1407-й день войны Берлинская наступательная операция.
28 апреля 3-я ударная армия 1-го Белорусского фронта очистила от противника тюрьму политических заключённых «Моабит» и вышла на берег реки Шпрее к мосту Мольтке. До Рейхстага армии оставалось пройти несколько сотен метров. 2-я гвардейская танковая армия с запада подошла к Ландвер-каналу на подступах к парку Тиргартен. 5-я ударная армия на отдельных участках продвинулась вперед и очистила от противника 27 кварталов. 1-я гвардейская танковая армия наступала в узкой полосе, ограниченной несколькими улицами. Колонны техники несли потери от артиллерии и фаустпатронов противника. 28 апреля 1-я гвардейская танковая армия форсировала Ландвер-канал, завязала бои за Ангальтский и Потсдамский вокзалы и вышла в кварталы юго-восточнее Зоологического сада. 8-я гвардейская армия продвинулась до южного берега Ландвер-канала и вышла к Антгальскому вокзалу, Лютцов-плацу и к перекрестку Плацштрассе и Маассенштрассе.
3-я гвардейская танковая армия 1-го Украинского фронта преодолела кольцевую железную дорогу и вела бои в районе станций Вест Кройц, Халензее и Гогенцоллерндамм. На правом фланге армия пересекала полосу наступления 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий 1-го Белорусского фронта. Директивой Ставки ВГК разграничительная линия между двумя фронтами была сдвинута на северо-запад. 4-я гвардейская танковая армия и 13-я армия продолжали борьбу с группировкой противника на острове Ванзее, начали форсирование протоки и захватили плацдарм на северном берегу.
В итоге боев 28 апреля войска противника в Берлине находились под угрозой расчленения на три части. Горловина между группировкой, зажатой в северной части Берлина, и группировкой в районе парка Тиргартен сузилась до тысячи двухсот метров, а другая перемычка составляла пятьсот метров.
Утром 28 апреля немецкая 12-я армия Венка возобновила наступление и вышла на расстояние 15 километров до переправ через Хавель к юго-западу от Потсдама. Во второй половине дня потсдамская группировка противника начала прорываться через озерный пролив Альт-Гельтов и соединилась с частями 12-й армии.
Чуйков
28 апреля в руках Гитлера остался маленький клочок земли — Тиргартен и правительственные здания. Фашистский режим при последнем издыхании... Начальник штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Кребс передал генерал-фельдмаршалу Кейтелю приказ фюрера: «Фюрер требует, чтобы ему как можно скорее оказали помощь. У нас в распоряжении самое большее 48 часов времени. Если к этому моменту помощь не будет оказана, то будет поздно. Фюрер просит еще раз сказать вам об этом». Кейтель пытался успокоить... Себя или фюрера? Это уже сейчас безразлично. Они все погрузились в мираж желаемого... Они все еще играли в оловянных солдатиков. Кейтель писал ответ: «Венк и Буссе наступают, можно достичь успеха в результате удара на север...» Им виделись еще удары, и руки чертили на картах разноцветные стрелы аккуратно и красиво... В 5 часов утра из штаба 9-й армии генерала Буссе поступило донесение: «Прорваться не удалось. Передовые танковые подразделения вопреки категорическому приказу, очевидно, прорвались на запад либо уничтожены. Остальные силы ударной группы понесли чувствительные потери и остановлены...» Все в этом мрачном донесении преувеличено. Картина была более ясной. Наши войска в это время по частям методично уничтожали тех, кто не сдавался в плен из армии Буссе, и брали в плен его солдат, сложивших оружие.
Была дана команда: снарядов не жалеть, патроны не экономить, мины и гранаты расходовать без оглядки — запасы есть! Артиллерийские орудия от противотанковых до самых мощных систем, в том числе дальнобойные тяжелые пушки-гаубицы, были выдвинуты на прямую наводку. Даже «катюши» различных систем под прикрытием образовавшейся завесы от порохового дыма и пыли подкатывались вплотную к каналу, разворачивались и били в упор по укреплениям противника. Мы сочли целесообразным форсировать канал не всеми силами полков и дивизий одновременно, а опять мелкими группками и там, где артиллеристы смогли расчистить путь и подавить все, буквально все огневые точки, которые могли помешать преодолению водного рубежа. Право выбора участков форсирования я предоставил командирам частей. Командиру, который находится непосредственно на исходных позициях, виднее, как сработала артиллерия и где наиболее успешно, без потерь можно достигнуть цели. Отдельные участки, мосты через канал, как, например, Горбатый мост Потсдамерштрассе, откуда можно было развивать наиболее эффективный удар на имперскую канцелярию, я взял под личный контроль.
За час до начала артподготовки знаменщик 220-го гвардейского стрелкового полка 79-й гвардейской стрелковой дивизии сержант Николай Масалов принес Знамя полка к Ландвер-каналу. Его сопровождали два ассистента. Гвардейцы знали, что перед ними главный бастион фашистской столицы, знали, что здесь находится Гитлер и главный узел связи, через который главари третьего рейха еще продолжают руководить своими войсками, вынуждая их вести бессмысленные кровопролитные бои. Путь к центру Тиргартена с юга преграждал глубокий с отвесными бетонированными берегами канал. Мосты и подступы к ним густо заминированы и плотно прикрыты огнем пулеметов. Только дружным и стремительным рывком можно преодолеть этот грозный и опасный рубеж. От Ландвер-канала к имперской канцелярии, в подземелье которой укрывался Гитлер, пробивались части 5-й Ударной армии. Подступы к имперской канцелярии обороняли батальоны особой бригады лейб-штандарт «Адольф Гитлер». Командовал бригадой верный слуга Гитлера, матерый нацист Монке. Гвардейцы начали мелкими группами выдвигаться к рубежу атаки. Одним предстояло форсировать канал вплавь на подручных средствах, другим — решительным броском проскочить сквозь ливень свинца через заминированный Горбатый мост. А на противоположной стороне лишь бы зацепиться за первый дом. Потом наших гвардейцев не удержать, они пойдут вперед через проломы стен, через подвалы. За их плечами большой опыт уличных боев... До атаки осталось минут 50. Наступила тишина, как перед бурей, — тревожная, напряженная. И вдруг в этой тишине, нарушаемой лишь треском пожаров, послышался детский плач. Словно откуда-то из-под земли, глухо и призывно звучал голос ребенка. Плача, он повторял одно, понятное всем слово: «Муттер, муттер...» — Кажется, это на той стороне канала, — сказал товарищам Масалов. Оставив у Знамени ассистентов, он пришел к командиру: — Разрешите спасти ребенка, я знаю, где он. Затрещали пулеметные очереди. Сержант Масалов полз вперед, как лист, прижимаясь к асфальту, временами прячась в неглубоких воронках от снарядов и мин. Не забывал ощупывать каждый бугорок, каждую трещину на асфальте, чтобы не нарваться на мину. Вот он пересек набережную и укрылся за выступом бетонированной стенки канала. И тут снова услышал голос ребенка. Тот звал мать жалобно, настойчиво. Он будто торопил Масалова. Тогда гвардеец поднялся во весь рост — высокий, могучий. Боевая биография Николая Масалова как в капле воды отражала историю 8-й гвардейской армии. Он был призван Тисульским райвоенкоматом Кемеровской области, когда формировалась 62-я армия. На его долю выпало быть вместе с нами на направлении главного удара немецких войск, наступавших на Сталинград. Масалов сражался на Мамаевом кургане рядовым стрелком, в дни боев на Северском Донце стал пулеметчиком, при форсировании Днепра командовал отделением, после освобождения Одессы его назначили помощником командира комендантского взвода, на днестровском плацдарме был ранен, через четыре месяца, при форсировании Вислы, снова ранение, но гвардеец остался в строю и весь путь от Вислы до одерского плацдарма шел с забинтованной головой. ...Масалов перекинулся через барьер канала. Прошло еще несколько минут. На миг смолкли вражеские пулеметы. Затаив дыхание, гвардейцы ждали голос ребенка, но было тихо. Ждали пять... десять минут. Неужели напрасно рисковал Масалов?.. Несколько гвардейцев, не сговариваясь, приготовились к броску. И в это время все услышали голос Масалова: — Внимание! Я с ребенком. Прикройте меня огнем. Пулемет справа, на балконе дома с колоннами. Заткните ему глотку!.. Но подошел момент артподготовки. Командующий артиллерией армии генерал Н. М. Пожарский уже дал команду: — Натянуть шнуры... Огонь! Тысячи орудий и минометов ударили по врагу. Тысячи снарядов и тысячи мин как бы прикрывали выход советского воина из зоны смерти с трехлетней немецкой девочкой на руках. Передав девочку санитаркам, сержант Масалов снова встал у Знамени полка, готовый к броску вперед. Артиллерийский огонь по Тиргартену продолжался с нарастающей силой около часа. С наблюдательного пункта я видел плотные тучи дыма и красноватой кирпичной пыли, поднимавшиеся над правительственными кварталами. Ветер дул с севера на юг, и одна из таких туч наползла на наш наблюдательный пункт. Едва заметный, тусклый диск солнца бесследно исчез. Стало сумрачно, лишь изредка мне удавалось разглядеть высокие стены набережной на противоположном берегу канала. По характеру артиллерийских взрывов я понял, что артиллеристы, выкатившие свои орудия на прямую наводку, бьют по весьма ограниченному количеству целей, вероятно вдоль улиц, разметая на другой стороне канала баррикады, преграждающие подходы к площадям. Но пулеметные точки, запрятанные в переулках и за углами перекрестков, остаются недосягаемыми для нашей артиллерии. Как только туда прорвутся наши пехотинцы, они откроют огонь. Предупреждаю командиров частей: — Не торопитесь. Бросок через канал начинайте мелкими группами, и там, где артиллерия сделала свое дело. Прошло еще каких-то полчаса, и командиры частей стали доносить, что на многих участках, намеченных для форсирования канала, противник ведет сильный фланкирующий огонь преимущественно из крупнокалиберных пулеметов и автоматических зенитных пушек. Значит, предчувствие не обмануло меня. — Мы ведем разведку боем. Продолжайте выявление огневых точек противника. Таким ответом я дал понять, что необходимо искать новое решение, а не бросать людей под губительный огонь. Фланкирующий огонь... Значит, противник запрятал свои огневые точки где-то в прочных укрытиях и на весьма выгодных позициях. Где же? Смотрю на карту. В полосе наступления нашей армии канал Ландвер выгнулся дугой в сторону противника. С его отлогих изгибов врагу удобно вести фланкирующий огонь. Кроме того, враг может разместить своих пулеметчиков в опорах трех железнодорожных и шести трамвайных мостов, чтобы вести огонь вдоль канала, как только на воде появятся люди. Какое же принять решение? Наша артиллерия, сосредоточенная в теснинах улиц, не может поразить огневых точек, что находятся в стороне от этих улиц — под мостами и в нишах у самой воды, на изгибах канала. Их можно подавить только тогда, когда орудия выйдут на набережную и смогут вести огонь вдоль канала. Значит, надо стремиться овладеть подступами к каналу, и прежде всего на его изгибах. Надо выбивать клин клином: по фланкирующим огневым точкам врага нанести артиллерийские удары тоже с флангов. Одновременно перед артиллеристами поставили задачу поразить цели, находящиеся в глубине кварталов, прилегающих к каналу. Пускать в дело авиацию бесполезно: слишком узка нейтральная полоса. Пробивать стены ударами снарядов и затем в проломы бить наугад — едва ли целесообразно, да и на это потребуется несколько дней. Самое эффективное оружие в такой обстановке — миномет. Минометчики могут вести огонь через дом, доставать цели в самых узких переулках и, как шутят они, направлять мины по крутой траектории прямо в квартиры через дымоходные трубы. Наступил вечер. Артиллеристы, уточнив задачи, приступили к подготовке нового удара. Стрелковые батальоны вместе с танкистами и саперами продолжали очищать подступы к каналу и занимать более выгодные позиции.
"Нашествия"
28 апреля 1945 года.
1407-й день войны
Берлинская наступательная операция.
28 апреля 3-я ударная армия 1-го Белорусского фронта очистила от противника тюрьму политических заключённых «Моабит» и вышла на берег реки Шпрее к мосту Мольтке. До Рейхстага армии оставалось пройти несколько сотен метров. 2-я гвардейская танковая армия с запада подошла к Ландвер-каналу на подступах к парку Тиргартен. 5-я ударная армия на отдельных участках продвинулась вперед и очистила от противника 27 кварталов. 1-я гвардейская танковая армия наступала в узкой полосе, ограниченной несколькими улицами. Колонны техники несли потери от артиллерии и фаустпатронов противника. 28 апреля 1-я гвардейская танковая армия форсировала Ландвер-канал, завязала бои за Ангальтский и Потсдамский вокзалы и вышла в кварталы юго-восточнее Зоологического сада. 8-я гвардейская армия продвинулась до южного берега Ландвер-канала и вышла к Антгальскому вокзалу, Лютцов-плацу и к перекрестку Плацштрассе и Маассенштрассе.
3-я гвардейская танковая армия 1-го Украинского фронта преодолела кольцевую железную дорогу и вела бои в районе станций Вест Кройц, Халензее и Гогенцоллерндамм. На правом фланге армия пересекала полосу наступления 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий 1-го Белорусского фронта. Директивой Ставки ВГК разграничительная линия между двумя фронтами была сдвинута на северо-запад. 4-я гвардейская танковая армия и 13-я армия продолжали борьбу с группировкой противника на острове Ванзее, начали форсирование протоки и захватили плацдарм на северном берегу.
В итоге боев 28 апреля войска противника в Берлине находились под угрозой расчленения на три части. Горловина между группировкой, зажатой в северной части Берлина, и группировкой в районе парка Тиргартен сузилась до тысячи двухсот метров, а другая перемычка составляла пятьсот метров.
Утром 28 апреля немецкая 12-я армия Венка возобновила наступление и вышла на расстояние 15 километров до переправ через Хавель к юго-западу от Потсдама. Во второй половине дня потсдамская группировка противника начала прорываться через озерный пролив Альт-Гельтов и соединилась с частями 12-й армии.
Чуйков
28 апреля в руках Гитлера остался маленький клочок земли — Тиргартен и правительственные здания. Фашистский режим при последнем издыхании...
Начальник штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Кребс передал генерал-фельдмаршалу Кейтелю приказ фюрера:
«Фюрер требует, чтобы ему как можно скорее оказали помощь. У нас в распоряжении самое большее 48 часов времени. Если к этому моменту помощь не будет оказана, то будет поздно. Фюрер просит еще раз сказать вам об этом».
Кейтель пытался успокоить... Себя или фюрера? Это уже сейчас безразлично. Они все погрузились в мираж желаемого... Они все еще играли в оловянных солдатиков.
Кейтель писал ответ:
«Венк и Буссе наступают, можно достичь успеха в результате удара на север...»
Им виделись еще удары, и руки чертили на картах разноцветные стрелы аккуратно и красиво...
В 5 часов утра из штаба 9-й армии генерала Буссе поступило донесение:
«Прорваться не удалось. Передовые танковые подразделения вопреки категорическому приказу, очевидно, прорвались на запад либо уничтожены. Остальные силы ударной группы понесли чувствительные потери и остановлены...»
Все в этом мрачном донесении преувеличено. Картина была более ясной. Наши войска в это время по частям методично уничтожали тех, кто не сдавался в плен из армии Буссе, и брали в плен его солдат, сложивших оружие.
Была дана команда: снарядов не жалеть, патроны не экономить, мины и гранаты расходовать без оглядки — запасы есть! Артиллерийские орудия от противотанковых до самых мощных систем, в том числе дальнобойные тяжелые пушки-гаубицы, были выдвинуты на прямую наводку. Даже «катюши» различных систем под прикрытием образовавшейся завесы от порохового дыма и пыли подкатывались вплотную к каналу, разворачивались и били в упор по укреплениям противника.
Мы сочли целесообразным форсировать канал не всеми силами полков и дивизий одновременно, а опять мелкими группками и там, где артиллеристы смогли расчистить путь и подавить все, буквально все огневые точки, которые могли помешать преодолению водного рубежа. Право выбора участков форсирования я предоставил командирам частей. Командиру, который находится непосредственно на исходных позициях, виднее, как сработала артиллерия и где наиболее успешно, без потерь можно достигнуть цели.
Отдельные участки, мосты через канал, как, например, Горбатый мост Потсдамерштрассе, откуда можно было развивать наиболее эффективный удар на имперскую канцелярию, я взял под личный контроль.
За час до начала артподготовки знаменщик 220-го гвардейского стрелкового полка 79-й гвардейской стрелковой дивизии сержант Николай Масалов принес Знамя полка к Ландвер-каналу. Его сопровождали два ассистента. Гвардейцы знали, что перед ними главный бастион фашистской столицы, знали, что здесь находится Гитлер и главный узел связи, через который главари третьего рейха еще продолжают руководить своими войсками, вынуждая их вести бессмысленные кровопролитные бои.
Путь к центру Тиргартена с юга преграждал глубокий с отвесными бетонированными берегами канал. Мосты и подступы к ним густо заминированы и плотно прикрыты огнем пулеметов. Только дружным и стремительным рывком можно преодолеть этот грозный и опасный рубеж.
От Ландвер-канала к имперской канцелярии, в подземелье которой укрывался Гитлер, пробивались части 5-й Ударной армии. Подступы к имперской канцелярии обороняли батальоны особой бригады лейб-штандарт «Адольф Гитлер». Командовал бригадой верный слуга Гитлера, матерый нацист Монке.
Гвардейцы начали мелкими группами выдвигаться к рубежу атаки. Одним предстояло форсировать канал вплавь на подручных средствах, другим — решительным броском проскочить сквозь ливень свинца через заминированный Горбатый мост. А на противоположной стороне лишь бы зацепиться за первый дом. Потом наших гвардейцев не удержать, они пойдут вперед через проломы стен, через подвалы. За их плечами большой опыт уличных боев...
До атаки осталось минут 50. Наступила тишина, как перед бурей, — тревожная, напряженная. И вдруг в этой тишине, нарушаемой лишь треском пожаров, послышался детский плач. Словно откуда-то из-под земли, глухо и призывно звучал голос ребенка. Плача, он повторял одно, понятное всем слово: «Муттер, муттер...»
— Кажется, это на той стороне канала, — сказал товарищам Масалов.
Оставив у Знамени ассистентов, он пришел к командиру:
— Разрешите спасти ребенка, я знаю, где он.
Затрещали пулеметные очереди. Сержант Масалов полз вперед, как лист, прижимаясь к асфальту, временами прячась в неглубоких воронках от снарядов и мин. Не забывал ощупывать каждый бугорок, каждую трещину на асфальте, чтобы не нарваться на мину. Вот он пересек набережную и укрылся за выступом бетонированной стенки канала. И тут снова услышал голос ребенка. Тот звал мать жалобно, настойчиво. Он будто торопил Масалова. Тогда гвардеец поднялся во весь рост — высокий, могучий.
Боевая биография Николая Масалова как в капле воды отражала историю 8-й гвардейской армии. Он был призван Тисульским райвоенкоматом Кемеровской области, когда формировалась 62-я армия. На его долю выпало быть вместе с нами на направлении главного удара немецких войск, наступавших на Сталинград. Масалов сражался на Мамаевом кургане рядовым стрелком, в дни боев на Северском Донце стал пулеметчиком, при форсировании Днепра командовал отделением, после освобождения Одессы его назначили помощником командира комендантского взвода, на днестровском плацдарме был ранен, через четыре месяца, при форсировании Вислы, снова ранение, но гвардеец остался в строю и весь путь от Вислы до одерского плацдарма шел с забинтованной головой.
...Масалов перекинулся через барьер канала. Прошло еще несколько минут. На миг смолкли вражеские пулеметы. Затаив дыхание, гвардейцы ждали голос ребенка, но было тихо. Ждали пять... десять минут. Неужели напрасно рисковал Масалов?.. Несколько гвардейцев, не сговариваясь, приготовились к броску. И в это время все услышали голос Масалова:
— Внимание! Я с ребенком. Прикройте меня огнем. Пулемет справа, на балконе дома с колоннами. Заткните ему глотку!..
Но подошел момент артподготовки. Командующий артиллерией армии генерал Н. М. Пожарский уже дал команду:
— Натянуть шнуры... Огонь!
Тысячи орудий и минометов ударили по врагу. Тысячи снарядов и тысячи мин как бы прикрывали выход советского воина из зоны смерти с трехлетней немецкой девочкой на руках.
Передав девочку санитаркам, сержант Масалов снова встал у Знамени полка, готовый к броску вперед.
Артиллерийский огонь по Тиргартену продолжался с нарастающей силой около часа. С наблюдательного пункта я видел плотные тучи дыма и красноватой кирпичной пыли, поднимавшиеся над правительственными кварталами. Ветер дул с севера на юг, и одна из таких туч наползла на наш наблюдательный пункт. Едва заметный, тусклый диск солнца бесследно исчез. Стало сумрачно, лишь изредка мне удавалось разглядеть высокие стены набережной на противоположном берегу канала.
По характеру артиллерийских взрывов я понял, что артиллеристы, выкатившие свои орудия на прямую наводку, бьют по весьма ограниченному количеству целей, вероятно вдоль улиц, разметая на другой стороне канала баррикады, преграждающие подходы к площадям. Но пулеметные точки, запрятанные в переулках и за углами перекрестков, остаются недосягаемыми для нашей артиллерии. Как только туда прорвутся наши пехотинцы, они откроют огонь. Предупреждаю командиров частей:
— Не торопитесь. Бросок через канал начинайте мелкими группами, и там, где артиллерия сделала свое дело.
Прошло еще каких-то полчаса, и командиры частей стали доносить, что на многих участках, намеченных для форсирования канала, противник ведет сильный фланкирующий огонь преимущественно из крупнокалиберных пулеметов и автоматических зенитных пушек.
Значит, предчувствие не обмануло меня.
— Мы ведем разведку боем. Продолжайте выявление огневых точек противника.
Таким ответом я дал понять, что необходимо искать новое решение, а не бросать людей под губительный огонь.
Фланкирующий огонь... Значит, противник запрятал свои огневые точки где-то в прочных укрытиях и на весьма выгодных позициях. Где же? Смотрю на карту. В полосе наступления нашей армии канал Ландвер выгнулся дугой в сторону противника. С его отлогих изгибов врагу удобно вести фланкирующий огонь. Кроме того, враг может разместить своих пулеметчиков в опорах трех железнодорожных и шести трамвайных мостов, чтобы вести огонь вдоль канала, как только на воде появятся люди.
Какое же принять решение? Наша артиллерия, сосредоточенная в теснинах улиц, не может поразить огневых точек, что находятся в стороне от этих улиц — под мостами и в нишах у самой воды, на изгибах канала. Их можно подавить только тогда, когда орудия выйдут на набережную и смогут вести огонь вдоль канала. Значит, надо стремиться овладеть подступами к каналу, и прежде всего на его изгибах. Надо выбивать клин клином: по фланкирующим огневым точкам врага нанести артиллерийские удары тоже с флангов.
Одновременно перед артиллеристами поставили задачу поразить цели, находящиеся в глубине кварталов, прилегающих к каналу. Пускать в дело авиацию бесполезно: слишком узка нейтральная полоса. Пробивать стены ударами снарядов и затем в проломы бить наугад — едва ли целесообразно, да и на это потребуется несколько дней. Самое эффективное оружие в такой обстановке — миномет. Минометчики могут вести огонь через дом, доставать цели в самых узких переулках и, как шутят они, направлять мины по крутой траектории прямо в квартиры через дымоходные трубы.
Наступил вечер. Артиллеристы, уточнив задачи, приступили к подготовке нового удара. Стрелковые батальоны вместе с танкистами и саперами продолжали очищать подступы к каналу и занимать более выгодные позиции.