осман II отправился верхом на коне в мечеть янычар, находившуюся в их квартале в Баязиде, и стал умолять их о милосердии, однако мятежники остались глухи к его уговорам и жестоко расправились со всеми, кто его сопровождал. После этого Осман остался наедине со своей судьбой. В простой повозке бунтовщики доставили его в Едикуле, Семибашенный замок, где он и провел свои последние часы. Давуд-паша опасался, что сторонники свергнутого султана могут попытаться освободить его, и поэтому распорядился казнить его без малейшего промедления.«От мечети его отвезли в повозке в Едикуле, где с ним варварски обращались, и наконец борец Пехлеван предал его мучительной смерти. Кафир-ага отрезал его правое ухо, а янычар – один из его пальцев, на котором был перстень. Кафир-ага принес ухо и палец Давуду-паше, который, обрадовавшись этому долгожданному известию, наградил его деньгами».На следующий день Османа II похоронили без всякой пышности и церемоний рядом с его отцом у мечети султана Ахмеда. В турецкую историю он вошел под прозвищем «Генч Осман» («Юный Осман»), потому что на момент смерти ему было только семнадцать с половиной лет. Осман II стал первым султаном, убитым своим собственным народом, что некоторые иностранные наблюдатели восприняли как признак начинающегося упадка Оттоманской империи. Узнав о казни Османа II, Томас Роу так отозвался об этом событии в письме в Англию:«В эту минуту мне сообщили, что новый великий визирь Даут-басса (Давуд-паша) по повелению нового султана задушил Османа, брошенного в тюрьму всего четыре часа назад; первого султана, над которым когда-либо учинили насилие. Я думаю, что это признак их неизбежного упадка».
ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ВЕК. Турецкие и другие сериалы мира
Тайны Османского двора.
Частная жизнь султанов
Автор Джон Фрили
Глава 7 Цареубийство Ахмед I и Кесем
Став султаном, Ахмед I отослал свою бабушку Сафие в Старый дворец, где она и жила безвыездно до самой смерти, которая последовала пятнадцать лет спустя. Таким образом, Сафие была вынуждена прекратить строительство мечети, которую она начала возводить на берегу Золотого Рога, и недостроенное здание вскоре стало ветшать и разрушаться, отданное во власть дождям и ветрам.Матери Ахмеда I, Хандан, получившей теперь статус «валиде султан», так и не удалось достичь славы и могущества, которыми располагала ее предшественница, так как ее сын, обладавший разумностью и самостоятельностью мышления, без особого труда отражал все попытки оказать на него какое-либо влияние. Хандан скончалась 26 ноября 1605 г. накануне отбытия Ахмеда в поход с целью подавления мятежа, который вспыхнул в Анатолии. На следующий день Хандан похоронили рядом с ее мужем Мехмедом III в его мавзолее у храма Святой Софии. Ахмед отказался отсрочить выступление своей армии из Стамбула на семь дней, пока должен был длиться традиционный траур, и покинул столицу сразу же после похорон. Такое поведение султана дало пищу слухам, что Ахмед покончил с матерью из-за того, что она вмешивалась в его дела. Сэр Томас Шерли, английский путешественник, который в 1602–1605 гг. сидел в стамбульской тюрьме, пишет, что Ахмед I, желая отделаться от нелишних советов Хандан, «не пощадил своей собственной матери и отравил ее в августе 1605 г.».Ахмед также избавился от своего младшего брата, отослав Мустафу вместе с матерью, чье имя неизвестно жить в Старый дворец. Вскоре после своего восшествии на трон Ахмед заболел оспой и чуть было не умер. Некоторые визири, предполагая, что султан на краю смерти, предложили доставить Мустафу в Топкапы, чтобы тот унаследовал трон. Такая предусмотрительность оказалась излишней, потому что Ахмед выздоровел. После этого он отправил в отставку визирей, которые являлись авторами идеи возведения на трон слабоумного Мустафы.Если не считать первого краткого пребывания Мехмеда II у власти, то Ахмед стад первым султаном, который оказался на османском троне, не успев зачать наследного принца. Впрочем, это оказалось легко поправимым недостатком, ибо его первый сын, будущий султан Осман II, родился 3 ноября 1604 г., через десять с половиной месяцев после интронизации Ахмеда. Матерью мальчика была Махфируз, известная также под именем Хадидже. Предполагают, что эта наложница имела греческое происхождение.В течение следующего года две другие наложницы юного султана, чьи имена остались неизвестными, родили ему второго сына, Мехмеда, и первую дочь, Геверхан. В последующие десять лет Ахмед I стал отцом по меньшей мере еще пятнадцати детей, десяти сыновей и пяти дочерей.На втором году царствования Ахмеда в его гареме появилась новая наложница, молодая гречанка по имени Анастасия, дочь православного священника с острова Тинос в Эгейском море. В числе прочей живой добычи турецкие захватчики привезли ее на стамбульский невольничий рынок. Она стала первой в группе новых наложниц, приобретенных для гарема в тот период, и поэтому Ахмед назвал ее «Кёсем» – «Вождь стаи». Позднее ее начали также называть Махпейкер. Вскоре Кёсем стала любимой наложницей Ахмеда, а в 1605 г. родила ему его вторую дочь, Айше.В течение следующих десяти лет Кёсем родила Ахмеду еще двух дочерей и четырех сыновей, включая будущих султанов Мурада IV, родившегося 29 августа 1609 г., и Ибрагима, родившегося 9 ноября 1615 г.Кёсем стала фавориткой Ахмеда, заменив ему в этом качестве Махфируз, которую, по не слишком достоверным данным, отправили в Старый дворец, в то время как ее сын Осман остался в Топкапы. Заботу о нем взяла на себя Ахмед I (1603–1617) Кесем, которая часто брала наследного принца с собой, когда каталась в карете по Стамбулу.В сообщениях венецианских послов указывается, что во время этих прогулок Осман развлекался тем, что бросал пригоршнями монеты в толпы прохожих, которые сбегались посмотреть на юного принца. В такие минуты его мачеха Кёсем предпочитала не показываться на глаза простолюдинам, оставаясь за занавеской. Послы также отмечали исключительную привязанность Ахмеда к Кёсем, которая стала в политике влиятельным закулисным фактором. Кристофоро Вольер писал, что «она может творить с султаном все, что пожелает, и полностью завладела его сердцем, и ей ни в чем нет отказа». Симон Контарини отзывается о ней, как о женщине «красивой и проницательной и, кроме того… обладающей многими талантами, она прекрасно поет, вследствие чего она продолжает пользоваться любовью султана… Не то чтобы ее уважают все, но в некоторых делах к ней прислушиваются, и она – фаворитка правителя, который хочет, чтобы она постоянно была рядом с ним… Она проявляет немалую мудрость и сдержанность относительно слишком непростых высказываний о серьезных материях или государственных делах». Поскольку все сомнения относительно способности Ахмеда к продлению своего рода рассеялись, он, похоже, стал сожалеть о своем решении пощадить брата Мустафу, свобода которого по-прежнему была ограничена пределами Старого дворца, где он находился вместе со своей матерью. Как писал Контарини в 1612 г., султан дважды отдавал приказ удушить брата, однако в обоих случаях менял свое решение. Сначала это произошло по причине внезапных резей в желудке султана, а во второй раз его до смерти напугала сильная гроза, в эпицентре которой оказался дворец Топкапы. По мнению Контарини, в действительности Мустафа своим спасением был обязан Кёсем, которая сделала это из сугубо практических соображений «позаботиться, если возможно, о том, чтобы то милосердие, которое она проявила к брату (Мустафе), могло быть также проявлено по отношению к ее сыну (Мураду)».Осенью 1606 г. в Стамбуле бушевали пожары. В результате одного из них почти полностью выгорел еврейский квартал. Султан Ахмед лично возглавил смельчаков, которые боролись с огненной стихией. Ноулз отмечает, что при тушении пожара султан получил травму: «В каковом шуме и суматохе, производимыми людьми, которые бегали туда-сюда, и тушении огня Великий Султан упал с лошади и потому некоторое время хворал».Ахмед быстро оправился от последствий своего падения с лошади. В том же году он решил приступить к строительству нового религиозного комплекса, возложив это поручение на архитектора Мехмеда-агу. Спроектированная им мечеть возводилась на восточной стороне древнего Ипподрома. Названная в его честь Ахмед Джами, она по праву считается самой красивой мечетью Стамбула. В ее интерьере господствуют голубые изразцы, и поэтому ее иногда называют Голубой. Она возвышается напротив Айя Софии, отделенная от нее великолепным парком. Огромная и вместе с тем грациозная, эта мечеть кажется легкой и изящной. Внутри все стены, от пола до верхнего ряда окон, покрыты голубой майоликой изумительной красоты. Повсюду на стенах и на колоннах – изречения из Корана, написанные рукой искусного каллиграфа. Слева от михраба на стене в рамке укреплен кусок священного камня из Каабы – тонкая мраморная плитка с красивым узором. По обе стороны от михраба стоят два огромных подсвечника с такими же огромными свечами.В отличие от других мечетей Ахмед Джами окружена шестью минаретами. Ахмед I велел возвести их, пожелав, чтобы строящаяся в его честь мечеть во всем превосходила Айя Софию.Однако высшее мусульманское духовенство усмотрело в этом попытку принизить значение мечети в Мекке, которая имела пять минаретов. Ахмеду пришлось пристраивать к меккской мечети еще два минарета, чтобы вернуть ей утраченное преимущество. Предание гласит, что султан был настолько воодушевлен идеей строительства мечети, что часто сам приходил на стройку и трудился бок о бок с чернорабочими и искусными мастерами, которым он сам платил жалованье в соответствующие дни, выплачивая тем, кто проявлял особое усердие, дополнительное вознаграждение. В Голубой мечети совершались самые торжественные молитвы и отмечались дни рождения Пророка.По инициативе Ахмеда на территории дворца Топкапы был построен ряд новых зданий, в том числе две бани, а также красивая небольшая библиотека. Французский дипломат Генрих де Бово, посетивший дворец в 1605 г., отметил, говоря о мужской бане: «Теперь король больше не пользуется ею, вместо этого он пользуется баней для женщин».Ахмед также построил киоск в садах, расположенных уступами на склоне возвышенности. Теперь это место известно как Четвертый двор. В этом киоске, который до нашего времени не сохранился, султан развлекал дам своего гарема, устраивая для них представления; их давали евреи и еврейки из труппы придворных актеров.Французский дипломат Жиль Ферманель отмечал, что Ахмед соорудил в Первом дворе «очень симпатичное маленькое здание». В нем размешалась особая пекарня, которой сейчас не существует. Надпись на табличке, прикрепленной к стене, гласила, что эта пекарня предназначалась для «выпечки самого чистого хлеба во дворце». Муку для этого хлеба мололи из пшеницы, выращенной в Бизинии, на северо-западе полуострова Малая Азия, смешанной с козьим молоком, которое давало стадо коз, пасшееся в роще на территории дворца. Этот сверхчистый белый хлеб предназначался для султана Ахмеда и нескольких его фаворитов. В их число входил придворный врач Доменико Иеросомилитано, который пишет об этом хлебе в своих мемуарах:«Превосходный белый хлеб берегли как зеницу ока, и каждый день выпекали сто двадцать буханок по четыре фунта каждая, которые раз давали только фаворитам Великого Султана или одному из его личных шести докторов».Одним из немногих иностранцев, которым удалось увидеть Внутренний дворец Топкапы, являлся Оттавиано Бон. Он воспользовался отсутствием султана Ахмеда, который отправился на охоту, и осмотрел здание в сопровождении помощника, главного садовника. Первой частью дворца, которую увидел Бон, стал сад с галереями в личных покоях султана. Он описывает озеро, у которого султан Ахмед развлекался со своими немыми и шутами:«А на озере есть маленькая лодка, в которую (как мне рассказали) Великий Султан часто садится со своими немыми и шутами и заставляет их грести туда-сюда и играет с ними, заставляя их прыгать в воду; и много раз…»Ноулз описывает и хобби Ахмеда, состоявшее в изготовлении роговых колец. Этому занятию он выучился в соответствии с османской традицией, согласно которой каждый юный принц должен был постигнуть азы какого-либо ремесла:«Каждого турецкого императора законы их религии обязывают повседневно употреблять и практиковать какое-либо ручное ремесло или занятие, и потому султан Магомет (Мехмед III) занимался изготовлением стрел, этот его сын Ахмат (Ахмед I) делает роговые кольца, которые все турки носят на больших пальцах, чтобы было удобнее натягивать тетиву при стрельбе из лука. Обычай изготовлять такие роговые кольца этот султан ревностно соблюдает, предаваясь этому занятию каждое утро, сотворив молитву».На девятом году своего царствования Ахмед I устроил экстравагантное празднество в честь бракосочетания своей старшей дочери, Геверхан Султан, которой тогда едва исполнилось восемь лет, с полководцем Кара Мехмедом-пашой, которому было пятьдесят пять лет. Эти празднества описал Пол Райкот в своей истории Оттоманской империи, опубликованной в 1680 г.:«Когда наступил день свадьбы, невесту доставили в резиденцию ее мужа: сначала маршировали янычары, как и раньше, за ними следовали начальник стражи и другие чиновники. Следом шли эмиры в количестве восьмидесяти человек, затем судьи, а после них шли визири и великий визирь с муфтиями по левую руку от него, следом двигался оркестр из тридцати барабанщиков и трубачей, за которыми следовали восемь египтян, которые несли небольшие барабаны и кривлялись и проделывали тысячу обезьяньих ужимок: этих сменили сорок музыкантов, маршировавших по двое, одни играли на цитрах, другие на арфах, а третьи на лютнях, затем по турецкому обычаю появился юродивый (которые почитаются у них за святых), наряженный в колпак и плащ, покрытый бараньими костями, который плясал и пел под эти инструменты; за ними прошли начальники арсенала и тридцать человек смолотами и другими железными инструментами, чтобы ломать все, что выступало слишком далеко на улицах и могло помешать пронесению двух деревьев огромной высоты, увешанных восковыми плодами всех сортов; затем шли двадцать чиновников, подчиняющихся главному казначею, и он сам, пышно разодетый, ехал на лошади в некотором удалении от них; за ним многие невольники тащили два огромных факела и третий факел еще больших размеров. Блеск драгоценных камней, которыми были украшены эти факелы, слепил больше, чем пламя… За этими факелами следовал начальник черных евнухов с пятьюдесятью придворными, составлявшими свиту принцессы, а за ними несли огромный балдахин, обитый малиновым бархатом, а затем следовал еще один балдахин, который был больше первого. Он был покрыт золотыми пластинами, и занавески были задернуты со всех сторон и висели до самой земли; под этим балдахином была принцесса на лошади и несколько ее черных евнухов. Следом ехала ее парадная карета, покрытая тонкой тканью, которую везли четыре огромных белых коня неописуемой красоты; затем ехали еще восемь карет в которых находилось великое множество подружек невесты с кастрированными неграми; и последними ехали верхом двадцать пять невольниц-девственниц, выбранных из числа самых красивых, а их волосы, не знавшие гребня, свисали им на плечи…»На следующий день после свадьбы султан Ахмед напал на мать невесты, избив ее и даже ударив ножом. Этот гнев имел под собой веские основания: та задушила одну из его фавориток. Пол Райкот описывает это происшествие образным, живым языком:«Однако несмотря на всю эту пышность и величие в день после свадьбы, султан жестоко избил свою султаншу, мать этой дочери, которая теперь замужем за полководцем, и ударил ее кинжалом, пронзив ей щеку, и топтал ее ногами, потому что она задушила его фаворитку, которая была из числа невольниц его сестры, и он полюбил ее и посылал за ней».Пять месяцев спустя Ахмед выдал принцессу Айше Султан, свою первую дочь от Кёсем, замуж за великого визиря Насух-пашу. Айше было только семь лет, а ее муж был человеком средних лет. Два года спустя султан Ахмед I казнил Насух-пашу, и принцесса Айше осталась вдовой в девять лет. Затем Айше становилась женой поочередно еще пяти пашей, двое из которых погибли в сражениях, один был убит и двое умерло от естественных причин. Последним мужем Айше был Халеб Ахмед-паша, который скончался в 1644 г., оставив ее вдовой в шестой раз в возрасте тридцати девяти лет.Такие серийные браки были не редкость для династии Османов в течение столетия, миновавшего после смерти Сулеймана Великого. Это позволяло царствующей фамилии создавать сеть союзов с наиболее могущественными пашами. В частности, Кёсем именно благодаря бракам своих дочерей сохраняла свое влияние на протяжении почти полувека. В 1626 г. она писала великому визирю Хафизу Ахмеду-паше за несколько месяцев до того, как он стал третьим мужем ее дочери Айше: «Как только вы будете готовы, дайте мне знать, и я буду действовать соответственно. Мы сразу же позаботимся о вас. У меня есть принцесса наготове. Я поступлю так же, как тогда, когда выдавала свою Фатиму».На тринадцатом году царствования Ахмед освятил мечеть, строительство которой велось у Ипподрома. Предание гласит, что при освящении на Ахмеде был тюрбан в форме ноги пророка Мухаммеда, одетый в знак его смирения.Ахмед так и не смог как следует налюбоваться своей мечетью, так как скончался через год после того, как ее сооружение было завершено. Его смерть последовала 22 ноября 1617 г., когда ему было двадцать семь лет и восемь месяцев. Принято считать, что он умер от тифа. Султана Ахмеда похоронили рядом с мечетью, которая носит его имя.Смерть Ахмеда I породила кризис, связанный с вопросом о его преемнике, поскольку его старшему сыну, наследному принцу Осману, только что исполнилось тринадцать лет. На протяжении трех веков пребывания у власти Османов трон всегда переходил от отца к сыну. В течение четырнадцати поколений он почти всегда доставался старшему из сыновей султана. Однако теперь, ссылаясь на слишком юный возраст Османа, Диван постановил передать трон брату Ахмеда Мустафе, которому тогда было двадцать семь лет. Все четырнадцать лет царствования брата он провел в Старом дворце, находясь там практически под домашним арестом. Печеви, являвшийся современником этих событий, объясняет такое изменение порядка наследования престола следующим образом:«Вследствие того, что его [Ахмеда] сыновья были еще слишком молоды, а его брат султан Мустафа был старше и уже достиг зрелого возраста, он и взошел на трон… Полагали, что возведение на трон принца-ребенка в то время, когда наличествовал совсем взрослый принц, вызвало бы ропот среди населения…»Печеви предполагает, что инициатором изменений, внесенных в закон о престолонаследии, выступил начальник черных евнухов Мустафа-ага, «в чьем ведении находились все государственные дела в царствование Ахмеда. Иной точки зрения придерживался посол Симон Контарини, который считает вполне возможным, что Кёсем использовала свое влияние, чтобы обеспечить избрание принца Мустафы преемником Ахмеда. Она могла надеяться, что Мустафа будет более склонен пощадить ее сыновей Мурада и Ибрагима, чем Осман, который, по се мнению, вполне мог пустить в ход кровавый кодекс, одобрявший братоубийство, чтобы уничтожить своих сводных братьев.После вступления Мустафы на трон жены и дети Ахмеда I были переведены в Старый дворец. В их числе были и Кёсем и се четверо сыновей, старшим из которых являлся Мурад. Все то время, пока она находилась в Старом дворце, ей продолжали выплачивать пособие и она сохранила свой статус, несмотря на то, что ее мужа уже не было в живых.Пока Мустафа не стал султаном, с ним мало кто общался, и потому о состоянии его психики знал лишь очень узкий круг людей. Однако затем всем, кому пришлось иметь с ним дело, стало ясно, что он совершенно невменяем и не способен править самостоятельно. Регентом была назначена его мать, которая теперь выступала в роли валиде султан. Челеби отметил по этому поводу:«Когда признаки умственной и физической болезни этого известного султана стали очевидными, его поручили заботе докторов… а управление государством было передано его почтенной матери…»Высшее мусульманское духовенство призвало валиде отправить в отставку главного черного евнуха Мустафу-агу, который вел деятельную работу среди визирей, стараясь склонить их к мысли сместить султана Мустафу. Однако, как пишет Найма, валиде была «обманута его плачущими глазами и сладкими речами» и позволила ему остаться на своем посту. Затем Мустафа-ага убедил улемов выпустить фетву – официальный документ, констатировавший, что султан Мустафа ввиду душевной болезни не способен управлять страной. Этого оказалось достаточно, чтобы 26 февраля 1618 г. Мустафа был низложен. Так бесславно закончилось его короткое царствование, продолжавшееся всего девяносто шесть дней. После низложения бывшего султана поместили в изолированные покои Внутреннего дворца Топкапы, известные под названием «Кафес» («Клетка»), которые в дальнейшем приобретут печальную известность в истории династии.В тот же день, когда состоялось низложение Мустафы, на трон возвели его племянника, Османа II, ему было тринадцать лет и четыре месяца. Его мать, Махфируз, скорее всего, осталась в Старом дворце, так как нигде нет упоминаний о том, что она заняла положение валиде султан во дворце Топкапы. Она умерла в 1620 г., через два года после интронизации сына, и была похоронена без пышных церемоний у мечети Эйюба. После прихода к власти Османа II мать Мустафы переселили в Старый дворец. Ежедневное пособие в 3000 аспер, которые она получала в качестве валиде султан, сократили до 2000 аспер. Старая валиде султан Сафие, мать Мехмеда III, по-прежнему жила в Старом дворце и продолжала получать пособие в 3000 аспер в день. Она скончалась в 1618 г., после чего ее похоронили в саду у храма Святой Софии. Кёсем, которая продолжала получать ежедневное пособие в 1000 аспер в качестве хасеки покойного Ахмеда I, осталась в Старом дворце вместе со своими сыновьями Мурадом и Ибрагимом. Лишь благодаря ее дальновидной политике они, а также семеро других сыновей Ахмеда I, старшим из которых был принц Мехмед в возрасте тринадцати лет, не испытали на себе кровавого кодекса, трактовавшего братоубийство как норму.Через три месяца после своего восшествия на престол султан Осман II отправил английскому королю Якову I послание, в котором объяснял причины, которые привели к изменению порядка наследования престола представителями династии Османов и воцарению его дяди Мустафы:«Эта отеческая империя всегда, почти до сего благословенного времени, была наследственной, и власть переходила от деда к отцу, от отца к сыну, и так об этом говорится в летописях, однако имея в виду возраст и года нашего великого и благородного дяди, султана Мустафы, ему было оказано предпочтение и честь восседать на Оттоманском троне».К тому времени Осман II уже избавился от сановников, которые несли ответственность за изменение закона о престолонаследии и посадили на трон вместо него Мустафу. В воззвании к войскам он упомянул о коротком правлении своего дяди как об ошибочном разрыве с «обычаями предков».На третьем году правления Османа в вечернем небе появилась яркая комета в виде меча, и придворные астрологи, как пишет Димитрий Кантемир, согласились, что это не что иное, как «предзнаменование победы и приращения империи для османов». Годом позже Босфор полностью покрылся льдом, и Кантемир сообщает, что те же астрологи расценили эту природную аномалию как дурное предзнаменование.Осман должен был обзавестись престолонаследником, и 20 октября 1621 г. его наложница Мейлишах наконец-то разродилась сыном, которого назвали Эмиром. Осман и его мать Махфируз вздохнули с облегчением, однако их радость оказалась недолгой, потому что младенец умер в январе следующего года. Затем другие наложницы родили Осману второго сына Мустафу и дочь Зейнеб, но оба ребенка также умерли во младенчестве. Время шло, а наследник никак не рождался, и Осман II начал опасаться, что его могут низложить и возвести на трон его брата Мехмеда. Султан решил покончить с ним до начала польского похода. 12 января 1621 г. Мехмед был казнен. Это братоубийство было санкционировано фетвой, которую выпустил главный судья Румелии. В ней говорилось, что казнь Мехмеда абсолютно необходима в предотвращении войны за престолонаследие. В следующем году Осман II предпринял в высшей степени необычный шаг, женившись на красивой турчанке из знатного рода. Тем самым он порвал с традицией, согласно которой турецкие султаны строили свои семейные полигамные отношения лишь с наложницами из числа невольниц нетурецкого происхождения. Его невестой была Укайле, дочь муфтия Эсата эфенди и правнучка Сулеймана Великолепного.Эта свадьба, которую отпраздновали 7 февраля 1622 г., вызвала нежелательный резонанс как среди мусульманского населения, так и в армии. Об этом упоминается в письме Томаса Роу, английского посла в Высокой Порте:«Двенадцать дней спустя противно Дивану и воле всех его министров Великий Султан женился на внучке принцессы… единственно ради ее красоты, безо всякой пышности, что здесь истолковано в дурном свете; его предшественники последних лет не обзаводились женами, особливо турецкой породы, из уважения к родне…»Непопулярность Османа привела к восстанию, которое вспыхнуло в Стамбуле. К солдатам присоединилась большая часть населения столицы. Шейх-уль-ислам, по сути дела, признал требования восставших законными, выпустив фетву, в которой великий визирь Дилавер-паша и его приспешники подвергались резкому осуждению за то, что они развратили султана. Толпы мятежников некоторое время бесчинствовали на улицах, грабя и разрушая жилища и лавки, а затем ворвались в Первый двор дворца Топкапы. Попавшийся им великий визирь Дилавер-паша был разорван на куски. Советники Османа убедили его, что для своего спасения он должен лично появиться перед мятежниками и обратиться к ним с призывом разойтись, пообещав удовлетворить их требования. Вдохновителем всех этих событии был Кара Давуд-паша, шурин низложенного султана Мустафы, действовавший из-за кулис. В сопровождении своих советников Осман II отправился верхом на коне в мечеть янычар, находившуюся в их квартале в Баязиде, и стал умолять их о милосердии, однако мятежники остались глухи к его уговорам и жестоко расправились со всеми, кто его сопровождал. После этого Осман остался наедине со своей судьбой. В простой повозке бунтовщики доставили его в Едикуле, Семибашенный замок, где он и провел свои последние часы. Давуд-паша опасался, что сторонники свергнутого султана могут попытаться освободить его, и поэтому распорядился казнить его без малейшего промедления.«От мечети его отвезли в повозке в Едикуле, где с ним варварски обращались, и наконец борец Пехлеван предал его мучительной смерти. Кафир-ага отрезал его правое ухо, а янычар – один из его пальцев, на котором был перстень. Кафир-ага принес ухо и палец Давуду-паше, который, обрадовавшись этому долгожданному известию, наградил его деньгами».На следующий день Османа II похоронили без всякой пышности и церемоний рядом с его отцом у мечети султана Ахмеда. В турецкую историю он вошел под прозвищем «Генч Осман» («Юный Осман»), потому что на момент смерти ему было только семнадцать с половиной лет. Осман II стал первым султаном, убитым своим собственным народом, что некоторые иностранные наблюдатели восприняли как признак начинающегося упадка Оттоманской империи. Узнав о казни Османа II, Томас Роу так отозвался об этом событии в письме в Англию:«В эту минуту мне сообщили, что новый великий визирь Даут-басса (Давуд-паша) по повелению нового султана задушил Османа, брошенного в тюрьму всего четыре часа назад; первого султана, над которым когда-либо учинили насилие. Я думаю, что это признак их неизбежного упадка».