Русский человек на войне становится субъектом Александр Дугин
Илл. Алена Ларькина Идеология Новой России рождается сейчас на Украинском фронте.
Конечно, там есть те, кто добровольно и осознанно пошёл на войну, уже имея идеологию. Есть убеждённые правые (православные, монархисты, державники). Есть левые (сталинисты, антиглобалисты). Есть лево-правые — национал-большевики. Кстати, Пригожин озвучивал во многом именно лево-правый дискурс — Справедливость и сила. Есть право-левые — евразийцы. Нет либералов ни в каком виде. Такова идеология фронта и с ней нельзя не считаться. Там, как точно пишет Семён Пегов, «бок о бок народ и солдат». Если на фронт попадает либерал, он просто перестаёт быть либералом и погружается в контекст иллиберальной идеологии Русского Фронта. Большинство же убеждённых либералов либо сбежали в самом начале СВО, либо затаились и занялись подрывной работой в тылу.
Но большинство людей — прежде всего мобилизованных, но не только, приходит на фронт без идеологии. Их посылает государство, которому они подчиняются. На первом этапе эта безыдейность и дала массу «пятисотых», по сути дезертиров, которые, столкнувшись с дикой стихией войны, поняли, что не готовы умирать и не понимают за что. Наверное, так же из послушания на фронт и новые территории двинулись и некоторые чиновники. Не за идеей, а раз так сказало государство. И теоретически, если бы государство сказало стоп, меняем войну на мир, они бы так и поступили — не рассуждая и не осуждая.
Но это теоретически и в самом начале. Когда русский даже идейно нейтральный человек попадает на войну, особенно на такую, как сейчас, народную, отечественную, он необратимо меняется. Его жизнь пронизывается идеей. Русской Идеей. И теперь его уже нельзя так легко отозвать назад, сделав вид, что ничего не было. Раз уж война, то до Победы. Так послушный государственник становится русским героем с высокой степенью самосознания. На войну его отправили, но обратной силы этот жест не имеет. Русский человек на войне становится субъектом. Либералом на войне стать нельзя. А вот правым, левым, право-левым и лево-правым вполне. Но тут есть один важный момент: большинство посланных на войну едва ли будут строго следовать за догматическими правыми или левыми, включая массивы красно-белых противоречий. Кто-то, да, но большинство нет. Именно в этой среде русского воинства (солдата-народа) и родится новая русская идеология. Она будет скорее право-левой или лево-правой, но не догматически, а интуитивно.
На фронтах Украины сейчас сражается вся Русь — древняя и новейшая, имперская и советская. И идеология такой войны естественным образом должна быть всероссийской, всерусской.
Всех поразила история про нашего солдата, тяжело раненого и оставленного в серой зоне, который несмотря ни на что выжил, а до этого помогал как мог смертельно раненому украинцу, ел ложкой снег, и всё-таки дополз до своих. Могущество идеи, глубина героизма и серьёзность русской идеологии открывается в таких сверхчеловеческих подвигах. 10 дней истекая кровью, начинённый осколками, разрывающими плоть, в крови и взрывах есть ложкой снег.
"Нашествия"
Всерусская идеология рождается сейчас на фронте
Русский человек на войне становится субъектом
Александр Дугин
Илл. Алена Ларькина
Идеология Новой России рождается сейчас на Украинском фронте.
Конечно, там есть те, кто добровольно и осознанно пошёл на войну, уже имея идеологию. Есть убеждённые правые (православные, монархисты, державники). Есть левые (сталинисты, антиглобалисты). Есть лево-правые — национал-большевики. Кстати, Пригожин озвучивал во многом именно лево-правый дискурс — Справедливость и сила. Есть право-левые — евразийцы. Нет либералов ни в каком виде. Такова идеология фронта и с ней нельзя не считаться. Там, как точно пишет Семён Пегов, «бок о бок народ и солдат». Если на фронт попадает либерал, он просто перестаёт быть либералом и погружается в контекст иллиберальной идеологии Русского Фронта. Большинство же убеждённых либералов либо сбежали в самом начале СВО, либо затаились и занялись подрывной работой в тылу.
Но большинство людей — прежде всего мобилизованных, но не только, приходит на фронт без идеологии. Их посылает государство, которому они подчиняются. На первом этапе эта безыдейность и дала массу «пятисотых», по сути дезертиров, которые, столкнувшись с дикой стихией войны, поняли, что не готовы умирать и не понимают за что. Наверное, так же из послушания на фронт и новые территории двинулись и некоторые чиновники. Не за идеей, а раз так сказало государство. И теоретически, если бы государство сказало стоп, меняем войну на мир, они бы так и поступили — не рассуждая и не осуждая.
Но это теоретически и в самом начале. Когда русский даже идейно нейтральный человек попадает на войну, особенно на такую, как сейчас, народную, отечественную, он необратимо меняется. Его жизнь пронизывается идеей. Русской Идеей. И теперь его уже нельзя так легко отозвать назад, сделав вид, что ничего не было. Раз уж война, то до Победы. Так послушный государственник становится русским героем с высокой степенью самосознания. На войну его отправили, но обратной силы этот жест не имеет. Русский человек на войне становится субъектом. Либералом на войне стать нельзя. А вот правым, левым, право-левым и лево-правым вполне. Но тут есть один важный момент: большинство посланных на войну едва ли будут строго следовать за догматическими правыми или левыми, включая массивы красно-белых противоречий. Кто-то, да, но большинство нет. Именно в этой среде русского воинства (солдата-народа) и родится новая русская идеология. Она будет скорее право-левой или лево-правой, но не догматически, а интуитивно.
На фронтах Украины сейчас сражается вся Русь — древняя и новейшая, имперская и советская. И идеология такой войны естественным образом должна быть всероссийской, всерусской.
Всех поразила история про нашего солдата, тяжело раненого и оставленного в серой зоне, который несмотря ни на что выжил, а до этого помогал как мог смертельно раненому украинцу, ел ложкой снег, и всё-таки дополз до своих. Могущество идеи, глубина героизма и серьёзность русской идеологии открывается в таких сверхчеловеческих подвигах. 10 дней истекая кровью, начинённый осколками, разрывающими плоть, в крови и взрывах есть ложкой снег.
На это способен лишь дух.