ПРИТЧА о бедности и о милосердии: Я стал свидетелем истории одной, Морозный день на улице за двадцать. Кафешка в центре, зал полупустой, Хоть на часах уже почти двенадцать. Передо мной лишь несколько парней И бабушка с костыликом стояла. Зашла видать туда, где потеплей, Глаза от блюд стыдливо опускала. Она спросила: «Можно ль кипятка, Один стаканчик, чтоб чуть-чуть согреться? Не нужно много, только два глотка, Вы, уж простите, некуда мне деться». Высокий парень, видно продавец, Старушку молча усадил за столик. Я про себя отметил — молодец! Ещё, чем удивишь меня соколик? Через минуту стол уж был накрыт, Тарелка супа, выпечка, котлеты. Бабулька вдруг расплакалась навзрыд, Когда он к чаю положил конфеты. Я вдруг увидел недовольный взгляд, Двоих парней, что впереди стояли. Но после слов меня пробил «разряд», Они старушку грязью поливали. Мол развелось по городу бомжей, Уже в кафе забрались проходимцы. Пускают внутрь вонючих алкашей, Должны же быть какие то границы?! Для всякой шушеры открыли настежь дверь, Нормальным людям, негде выпить кофе. Всё нужно с хлоркой отмывать теперь, На шаг мы не приблизимся к Европе… Кассир спокойно принял мой заказ, Не обращая на парней вниманья. Они орали: «Кто обслужит нас Кто нам заплатит здесь за ожиданье?» Из кухни вышла парочка парней, Здоровых, статных, просто загляденье. И взяв за шиворот, как маленьких детей, В зашей прогнали прочь из заведенья. Старушке с кухни вынесли пакет, Туда сложили всё, что поместилось. Ей сквозь витрину все махали вслед, Глазам не верил в то, что здесь случилось. Я очень рад, что в сердце у людей, Осталась доброта и состраданье. Ведь нет на свете ничего страшней, Циничного, бездушного созданья.
А для чего? Вы думаете у них совесть от этого забрежжит, в дальних закоулках души? Ведь это надежда и опора президента России. А "православный" президент давно показал свое отношение к Императору Российскому. Не он ли обзывал его " кровавым". А как злорадствовал, по поводу, что Святой Страстотерпец имел неосторожность погулять по крышам, любуясь необкновенными видами столицы. Тогда он( президент) высказался, что мол, "дошастался". Конечно, императору, этого делать было нельзя. А вот президенту, в тайге, шишки собирать можно. И про думу. Наш новоявленный президент, на заре этой самой думы, высказывался, что это его инструмент, и другого у него нет. Так к совести кого Вы решили взывать. Да им хоть в глаза ...
Я стал свидетелем истории одной,
Морозный день на улице за двадцать.
Кафешка в центре, зал полупустой,
Хоть на часах уже почти двенадцать.
Передо мной лишь несколько парней
И бабушка с костыликом стояла.
Зашла видать туда, где потеплей,
Глаза от блюд стыдливо опускала.
Она спросила: «Можно ль кипятка,
Один стаканчик, чтоб чуть-чуть согреться?
Не нужно много, только два глотка,
Вы, уж простите, некуда мне деться».
Высокий парень, видно продавец,
Старушку молча усадил за столик.
Я про себя отметил — молодец!
Ещё, чем удивишь меня соколик?
Через минуту стол уж был накрыт,
Тарелка супа, выпечка, котлеты.
Бабулька вдруг расплакалась навзрыд,
Когда он к чаю положил конфеты.
Я вдруг увидел недовольный взгляд,
Двоих парней, что впереди стояли.
Но после слов меня пробил «разряд»,
Они старушку грязью поливали.
Мол развелось по городу бомжей,
Уже в кафе забрались проходимцы.
Пускают внутрь вонючих алкашей,
Должны же быть какие то границы?!
Для всякой шушеры открыли настежь дверь,
Нормальным людям, негде выпить кофе.
Всё нужно с хлоркой отмывать теперь,
На шаг мы не приблизимся к Европе…
Кассир спокойно принял мой заказ,
Не обращая на парней вниманья.
Они орали: «Кто обслужит нас
Кто нам заплатит здесь за ожиданье?»
Из кухни вышла парочка парней,
Здоровых, статных, просто загляденье.
И взяв за шиворот, как маленьких детей,
В зашей прогнали прочь из заведенья.
Старушке с кухни вынесли пакет,
Туда сложили всё, что поместилось.
Ей сквозь витрину все махали вслед,
Глазам не верил в то, что здесь случилось.
Я очень рад, что в сердце у людей,
Осталась доброта и состраданье.
Ведь нет на свете ничего страшней,
Циничного, бездушного созданья.
Юрий Калугин