вчера 09:30
Владимир Лефевр - главный либеральный идеолог электронного воспитания русских людей?
Успешный план изменения общественного сознания
Дмитрий Винник
Был такой математик и философ Владимир Лефевр, сначала советский, а потом американский специалист по теории игр. Разработал собственную теорию рефлексивных игр, "алгебру конфликта", занимался тем. что сейчас называют рефлексивным управлением, - модная тема у всяких мягкосильных и прочих гибридных воинов. Человек крайне талантливый и, наверное, даже гениальный. Знаю немало тех, кто вместе с ним в молодости работал в ЦЭМИ. Я упоминал его в своих постах здесь, здесь и здесь в контексте атомного вооружения. После эмиграции в США его взяли в оборонную корпорацию RAND, где он исправно работал до конца. Ценный сотрудник.
Я даже допускал, что его туда направили специально для снижения ядерной опасности - помочь американцам разработать математическую модель для калибровки степени прозрачности ядерных носителей. Думаю, что его вклад в снижение опасности случайного возникновения атомной войны действительно значителен, но и в разрушение СССР его вклад огромен. Сейчас я приведу вам цитаты, которые это доказывают и объясняют, что сейчас происходит с нашей молодёжью в виртуальном пространстве. У меня был пост про то, что молодёжь настроена на компромиссы настолько, что им даже в голову не приходит, что мир можно достичь разгромом врага. Мы не перестаем удивляться, почему относительно молодые дипломаты нередко проигрывают переговоры, имея на руках все козыри?! Итак, цитата из статьи 1994 года "Виртуальная реальность и будущее России" (выделено мной – Д.В):
«Так вот существует одна область, в которой американцы и россияне испытывают уколы совести по-разному. Это область конфликтных отношений. Американец испытывает уколы совести, если он драматизирует и развивает конфликт с другим человеком. Поэтому подавляющее число конфликтов, естественно возникающих между людьми, самоликвидируются. Россиянин же испытывает уколы совести, если он совершает шаги к компромиссу, к разрешению конфликта со своим противником. Чтобы минимизировать уколы совести, т.е. подняться в собственных глазах, он вынужден развивать и драматизировать конфликт с другим человеком (детально я рассмотрел этот вопрос в своей книге Алгебра Совести, вышедшей на английском языке в 1982 году).
В результате российское общество оказалось в морально-психологической ловушке: мелкие конфликты не исчезают сами собой, как в Америке, они имеют тенденцию к развитию и втягиванию в себя все большего числа людей. Обычно конфликт либо заканчивается победой одной из сторон, либо прекращается вышестоящей инстанцией. На верхних этажах системы власти, где нет вышестоящей инстанции, это приводит, как мы недавно видели, к кровавой развязке; а на нижних — к появлению локальных «авторитетов», роль которых в условиях распада старой государственной системы перешла к представителям уголовного мира. Отавные трудности перехода российского общества к рынку лежат, как мне кажется, не столько в экономической области, сколько в психологической. Ведь что такое рынок, с психологической точки зрения? Это огромное поле, состоящее из локальных конфликтов по поводу цен; а каждая сделка — это мирное разрешение конфликта. Поэтому в обществе, в котором нет процедуры разрешения конфликтов, не может существовать полноценный рынок.
Каков же выход? Он заключается в том, чтобы начать формировать у детей иной тип морального сознания, при котором уколы совести появляются при развитии конфликта и исчезают при его прекращении. Но как сформировать такой тип сознания, если родители и педагоги принадлежат к другому типу? И вот тут я перехожу к самому главному, ради чего я и пишу эту статью. Мы живем в конце двадцатого века. Сегодня возможно создание компьютерных систем, позволяющих ребенку общаться с искусственными персонажами, обладающими иным типом сознания, чем тот, которым обладают окружающие ребенка люди в реальной жизни. И такое погружение на один-два часа в день может радикально изменить тип морального сознания детей. В Америке и Японии начинают разрабатываться системы, порождающие так называемую «виртуальную реальность».
Мне кажется, что Россия должна использовать эту тенденцию развития мировой компьютерной техники, но не для развлечения, а для воспитания. Я бы хотел подчеркнуть, что такой подход не может рассматриваться как альтернативный по отношению к традиционным методам воспитания. Это путь формирования только одной черты человека— естественного стремления к разрешению конфликта с другим человеком. Однако я убежден, что формирование лишь одной этой черты является ключом к разрешению большинства социальных и экономических проблем, принципиально отличающих Россию от стран Запада. Безусловно, это очень большой и чрезвычайно дорогой проект. У сегодняшней России нет средств на его осуществление. Я думаю, тем не менее, что, если бы такой проект получил поддержку Российского правительства, Запад, безусловно, оказал бы помощь. Причина в том, что до тех пор, пока в России не заработал рынок, способный включиться в мировую экономическую систему, Запад будет ощущать призрак ядерной угрозы. Решение же российского правительства осуществить такой проект будет свидетельством того, что стремление к свободному рынку — это не порождение настроений данного момента, а серьезный исторический выбор.
Недавно я прочитал в московской газете следующий пассаж: «Я хочу жить в стране свободной и от фашистов, и от коммунистов, и от благодушия. И мне уже не хочется быть интеллигентом. Мне хочется взять автомат...» (Московские Новости, 28 ноября 1993 года). Я думаю, что такой подход интеллектуала глубоко неверен. Функция интеллигенции в сегодняшнем мире должна состоять не в призыве к бескомпромиссной борьбе, а в поиске конструктивных, «инженерных» путей преобразования общества. Проект, направленный на создание электронных систем, формирующих личность, способную к сотрудничеству, потребует усилий тысяч и тысяч инженеров, математиков, педагогов, психологов, гуманитариев. Мне кажется, что интеллигенция нужна России сегодня гораздо более, чем вчера, и для того чтобы участвовать в создании нового общества, ей незачем браться за автоматы. У нее есть гораздо более эффективные орудия: профессионализм и разум».
Комментарии, возможно, излишни, но кое-что сказать стоит. Владимир Лефевр, заседая в интеллектуальном центре мирового зла - в "мозговом бункере" RAND, разработал план изменения общественного сознания россиян. Теперь мы видим, что план оказался успешным. Он оказался успешным несмотря на то, что номинально он был основан на ложной посылке, - утверждении, что россияне патологически конфликтны, а американцы по природе миролюбивы! Но мы твёрдо знаем, что это не так. Русские люди отходчивы, склонны к прощению обидчиков, даже слишком склонны. Традиционная сельская культура вообще стремится сглаживать конфликты. Вот советский человек, а я имею в виду настоящих советских людей (с большой буквы!) наверное, в представлении "рыночников", рвачей, жуликов и прочих пройдох выглядел как более конфликтный, поскольку в нём воспитывали принципиальность и непримиримость ко лжи и подлости. И цель Лефевра и его американских хозяев состояла как раз в том, чтобы стереть из нашего общественного сознания эту максиму, этот принцип, эту высокую моральную установку. Это означает, что реальная посылка была у Лефевра другая - "Русские несут дух победителей, но есть возможность его изгнать и внедрить дух пораженчества". Враги многого добились, но мы не сдались. И не сдадимся.
В продолжение темы про Владимира Лефевра - неплохая статья про его роль в Холодной войне, про рефлексивное управление Горбачёвым и его окружением.
В статье упоминаются социологические опросы Лефевром советских и американских граждан, демонстрирующие кардинальную разницу в этических установках: советские граждане мыслят конкретно и ситуативно, предпочитают разобраться в обстановке, а только потом делать моральный выбор, а американские предпочитают следовать формальным правилам.
Я тоже проводил один эксперимент. На Западе в последние десятилетия аналитические философы понасочиняли кучу моральных дилемм: 1) вы стрелочник и решаете кого должно зарезать трамваем; вы спелеолог, которого заблокировало в пещере и решаете, стоит ли жрать товарищей? 2) вы трансплантолог и решаете кому отдать единственную печёнку; 3)вы офицер спецслужб который поймал террориста и решает, стоит ли его пытать, чтобы узнать где уже заложена бомба?
Последнюю моральную "дилемму" я и задавал студентам. Опросил, наверное, больше тысячи человек, пока не забросил это занятие. Дилемму я закавычил, поскольку почти ни для кого она дилеммой не являлась: "Что за вопрос, профессор?! Конечно пытать!" Всего два человека спорили и то, как потом выяснилось, чтобы просто поумничать! Они тоже считали, что следует пытать. При этом, обращу внимание, что крайне редко кто-то выступал за законодательное разрешение пыток. Большинство считало, что офицер контрразведки просто обязан взять ответственность на себя лично. Аргументация была примерно такова "Он в конце концов, чекист или кто? Он осознанно шёл на то, чтобы решать проблемы государство тайно, брать на себя все риски за покой остальных граждан!"
Замечу, что за долгие годы промывки мозгов студенты в отношении этого гипотетического морального выбора не изменились ни на йоту! Наши люди как были готовы брать на себя ответственность, так и готовы сейчас!
уважать. Вот и всё.