Отдавала всё — без остатка. Называла белое — белым, У иконы висела лампадка. Не меняла любовь на благо; Берегла секреты, конечно; Не всегда понимала, как надо, Не пушистая, не белоснежна. Но за своих до ломки, Раны солью во мне щемили. Плела из заботы кромки, Чтобы они меня не забыли. Неспешна я и в суждениях, Слепой критики — не любитель, Но тронь для меня святое, Разнесу всю вражью обитель. Не люблю холод январский; В сердце другая погода; Огонь этот видит каждый. Это пламя моё — от рода. И за модой я как-то не очень Следила и одевалась. Носила всё, что к лицу... И людям всегда улыбалась. А двери мои открыты Для всех, кто пришёл с любовью. Крылом тёплым будут укрыты, С кем похожи душой и кровью.
Твоя история
Никогда себя не жалела,
Отдавала всё — без остатка.
Называла белое — белым,
У иконы висела лампадка.
Не меняла любовь на благо;
Берегла секреты, конечно;
Не всегда понимала, как надо,
Не пушистая, не белоснежна.
Но за своих до ломки,
Раны солью во мне щемили.
Плела из заботы кромки,
Чтобы они меня не забыли.
Неспешна я и в суждениях,
Слепой критики — не любитель,
Но тронь для меня святое,
Разнесу всю вражью обитель.
Не люблю холод январский;
В сердце другая погода;
Огонь этот видит каждый.
Это пламя моё — от рода.
И за модой я как-то не очень
Следила и одевалась.
Носила всё, что к лицу...
И людям всегда улыбалась.
А двери мои открыты
Для всех, кто пришёл с любовью.
Крылом тёплым будут укрыты,
С кем похожи душой и кровью.