ПЯТЬ ВОПРОСОВ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА И ОТВЕТЫ НА НИХ ГЕНЕРАЛОВ ИЮНЯ 41-г, ОПУБЛИКОВАННЫХ в ВИЖ в 1989 году
НАЧАЛО ТУТ : https://ok.ru/ivototomch/topic/158348374284435
Уже из вопроса ясно, что Руководством страны и Сталиным лично нападение «фашистской Германии» ожидалось, по крайней мере, за несколько дней до этой даты, и в округа заранее были отданы распоряжения о повышении боевой готовности. Однако в некоторых округах эти распоряжения открыто (и скрыто) саботировали. Вот вам и причина того, почему произошел Разгром РККА летом 41-го. А также причина того, почему практически все генералы потом откровенно врали в своих «мемуарах», сваливая на Сталина свой позор и предательство и выдумывая на пару с Хрущевым байки о 22 июня. Но за 27 млн. жизней виновным и на том свете отвечать придется...
Но самый важный момент, связанный с «Вопросом № 3», который и пытались выяснить после Войны это, как и в какое время, получали в войсках в ночь 22-го июня приказы на подъем по тревоге - в «каком часу»! Дело в том, что согласно «воспоминаниям» Жукова «Директива № 1» ушла в войска уже в 00.30 22 июня. Однако приказы во исполнение данной Директивы пошли в войска в самих округах только после 2.30 ночи! Но в самих частях практически во всех округах дивизии и корпуса узнавали о начале войны или уже под обстрелом и бомбежкой в «4.00», или из сообщения Молотова (это в лучшем для них случае)! Т. е. в штабы округов «Директива № 1» хоть и с запозданием, но все же пришла в ночь 22-го июня, но во многих частях об этом так и не узнали.
И данный «вопрос № 3 от Покровского» имеет цель выяснить, прежде всего, именно этот момент в истории 22 июня - «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня?». Т.е. в каком часу «Директива № 1» поступила в округа и доводили ли до частей в западных округах вообще это «распоряжение»? А также - «какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?» Т.е., в какое время штабы западных округов выдали в войска свои приказы на основании «Директивы № 1», что представляли собой эти приказы - короткие отписки или длинные и «странные» директивы. Объявлялась ли «боевая тревога» в частях, как и должно было произойти в этом случае в округах и самое, наверное, важное - «что было сделано войсками» в этом случае?
С одной стороны действительно, не играет никакой особой роли вопрос, когда войска получили этот «приказ» - часом раньше или часом позже. Времени на отработку этого приказа, достаточного для приведения войск в «полную боевую готовность» всё равно не остаётся до «4.00 22 июня» если войска до этого действительно не отрабатывали никаких мероприятий по повышению боевой готовности. Но! Если войска уже находятся в повышенной боевой готовности, в районах «предусмотренных планами прикрытия», то им действительно необходимо всего несколько десятков минут на подъем по «сигналу боевой тревоги» чтобы выбежать из палаток и занять рубежи обороны в окопах, или начать движение к этим рубежам!
Вспомните, сколько времени потребовалось флоту для приведения в полную боевую готовность по этому самому «сигналу боевой тревоги»! И в выше был рассмотрен округ, в котором этот «сигнал боевой тревоги» и получили и выполнили. И особой роли в том, «в каком часу» пришел в округ это «сигнал» - «Директива № 1» (а она пришла в округа все же не в то время, как преподносил Жуков и его сторонники) это действительно не сыграло! Получив даже после 1 часа ночи «Директиву № 1» командование этого округа сделало именно то, что и требовалось в этом случае, и что сделал для флотов адмирал Кузнецов - оно дало в войска приказ «поднять войска по боевой тревоге»! Однако ответов генералов из этого округа в ВИЖ вообще не выставили.... Даже на первые два вопроса «от Покровского». Уж больно они будут отличаться от ответов генералов из КОВО, ЗапОВО и ПрибОВО.... Но этих комдивов и комкоров тоже ведь опрашивали по этим «вопросам». А хотелось бы почитать ответ командира 48-го ск этого округа, министра обороны СССР в 1957-67 годы, маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского.
После того как вечером 21 июня в кабинете Сталина принимается решение о приведении всех войск западных округов в полную боевую готовность, в 22.20 подписывается прямой приказ на приведение этих войск в боевую готовность - «Директива № 1». После которой в округах должны были поднимать войска по боевой тревоге уже открыто. И после этого начинается очередной этап сознательного саботажа со стороны генералов в доведении этой директивы до войск западных округов. И в этом уже напрямую оказывается замешан нарком обороны СССР С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Г.К. Жуков, а также возможно начальник оперативного управления Генштаба Г.К. Маландин (в округах срывом доведения до войск «Директивы № 1» занималось уже командование округов).
Эти трое сделали всё возможное чтобы «немедленно» отправить Директиву № 1 в западные округа и сделали это так «быстро», что её отправили из ГШ только около и после 1.00 часа ночи. Т.е. спустя почти 2,5 часа после её подписания в кабинете Сталина!
Сначала Тимошенко и Жуков почти 1,5 часа передавали текст «Директивы № 1» в шифровальный отдел ГШ для зашифровывания и отправки её в округа (вышли они из кабинета Сталина в 22.20, а поступила директива в шифровальный отдел ГШ в 23.45). А затем её уже Маландин с Василевским почти час передавали из Оперативного управления ГШ в округа. Получили от шифровальщиков в первом часу ночи (о чем и поведал Василевский) - примерно в 0.10-0.15 ночи 22 июня. А в округах «приказ наркома» стали получать - в Одессе в 1.15 примерно («во втором часу ночи» как написал генерал Захаров); в Минске - «около часа» (отметка на окружной «директиве № 1» из ВИЖ - 0.45); в Риге - «лишь около часу ночи 22 июня» (по воспоминаниям генерала Хлебникова); в Киеве около 0.30 (по утверждению Баграмяна получать стали в 0.25 и «принимали и расшифровывали» до 2.00). Что, наверное, могли бы подтвердить или «опровергнуть» документы из этих округов. Но это вряд ли.
Маршалы уверяют, что отправку во все западные округа закончили в ГШ к 0.30 ночи 22 июня. Но тогда придется признать, что в ту же Одессу Маландины отправляли «Директиву № 1» только спустя почти час с какой-то «странной» целью! И «цель» эту придется как-то объяснять генеральским адвокатам.... Или признать, что отправлять стали все же после 0.30. И тогда «виноват» будет оперативный дежурный.... Ну а затем уже в самих округах Кузнецовы-Павловы-Кирпоносы сделали все чтобы дивизии и корпуса либо этот «приказ наркома» не получили до нападения, либо не получили его вообще. И об этом и задавался вопрос № 3 «от Покровского» после Войны. Но ведь согласно отметок на приказах-директивах по ПрибОВО и ЗапОВО, и в КОВО (согласно воспоминаниям начальника оперотдела КОВО Баграмяна) окружные приказы были сотворены примерно к 2.30 ночи, и хотя бы в это время и должны были начать получать в войсках приказ «боевой тревоги». Но и этого не происходило - провода порезали диверсанты...
В предыдущей главе подробно уже рассматривался вопрос - как отправляли «Директиву № 1» в западные округа, - в каком часу. Теперь рассмотрим, как она пришла в округа и что было сделано командованием округов после этого. На третий вопрос «от Покровского» некоторые ответы генералов в ВИЖ № 5 от 1989 года все же приводятся. Но как ответы на вопрос «№ 2».
Ответ командира 135-й сд КОВО генерала Смехотворова уже приводился полностью. Но и в ВИЖ эта часть ответа также показана. В ответе на вопрос № 2. Но это ответ именно на вопрос № 3:
«...Распоряжение о приведении частей 135 сд в боевую готовность до начала боевых действий не поступало, а когда дивизия на марше утром 22.06 была подвергнута пулеметному обстрелу немецкими самолетами, из штаба 5 А поступило распоряжение «На провокацию не поддаваться, по самолетам не стрелять».
Распоряжение о приведении в боевую готовность и о приведении в исполнение плана мобилизации поступило лишь утром 23.06.41 г, когда части дивизии находились в Киверцах, в 100-150 километров от пунктов постоянного расквартирования».
Ночью 22 июня, после того как в округа пошла «Директива № 1» о приведении в боевую готовность всех войск западных округов, до комдива Смехотворова вообще «забыли» довести этот «приказ наркома», «Директиву № 1»! И он узнал о том, что Война началась, когда его дивизию расстреливали на марше, к месту «лагерного сбора», немецкие самолеты!
Вот и задайте сами себе вопрос - почему вопросы от Покровского составлены именно так (и особенно «вопрос № 3») и почему комдивы, а то и комкоры КОВО ответить на них толком не могут? Почему Покровский задает вопросы о событиях вокруг 22 июня генералу Смехотворову, если вроде бы в той же Директиве от 13 июня его дивизия и корпус вроде не упоминаются и вообще являются «резервом»? Выходит, что командиры уровня комдивов всё-таки должны были ставиться в известность об окружных «планах прикрытия» и их должны были ставить в известность обо всех приказах из НКО и ГШ приходящих в округа перед 22 июня? И не играло никакой роли - в «резерве» находится часть или нет? И уж тем более до них должны были доводить «Директиву № 1» ночью 22 июня! И не просто доводить, а поднимать эти части по боевой тревоге! Если вопросы «от Покровского» задавались генералам 41-го всего лишь для «академического интереса», то почему эти ответы невозможно заполучить в архивах даже сегодня?
Выдвижение с мест дислокации и постоянного расквартирования к новому месту, в полевой лагерь, 135-я дивизия начала на основании приказа командующего 5-й армии Потапова - якобы для прохождения лагерных сборов! Как и все дивизии его армии. А когда началась война то им «не смогли» сообщить о нападении. Но тогда понятно, почему царила растерянность среди командиров Красной армии в первые часы и дни войны. Для генералов уровня командир дивизии и командир корпуса, если им в округах не ставилась задача приводить свои части в боевую готовность за несколько дней перед 22 июня на основании приходящих из Москвы директив, если им не сообщили о поступившей в округа «приказ наркома», «Директиву № 1», - было конечно шоком начало войны 22 июня! О котором они узнавали под бомбами да из сообщений Молотова по радио в 12.00 дня!
Также именно на «вопрос № 3» в ВИЖ № 5 дан этот ответ и от генерал-лейтенанта Г.В. Ревуненко, начальника штаба 37-й стрелковой дивизии 3-й армии ЗапОВО:
«17 июня 1941 года я, и командир 1-го стрелкового корпуса генерал-майор Ф.Д. Рубцов и командир дивизии полковник А.Е. Чехария были вызваны в штаб округа. Нам объявили, что 37 сд должна убыть в полевой лагерь под Лиду, хотя было ясно, что передислокация совершалась в плане развертывания войск нс государственной границе. Приказывалось иметь с собой все для жизни в лагере.
Два полка выступили из Лепеля походным порядком, а части Витебского гарнизона были отправлены железной дорогой. Эшелоны составлялись для удобства перевозки, поэтому штаб дивизии следовал без батальона связи, а боеприпасы находились в заключительном эшелоне.
О начале войны мы узнали в 12 часов 22 июня на станции Богданув из речи В.М. Молотова. В то время части дивизии ещё продолжали путь, связи с ними не было, обстановку ни командир, ни штаб не знали.
25 февраля 1953 года».
Ревуненко здесь дает ответ сразу на два вопроса - № 2 и № 3. В полевой лагерь их выводили в соответствии с Директивой НКО и ГШ от 13 июня, из под Витебска, что в восточной Белоруссии - в Лиду, что в 100 км от границы. Т.е. «из глубины округа в сторону границы» и именно в «район предусмотренный планом прикрытия» для этой диавизии. При этом хоть сами комдивы и понимали, что идут он не на «учения», но ориентировали их именно для «учебной», лагерной жизни. И приказывалось им брать все необходимое «с собой» именно «для жизни в лагере», а не для боя. В принципе эта 37-я стрелковая дивизия была на марше и вроде как «объективно» до её командиров сложно было довести ночью 22 июня «приказ наркома», да ещё и в округе у Павлова, расстрелянного, в том числе и за то его войска встречали войну в «спящих казармах». Но и в других округах творилось то же самое...
Также сразу два ответа, на вопросы № 2 и № 3 дают и два генерала из КОВО:
«Генерал-майор С.Ф. Горохов (бывший начальник штаба 99-й стрелковой дивизии 26-й армии). До начала боевых действий распоряжение о выходе частей на участки обороны не поступало. Только артиллерийские полки по приказу командира 8-го стрелкового корпуса генерал-майора М.Г. Снегова были выдвинуты в леса около спланированных огневых позиций. В момент начала военных действия он отдал противоречивые приказы: стрелковым полкам занять оборонительные рубежи, а артиллерийским - огня не открывать до особого распоряжения. Несмотря на наши настойчивые требования, до 10 часов 22 июня так и не было разрешения использовать артиллерию.
16 марта 1953 года».
«Генерал-майор Н.П. Иванов (бывший начальник штаба 6-й армии). В момент внезапного нападения противника проводились сборы артиллеристов, пулеметчиков, саперов. Из-за этого соединения были организационно раздробленны. Часть войск располагалась в лагерях, имея в пунктах постоянной дислокации запасы вооружения и материальные средств.
Части прикрытия по распоряжению командующего войсками Киевского особого военного округа к границе выдвигать было запрещено.
1 декабря 1949 года».
Обратите внимание, насколько отличаются ответы 1952-53 годов от, например, ответа из 1949 года. В 1949-м начштаба 6-й армии предпочел ответить, так как он и было на самом деле - к 22 июня в 6-й армии никакого повышения боевой готовности не проводилось. Т.к. Директива НКО и ГШ от 13 июня для КОВО, о начале выдвижения глубинных дивизий в новые районы («согласно прилагаемых карт»), до командования 6-й армии видимо вообще не доводилась. А иначе никаких сборов (плановых) в армии не проводили бы в последнюю неделю перед 22 июня. А также начштаба прямо заявляет что «Части прикрытия по распоряжению командующего войсками Киевского особого военного округа к границе выдвигать было запрещено». Вот так вот.... Впрочем, если в КОВО собирались не обороняться, а нападать (по «плану Жукова») то в принципе понятно, почему было запрещено выдвигать к границе войска прикрытия.
"Нашествия"
ПЯТЬ ВОПРОСОВ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА И ОТВЕТЫ НА НИХ ГЕНЕРАЛОВ ИЮНЯ 41-г, ОПУБЛИКОВАННЫХ в ВИЖ в 1989 году
НАЧАЛО ТУТ : https://ok.ru/ivototomch/topic/158348374284435
Уже из вопроса ясно, что Руководством страны и Сталиным лично нападение «фашистской Германии» ожидалось, по крайней мере, за несколько дней до этой даты, и в округа заранее были отданы распоряжения о повышении боевой готовности. Однако в некоторых округах эти распоряжения открыто (и скрыто) саботировали. Вот вам и причина того, почему произошел Разгром РККА летом 41-го. А также причина того, почему практически все генералы потом откровенно врали в своих «мемуарах», сваливая на Сталина свой позор и предательство и выдумывая на пару с Хрущевым байки о 22 июня. Но за 27 млн. жизней виновным и на том свете отвечать придется...
Но самый важный момент, связанный с «Вопросом № 3», который и пытались выяснить после Войны это, как и в какое время, получали в войсках в ночь 22-го июня приказы на подъем по тревоге - в «каком часу»! Дело в том, что согласно «воспоминаниям» Жукова «Директива № 1» ушла в войска уже в 00.30 22 июня. Однако приказы во исполнение данной Директивы пошли в войска в самих округах только после 2.30 ночи! Но в самих частях практически во всех округах дивизии и корпуса узнавали о начале войны или уже под обстрелом и бомбежкой в «4.00», или из сообщения Молотова (это в лучшем для них случае)! Т. е. в штабы округов «Директива № 1» хоть и с запозданием, но все же пришла в ночь 22-го июня, но во многих частях об этом так и не узнали.
И данный «вопрос № 3 от Покровского» имеет цель выяснить, прежде всего, именно этот момент в истории 22 июня - «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня?». Т.е. в каком часу «Директива № 1» поступила в округа и доводили ли до частей в западных округах вообще это «распоряжение»? А также - «какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?» Т.е., в какое время штабы западных округов выдали в войска свои приказы на основании «Директивы № 1», что представляли собой эти приказы - короткие отписки или длинные и «странные» директивы. Объявлялась ли «боевая тревога» в частях, как и должно было произойти в этом случае в округах и самое, наверное, важное - «что было сделано войсками» в этом случае?
С одной стороны действительно, не играет никакой особой роли вопрос, когда войска получили этот «приказ» - часом раньше или часом позже. Времени на отработку этого приказа, достаточного для приведения войск в «полную боевую готовность» всё равно не остаётся до «4.00 22 июня» если войска до этого действительно не отрабатывали никаких мероприятий по повышению боевой готовности. Но! Если войска уже находятся в повышенной боевой готовности, в районах «предусмотренных планами прикрытия», то им действительно необходимо всего несколько десятков минут на подъем по «сигналу боевой тревоги» чтобы выбежать из палаток и занять рубежи обороны в окопах, или начать движение к этим рубежам!
Вспомните, сколько времени потребовалось флоту для приведения в полную боевую готовность по этому самому «сигналу боевой тревоги»! И в выше был рассмотрен округ, в котором этот «сигнал боевой тревоги» и получили и выполнили. И особой роли в том, «в каком часу» пришел в округ это «сигнал» - «Директива № 1» (а она пришла в округа все же не в то время, как преподносил Жуков и его сторонники) это действительно не сыграло! Получив даже после 1 часа ночи «Директиву № 1» командование этого округа сделало именно то, что и требовалось в этом случае, и что сделал для флотов адмирал Кузнецов - оно дало в войска приказ «поднять войска по боевой тревоге»! Однако ответов генералов из этого округа в ВИЖ вообще не выставили.... Даже на первые два вопроса «от Покровского». Уж больно они будут отличаться от ответов генералов из КОВО, ЗапОВО и ПрибОВО.... Но этих комдивов и комкоров тоже ведь опрашивали по этим «вопросам». А хотелось бы почитать ответ командира 48-го ск этого округа, министра обороны СССР в 1957-67 годы, маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского.
После того как вечером 21 июня в кабинете Сталина принимается решение о приведении всех войск западных округов в полную боевую готовность, в 22.20 подписывается прямой приказ на приведение этих войск в боевую готовность - «Директива № 1». После которой в округах должны были поднимать войска по боевой тревоге уже открыто. И после этого начинается очередной этап сознательного саботажа со стороны генералов в доведении этой директивы до войск западных округов. И в этом уже напрямую оказывается замешан нарком обороны СССР С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Г.К. Жуков, а также возможно начальник оперативного управления Генштаба Г.К. Маландин (в округах срывом доведения до войск «Директивы № 1» занималось уже командование округов).
Эти трое сделали всё возможное чтобы «немедленно» отправить Директиву № 1 в западные округа и сделали это так «быстро», что её отправили из ГШ только около и после 1.00 часа ночи. Т.е. спустя почти 2,5 часа после её подписания в кабинете Сталина!
Сначала Тимошенко и Жуков почти 1,5 часа передавали текст «Директивы № 1» в шифровальный отдел ГШ для зашифровывания и отправки её в округа (вышли они из кабинета Сталина в 22.20, а поступила директива в шифровальный отдел ГШ в 23.45). А затем её уже Маландин с Василевским почти час передавали из Оперативного управления ГШ в округа. Получили от шифровальщиков в первом часу ночи (о чем и поведал Василевский) - примерно в 0.10-0.15 ночи 22 июня. А в округах «приказ наркома» стали получать - в Одессе в 1.15 примерно («во втором часу ночи» как написал генерал Захаров); в Минске - «около часа» (отметка на окружной «директиве № 1» из ВИЖ - 0.45); в Риге - «лишь около часу ночи 22 июня» (по воспоминаниям генерала Хлебникова); в Киеве около 0.30 (по утверждению Баграмяна получать стали в 0.25 и «принимали и расшифровывали» до 2.00). Что, наверное, могли бы подтвердить или «опровергнуть» документы из этих округов. Но это вряд ли.
Маршалы уверяют, что отправку во все западные округа закончили в ГШ к 0.30 ночи 22 июня. Но тогда придется признать, что в ту же Одессу Маландины отправляли «Директиву № 1» только спустя почти час с какой-то «странной» целью! И «цель» эту придется как-то объяснять генеральским адвокатам.... Или признать, что отправлять стали все же после 0.30. И тогда «виноват» будет оперативный дежурный.... Ну а затем уже в самих округах Кузнецовы-Павловы-Кирпоносы сделали все чтобы дивизии и корпуса либо этот «приказ наркома» не получили до нападения, либо не получили его вообще. И об этом и задавался вопрос № 3 «от Покровского» после Войны. Но ведь согласно отметок на приказах-директивах по ПрибОВО и ЗапОВО, и в КОВО (согласно воспоминаниям начальника оперотдела КОВО Баграмяна) окружные приказы были сотворены примерно к 2.30 ночи, и хотя бы в это время и должны были начать получать в войсках приказ «боевой тревоги». Но и этого не происходило - провода порезали диверсанты...
В предыдущей главе подробно уже рассматривался вопрос - как отправляли «Директиву № 1» в западные округа, - в каком часу. Теперь рассмотрим, как она пришла в округа и что было сделано командованием округов после этого. На третий вопрос «от Покровского» некоторые ответы генералов в ВИЖ № 5 от 1989 года все же приводятся. Но как ответы на вопрос «№ 2».
Ответ командира 135-й сд КОВО генерала Смехотворова уже приводился полностью. Но и в ВИЖ эта часть ответа также показана. В ответе на вопрос № 2. Но это ответ именно на вопрос № 3:
«...Распоряжение о приведении частей 135 сд в боевую готовность до начала боевых действий не поступало, а когда дивизия на марше утром 22.06 была подвергнута пулеметному обстрелу немецкими самолетами, из штаба 5 А поступило распоряжение «На провокацию не поддаваться, по самолетам не стрелять».
Распоряжение о приведении в боевую готовность и о приведении в исполнение плана мобилизации поступило лишь утром 23.06.41 г, когда части дивизии находились в Киверцах, в 100-150 километров от пунктов постоянного расквартирования».
Ночью 22 июня, после того как в округа пошла «Директива № 1» о приведении в боевую готовность всех войск западных округов, до комдива Смехотворова вообще «забыли» довести этот «приказ наркома», «Директиву № 1»! И он узнал о том, что Война началась, когда его дивизию расстреливали на марше, к месту «лагерного сбора», немецкие самолеты!
Вот и задайте сами себе вопрос - почему вопросы от Покровского составлены именно так (и особенно «вопрос № 3») и почему комдивы, а то и комкоры КОВО ответить на них толком не могут? Почему Покровский задает вопросы о событиях вокруг 22 июня генералу Смехотворову, если вроде бы в той же Директиве от 13 июня его дивизия и корпус вроде не упоминаются и вообще являются «резервом»? Выходит, что командиры уровня комдивов всё-таки должны были ставиться в известность об окружных «планах прикрытия» и их должны были ставить в известность обо всех приказах из НКО и ГШ приходящих в округа перед 22 июня? И не играло никакой роли - в «резерве» находится часть или нет? И уж тем более до них должны были доводить «Директиву № 1» ночью 22 июня! И не просто доводить, а поднимать эти части по боевой тревоге! Если вопросы «от Покровского» задавались генералам 41-го всего лишь для «академического интереса», то почему эти ответы невозможно заполучить в архивах даже сегодня?
Выдвижение с мест дислокации и постоянного расквартирования к новому месту, в полевой лагерь, 135-я дивизия начала на основании приказа командующего 5-й армии Потапова - якобы для прохождения лагерных сборов! Как и все дивизии его армии. А когда началась война то им «не смогли» сообщить о нападении. Но тогда понятно, почему царила растерянность среди командиров Красной армии в первые часы и дни войны. Для генералов уровня командир дивизии и командир корпуса, если им в округах не ставилась задача приводить свои части в боевую готовность за несколько дней перед 22 июня на основании приходящих из Москвы директив, если им не сообщили о поступившей в округа «приказ наркома», «Директиву № 1», - было конечно шоком начало войны 22 июня! О котором они узнавали под бомбами да из сообщений Молотова по радио в 12.00 дня!
Также именно на «вопрос № 3» в ВИЖ № 5 дан этот ответ и от генерал-лейтенанта Г.В. Ревуненко, начальника штаба 37-й стрелковой дивизии 3-й армии ЗапОВО:
«17 июня 1941 года я, и командир 1-го стрелкового корпуса генерал-майор Ф.Д. Рубцов и командир дивизии полковник А.Е. Чехария были вызваны в штаб округа. Нам объявили, что 37 сд должна убыть в полевой лагерь под Лиду, хотя было ясно, что передислокация совершалась в плане развертывания войск нс государственной границе. Приказывалось иметь с собой все для жизни в лагере.
Два полка выступили из Лепеля походным порядком, а части Витебского гарнизона были отправлены железной дорогой. Эшелоны составлялись для удобства перевозки, поэтому штаб дивизии следовал без батальона связи, а боеприпасы находились в заключительном эшелоне.
О начале войны мы узнали в 12 часов 22 июня на станции Богданув из речи В.М. Молотова. В то время части дивизии ещё продолжали путь, связи с ними не было, обстановку ни командир, ни штаб не знали.
25 февраля 1953 года».
Ревуненко здесь дает ответ сразу на два вопроса - № 2 и № 3. В полевой лагерь их выводили в соответствии с Директивой НКО и ГШ от 13 июня, из под Витебска, что в восточной Белоруссии - в Лиду, что в 100 км от границы. Т.е. «из глубины округа в сторону границы» и именно в «район предусмотренный планом прикрытия» для этой диавизии. При этом хоть сами комдивы и понимали, что идут он не на «учения», но ориентировали их именно для «учебной», лагерной жизни. И приказывалось им брать все необходимое «с собой» именно «для жизни в лагере», а не для боя. В принципе эта 37-я стрелковая дивизия была на марше и вроде как «объективно» до её командиров сложно было довести ночью 22 июня «приказ наркома», да ещё и в округе у Павлова, расстрелянного, в том числе и за то его войска встречали войну в «спящих казармах». Но и в других округах творилось то же самое...
Также сразу два ответа, на вопросы № 2 и № 3 дают и два генерала из КОВО:
«Генерал-майор С.Ф. Горохов (бывший начальник штаба 99-й стрелковой дивизии 26-й армии). До начала боевых действий распоряжение о выходе частей на участки обороны не поступало. Только артиллерийские полки по приказу командира 8-го стрелкового корпуса генерал-майора М.Г. Снегова были выдвинуты в леса около спланированных огневых позиций. В момент начала военных действия он отдал противоречивые приказы: стрелковым полкам занять оборонительные рубежи, а артиллерийским - огня не открывать до особого распоряжения. Несмотря на наши настойчивые требования, до 10 часов 22 июня так и не было разрешения использовать артиллерию.
16 марта 1953 года».
«Генерал-майор Н.П. Иванов (бывший начальник штаба 6-й армии). В момент внезапного нападения противника проводились сборы артиллеристов, пулеметчиков, саперов. Из-за этого соединения были организационно раздробленны. Часть войск располагалась в лагерях, имея в пунктах постоянной дислокации запасы вооружения и материальные средств.
Части прикрытия по распоряжению командующего войсками Киевского особого военного округа к границе выдвигать было запрещено.
1 декабря 1949 года».
Обратите внимание, насколько отличаются ответы 1952-53 годов от, например, ответа из 1949 года. В 1949-м начштаба 6-й армии предпочел ответить, так как он и было на самом деле - к 22 июня в 6-й армии никакого повышения боевой готовности не проводилось. Т.к. Директива НКО и ГШ от 13 июня для КОВО, о начале выдвижения глубинных дивизий в новые районы («согласно прилагаемых карт»), до командования 6-й армии видимо вообще не доводилась. А иначе никаких сборов (плановых) в армии не проводили бы в последнюю неделю перед 22 июня. А также начштаба прямо заявляет что «Части прикрытия по распоряжению командующего войсками Киевского особого военного округа к границе выдвигать было запрещено». Вот так вот.... Впрочем, если в КОВО собирались не обороняться, а нападать (по «плану Жукова») то в принципе понятно, почему было запрещено выдвигать к границе войска прикрытия.