Меня всегда поражает память человеческая – она неимоверно коротка. Если в прошлом историю рода, племени, народа передавали из уст в уста, бабушки и дедушки рассказывали своим потомкам, были улигершины – самородки, то 20-й век нанес непоправимый урон истории моего народа, населявшего унгинские степи с незапамятных времен, потому что в условиях отсутствия письменности произошел временной исторический пробел, который практически не восполним. С фанатичной верой в коммунизм и «светлое будущее», когда все были равны, забыли, кто мы есть. Я не виню в этом в частности кого-то, тогда такое время было, ведь это тоже наша история. Один мудрец сказал: «У народа без прошлого нет будущего!» В декабре 2006 года, все Вы помните, была публикация в нашей газете о писаницах на Лысой горе. Закончилось обсуждение данной темы переводом с тибетского языка. И мне все это время не давал покоя вопрос – кто высекал эти письмена? И вот, изучая труды ученого-этнографа М.Н. Хангалова, я нашел очень интересную, на мой взгляд, статью, которая, возможно имеет отношение к нашей истории. «По народным преданиям, в старинные времена буряты и монголы часто переходили то на ту, то на другую сторону Байкала. Монголы приходили из Монголии, переправлялись через Байкал и жили тут; но иногда опять уходили на юг, а на их место приходили другие. Таким образом, жившие по ту и другую стороны Байкала были в частых сношениях. Буряты, жившие по северную сторону Байкала, делали набеги в Монголию, и угоняли у монголов скот, которого у бурят было мало, а также добывали здесь разные украшения, выменивали их на звериные шкуры. Монгольские ханы, узнав о существовании байкальских бурят, живущих независимо и не платящих никому дани, захотели их подчинить себе. С этой целью они послали на северную сторону Байкала двух лам: один назывался Гэнэн-худакта, а другой Сухэр-нойон. Двое этих посланных должны были подчинить бурят и прекратить их набеги на Монголию и угон скота. Гэнэн-худакта приезжал на землю бурят задолго до прихода русских. Он был из племени олод (калмык). Он был лама и отличался необыкновенной силой. Он приезжал на северную сторону Байкала, чтобы обратить бурят в буддийскую веру, но это ему не удалось, так как буряты не показывались ему и уходили вглубь лесов и прятались, не желая подчиниться монгольскому хану и рассчитывая жить по-прежнему, не завися ни от кого и никому не платя дани. Гэнэн-худакта приехал из Монголии по реке Селенге, спустился вниз по течению к Байкалу и по льду попал на остров Ольхон, откуда через Малое море (Нарин далай) перебрался на северную сторону Байкала; через нынешнее Ольхонское ведомство он приехал в Верхоленское ведомство, а оттуда в Кудинское. Здесь он остановился на некоторое время и, взяв хужир (солонец), направился в Идинское ведомство, переправился через Ангару, вошел в Балаганское ведомство и поднялся по реке Унге; здесь тоже остановился на некоторое время и взял хужир. Из двух ведомств, Кудинского и Балаганского, он увез хужиру на семидесяти верблюдах. С реки Унги Гэнэн-худакта вышел на реку Оку и, поднимаясь вверх по ее долине, ушел обратно в Монголию. По дороге Гэнэн-худакта на скалах оставлял письмена или надписи, которые буряты называют теперь Гэнэн-худактын тамга. Говорят, что где-то в верховьях Оки, около Окинского караула на горе Монголжини-ула он оставил надпись, которая существует до сих пор. Кроме того, буряты Балаганского и Верхоленского округов указывают дорогу Гэнэн-худакта. Балаганские буряты указывают дорогу Гэнэн-худакты по реке Унге; она теперь заметна в виде углубления, заросшего травой, будто бы вытоптанного многочисленными караванами верблюдов. У бурят Балаганского ведомства до сего времени сохранилась в памяти песня о Гэнэн-худакте: Ара дэгур харбаха Алтан халюр hуматаб. Аламhиса булгэхэ Боро шара моретоб. Мор дэгур табиха Гэнэн-худакта бэерэб. Мордобхилжи хуряха Боро шарга моретоб. Хурзэн шинэн зентэб. Тэрэ хэми гэхэдэ Монгон халюр hуматаб.» Что касается времени похода ламы Гэнэн-худакта, то точных данных нет. Но в какой-то мере проясняет ситуацию предание о втором походе, ламы Сухэр-нойона. Вот что пишет М.Н.Хангалов: « Сухэр-нойон, по народному преданию, приезжал в эти места далеко позже Гэнэн-худакты, но сколько именно лет прошло между приездами этих двух лам, буряты сказать не умеют. Сухэр-нойон также был из племени олод. Он был лама, а также был батур, то есть предводитель, отличавшийся необыкновенной силой. С того времени, как он приехал, по преданию балаганских бурят, прошло шестнадцать или семнадцать поколений (если каждое поколение считать по 30 лет, то со времени Сухэр-нойона прошло около 480-510 лет; следовательно, это было около 1370-1400 годов). При нем было триста вооруженных человек или телохранителей. Цель его прихода была покорить бурят, обратить в буддийскую веру и заставить их платить дань дорогой пушниной. Он приехал из Монголии по другому направлению, чем Гэнэн-худакта, а именно – через нынешнее Тункинское ведомство. Из Тунки Сухэр-нойон приехал в местность, называемую по-бурятски Уля (где ныне Александровский завод). Отсюда Сухэр-нойон поехал в Идинское ведомство, по речке Оса спустился вниз и доехал до местности, где ныне стоит Идинская степная дума. Здесь Сухэр-нойон остановился на некоторое время и предсказал, что впоследствии будут жить кузнецы, что здесь будет присутственное место (зурган). Отсюда Сухэр-нойон выехал на реку Ангару и поехал вниз по ней до нынешнего Братского острога, от которого возвратился обратно, переправился на левую сторону и поднялся вверх по Ангаре выше Балаганска. Поднявшись немного выше Балаганска, выехал на речку Унгу, по которой поднялся вверх и остановился недалеко от местности, где ныне стоит Балаганская степная дума. Тут он опять предсказал, что здесь будет «зурган» и будут разбираться разные тяжбы. После этого он поднялся вверх по реке Унге и выехал на реку Оку, по которой обратно уехал в Монголию. Во время своего пути Сухэр-нойон совершал над бурятами разные жестокости, будто бы наказывая и предсказывая будущее, что будто бы теперь сбывается. В это время был некто Олзой (хан Олзой жил в Балаганском ведомстве по речке Унге; потомки его ныне живут по р.Унге, составляя два рода: 1-й и 2-й Олзоевы роды), который будто бы считался царем здешних мест. Сухэр-нойон, поднимаясь по пади Тотхото, встретил одного бурята, который ехал на красном порозе. Этого бурята звали Ханха. Встретившись с ним, Сухэр-нойон спросил его: «Откуда ты приехал?». Бурят Ханха ответил, что он приехал от своего царя Олзоя. Тогда Сухэр-нойон приказал своим людям убить этого бурята. Когда убили Ханха, то тело его бросили в озеро, которое и теперь по его имени называется Ханха-нур.» Напомню, что М.Н. Хангалов писал свои труды в конце 19 века. Кроме этого, профессор Н.П. Егунов в своей книге «Бурятия до присоединения к России» утверждает, что Муры, младший брат Олзоя и Хулмэнгэ (сыновья унгинского Болот-хана), жил в начале 15-го века. А в это время в Монголии произошел окончательный распад империи Чингисхана, ойраты (западные монголы) выделились в племенной союз, это было начало формирования могущественного Джунгарского (Ойратского) ханства, и в 1409 году осуществили 1-й военный поход в Восточную Монголию (Халха). Началась длинная череда междуусобных войн. Прочитав эти строки, у Вас возникает еще больше вопросов, не так ли? Где находится гора Монголжини-ула? Есть ли на самом деле на скалах этой горы письмена? Если есть, идентичны ли письменам на Лысой горе? Где находится Ханха-нур? Наверное, по приезду в Монголию эти ламы составляли отчет о походе и докладывали своим ханам. Что в самой Монголии известно об этих походах? По крайней мере, установить месторасположение Окинского караула возможно, т.к. должны сохраниться в архивах царских времен сведения. Окинский караул был организован в верховьях реки Оки (река Ока получила название от бурятского «Аха», старший) для защиты от набегов со стороны Монголии и исключения путей миграции племен с Приангарья – основных данников царской России в здешних местах. Ведь к тому времени уже имели место организованные переходы бурят на территорию современной Монголии, которые были недовольны системой двойного ясака, наложенного наместником Иваном Похабовым. Кроме этого, житель улуса Мулhэтэ (Мельхитуй), представитель славного 2-го Олзоева рода, внук известного во всей унгинской долине белого шамана Барлака Хангуева богач Балихай, состоявший к тому времени в должности заседателя со стороны бурят в Иркутском словесном суде, где он прослужил несколько лет, был выбран от общества балаганских бурят старшим распорядителем (занги) Верхне-Окинского караула. В настоящее время это Окинский район Республики Бурятия. А в то время Верхне-Окинский караул и его местность входили во владения балаганских (унгинских) бурят. Балихай со своим небольшим отрядом торжественно выезжал в Оку (Ахын Толгойдо), где нес службу в течение трех лет. Это был прадед ученого М.Н.Хангалова. Уважаемые земляки! Если Вас заинтересовала эта тема, если есть ответ хотя бы на один вопрос, предлагаю продолжить исследование. Не помешало бы подключить ученый мир, ведь это тема не одной диссертации. А.Платохонов
Мой Нукутский район
«Гости» из Монголии»
Меня всегда поражает память человеческая – она неимоверно коротка. Если в прошлом историю рода, племени, народа передавали из уст в уста, бабушки и дедушки рассказывали своим потомкам, были улигершины – самородки, то 20-й век нанес непоправимый урон истории моего народа, населявшего унгинские степи с незапамятных времен, потому что в условиях отсутствия письменности произошел временной исторический пробел, который практически не восполним. С фанатичной верой в коммунизм и «светлое будущее», когда все были равны, забыли, кто мы есть. Я не виню в этом в частности кого-то, тогда такое время было, ведь это тоже наша история. Один мудрец сказал: «У народа без прошлого нет будущего!»
В декабре 2006 года, все Вы помните, была публикация в нашей газете о писаницах на Лысой горе. Закончилось обсуждение данной темы переводом с тибетского языка. И мне все это время не давал покоя вопрос – кто высекал эти письмена? И вот, изучая труды ученого-этнографа М.Н. Хангалова, я нашел очень интересную, на мой взгляд, статью, которая, возможно имеет отношение к нашей истории.
«По народным преданиям, в старинные времена буряты и монголы часто переходили то на ту, то на другую сторону Байкала. Монголы приходили из Монголии, переправлялись через Байкал и жили тут; но иногда опять уходили на юг, а на их место приходили другие. Таким образом, жившие по ту и другую стороны Байкала были в частых сношениях. Буряты, жившие по северную сторону Байкала, делали набеги в Монголию, и угоняли у монголов скот, которого у бурят было мало, а также добывали здесь разные украшения, выменивали их на звериные шкуры. Монгольские ханы, узнав о существовании байкальских бурят, живущих независимо и не платящих никому дани, захотели их подчинить себе. С этой целью они послали на северную сторону Байкала двух лам: один назывался Гэнэн-худакта, а другой Сухэр-нойон. Двое этих посланных должны были подчинить бурят и прекратить их набеги на Монголию и угон скота.
Гэнэн-худакта приезжал на землю бурят задолго до прихода русских. Он был из племени олод (калмык). Он был лама и отличался необыкновенной силой. Он приезжал на северную сторону Байкала, чтобы обратить бурят в буддийскую веру, но это ему не удалось, так как буряты не показывались ему и уходили вглубь лесов и прятались, не желая подчиниться монгольскому хану и рассчитывая жить по-прежнему, не завися ни от кого и никому не платя дани.
Гэнэн-худакта приехал из Монголии по реке Селенге, спустился вниз по течению к Байкалу и по льду попал на остров Ольхон, откуда через Малое море (Нарин далай) перебрался на северную сторону Байкала; через нынешнее Ольхонское ведомство он приехал в Верхоленское ведомство, а оттуда в Кудинское. Здесь он остановился на некоторое время и, взяв хужир (солонец), направился в Идинское ведомство, переправился через Ангару, вошел в Балаганское ведомство и поднялся по реке Унге; здесь тоже остановился на некоторое время и взял хужир. Из двух ведомств, Кудинского и Балаганского, он увез хужиру на семидесяти верблюдах. С реки Унги Гэнэн-худакта вышел на реку Оку и, поднимаясь вверх по ее долине, ушел обратно в Монголию.
По дороге Гэнэн-худакта на скалах оставлял письмена или надписи, которые буряты называют теперь Гэнэн-худактын тамга. Говорят, что где-то в верховьях Оки, около Окинского караула на горе Монголжини-ула он оставил надпись, которая существует до сих пор. Кроме того, буряты Балаганского и Верхоленского округов указывают дорогу Гэнэн-худакта. Балаганские буряты указывают дорогу Гэнэн-худакты по реке Унге; она теперь заметна в виде углубления, заросшего травой, будто бы вытоптанного многочисленными караванами верблюдов. У бурят Балаганского ведомства до сего времени сохранилась в памяти песня о Гэнэн-худакте:
Ара дэгур харбаха
Алтан халюр hуматаб.
Аламhиса булгэхэ
Боро шара моретоб.
Мор дэгур табиха
Гэнэн-худакта бэерэб.
Мордобхилжи хуряха
Боро шарга моретоб.
Хурзэн шинэн зентэб.
Тэрэ хэми гэхэдэ
Монгон халюр hуматаб.»
Что касается времени похода ламы Гэнэн-худакта, то точных данных нет. Но в какой-то мере проясняет ситуацию предание о втором походе, ламы Сухэр-нойона. Вот что пишет М.Н.Хангалов:
« Сухэр-нойон, по народному преданию, приезжал в эти места далеко позже Гэнэн-худакты, но сколько именно лет прошло между приездами этих двух лам, буряты сказать не умеют.
Сухэр-нойон также был из племени олод. Он был лама, а также был батур, то есть предводитель, отличавшийся необыкновенной силой. С того времени, как он приехал, по преданию балаганских бурят, прошло шестнадцать или семнадцать поколений (если каждое поколение считать по 30 лет, то со времени Сухэр-нойона прошло около 480-510 лет; следовательно, это было около 1370-1400 годов). При нем было триста вооруженных человек или телохранителей. Цель его прихода была покорить бурят, обратить в буддийскую веру и заставить их платить дань дорогой пушниной. Он приехал из Монголии по другому направлению, чем Гэнэн-худакта, а именно – через нынешнее Тункинское ведомство. Из Тунки Сухэр-нойон приехал в местность, называемую по-бурятски Уля (где ныне Александровский завод). Отсюда Сухэр-нойон поехал в Идинское ведомство, по речке Оса спустился вниз и доехал до местности, где ныне стоит Идинская степная дума. Здесь Сухэр-нойон остановился на некоторое время и предсказал, что впоследствии будут жить кузнецы, что здесь будет присутственное место (зурган). Отсюда Сухэр-нойон выехал на реку Ангару и поехал вниз по ней до нынешнего Братского острога, от которого возвратился обратно, переправился на левую сторону и поднялся вверх по Ангаре выше Балаганска. Поднявшись немного выше Балаганска, выехал на речку Унгу, по которой поднялся вверх и остановился недалеко от местности, где ныне стоит Балаганская степная дума. Тут он опять предсказал, что здесь будет «зурган» и будут разбираться разные тяжбы. После этого он поднялся вверх по реке Унге и выехал на реку Оку, по которой обратно уехал в Монголию.
Во время своего пути Сухэр-нойон совершал над бурятами разные жестокости, будто бы наказывая и предсказывая будущее, что будто бы теперь сбывается.
В это время был некто Олзой (хан Олзой жил в Балаганском ведомстве по речке Унге; потомки его ныне живут по р.Унге, составляя два рода: 1-й и 2-й Олзоевы роды), который будто бы считался царем здешних мест. Сухэр-нойон, поднимаясь по пади Тотхото, встретил одного бурята, который ехал на красном порозе. Этого бурята звали Ханха. Встретившись с ним, Сухэр-нойон спросил его: «Откуда ты приехал?». Бурят Ханха ответил, что он приехал от своего царя Олзоя. Тогда Сухэр-нойон приказал своим людям убить этого бурята. Когда убили Ханха, то тело его бросили в озеро, которое и теперь по его имени называется Ханха-нур.» Напомню, что М.Н. Хангалов писал свои труды в конце 19 века.
Кроме этого, профессор Н.П. Егунов в своей книге «Бурятия до присоединения к России» утверждает, что Муры, младший брат Олзоя и Хулмэнгэ (сыновья унгинского Болот-хана), жил в начале 15-го века. А в это время в Монголии произошел окончательный распад империи Чингисхана, ойраты (западные монголы) выделились в племенной союз, это было начало формирования могущественного Джунгарского (Ойратского) ханства, и в 1409 году осуществили 1-й военный поход в Восточную Монголию (Халха). Началась длинная череда междуусобных войн.
Прочитав эти строки, у Вас возникает еще больше вопросов, не так ли? Где находится гора Монголжини-ула? Есть ли на самом деле на скалах этой горы письмена? Если есть, идентичны ли письменам на Лысой горе? Где находится Ханха-нур? Наверное, по приезду в Монголию эти ламы составляли отчет о походе и докладывали своим ханам. Что в самой Монголии известно об этих походах? По крайней мере, установить месторасположение Окинского караула возможно, т.к. должны сохраниться в архивах царских времен сведения. Окинский караул был организован в верховьях реки Оки (река Ока получила название от бурятского «Аха», старший) для защиты от набегов со стороны Монголии и исключения путей миграции племен с Приангарья – основных данников царской России в здешних местах. Ведь к тому времени уже имели место организованные переходы бурят на территорию современной Монголии, которые были недовольны системой двойного ясака, наложенного наместником Иваном Похабовым. Кроме этого, житель улуса Мулhэтэ (Мельхитуй), представитель славного 2-го Олзоева рода, внук известного во всей унгинской долине белого шамана Барлака Хангуева богач Балихай, состоявший к тому времени в должности заседателя со стороны бурят в Иркутском словесном суде, где он прослужил несколько лет, был выбран от общества балаганских бурят старшим распорядителем (занги) Верхне-Окинского караула. В настоящее время это Окинский район Республики Бурятия. А в то время Верхне-Окинский караул и его местность входили во владения балаганских (унгинских) бурят. Балихай со своим небольшим отрядом торжественно выезжал в Оку (Ахын Толгойдо), где нес службу в течение трех лет. Это был прадед ученого М.Н.Хангалова.
Уважаемые земляки! Если Вас заинтересовала эта тема, если есть ответ хотя бы на один вопрос, предлагаю продолжить исследование. Не помешало бы подключить ученый мир, ведь это тема не одной диссертации.
А.Платохонов