Морские байки или невыдуманные истории

Морские байки или невыдуманные истории
Кое-что о якорях.
Бытует на разных флотах байка о деревянном якоре, якобы сделанном для замены утерянного и всплывшем при попытке сменного экипажа стать на него. Ну, это уж слишком!
В любом случае якорь цепь своим весом моментально его бы утопила. А вот само по себе залихватское вранье подсказало капитану Юрию Александровичу Саляеву выход из плачевной ситуации.
Случилось все у западного берега Камчатки. При резкой перемене ветра в сторону суши и увеличении его до штормового Саляев принял абсолютно верное решение: срочно сняться с якоря и уйти подальше в море. Грунт там не слишком надежно держит якоря.
Но вот незадача - при съемке с якоря дал он ход настолько поспешно, что тот потащило по дну. Он зацепился за что-то и оборвался. Буйка на нем не было. На опасных стоянках опытные капитаны заставляют боцманов привязывать небольшие буйки, чтобы легче было найти якорь при утере.
В тот раз вместе с якорем оборвалась только первая коротенькая соединительная смычка. После шторма попытки отыскать потерю с помощью кошек и даже кормового якоря оказались безуспешными. Время на поиски тоже не оставалось.
Чтобы избежать наказания и потерю премии всей командой, нужно было искать выход из этого безнадежного положения. Вот тут и вспомнили об общеизвестной на флоте байке. На всех гражданских судах есть запасной якорь. Он обычно намертво закреплен у лобовой стороны надстройки или под полубаком. Его сняли и с помощью запасных скоб приклепали к якорной цепи. За неделю, пока шли во Владивосток, сколотили и выстругали из бревен (они на борту всегда есть) точную копию. Выкрасили такой же черной краской и даже слегка состарили ее, чтобы не бросалось в глаза. И закрепили эту бутафорию вместо запасного.
Два рейса в Управлении никто не знал. А когда узнали и пришли с проверкой, то на месте запасного обнаружили настоящий стальной якорь.
Как раз в предыдущем рейсе такой якорь нашелся на одном из рыбокомбинатов той же западной Камчатки. Его и выменяли за несколько бутылок водки и пару мешков свежих овощей.
Потеря якоря, а иногда и якоря с цепью хоть и редко, но случается.
Дали нам точку постановки у Русского острова в проливе Босфор Восточный. Это рейд Владивостока.
Якорь сразу не пошел, бывает такое. Из предосторожности в таких случаях снова соединяют звездочку с приводным валом брашпиля и, проворачивая электродвигателем, слегка потравливают цепь. При этом выясняется: ленточный тормоз держал или якорь подклинивало в клюзе.
На сей раз, боцман решил побольше ослабить тормозную ленту. И вдруг цепь стремительно с грохотом начала уходить, даже подпрыгивая на звездочке. В сторону летели куски ржавчины и засохшей грязи. Он растерялся вначале и потерял секунды, за которые скорость увеличилась так, что тормозные башмаки на ленте раскалились. Ну, опытные автомобилисты знают, что случится дальше. Тормоза теряют свои свойства. Поэтому при езде в горах и рекомендуется тормозить в основном двигателем и не размыкать сцепление надолго.
Ну, а здесь якорь-цепь вылетела полностью и даже вырвала жвакогалс, которым ее конец крепится в цепном ящике.
Если вы видели на берегу цепь из десятка смычек по 25 метров и якорь, ссыпанные в кучу, то высота такого холмика для обычного средней величины судна будет не менее человеческого роста. Поэтому решили, что проблем с подъемом конца цепи не возникнет, стоит только вызвать водолазов. Стали рядом на оставшийся якорь. Пришел водолазный катер. Водолазы проработали до вечера и …. Ничего. Только несколько мешков пустых бутылок насобирали. На второй день картина повторилась. На третий от поиска отказались. Оказывается на рейде слой ила водолазу гораздо выше головы. Поиск вслепую, прощупывая ногами, безрезультатен. Любое движение в этой жидкой грязи лишало водолазов какой-либо видимости. Поискового прибора, фиксирующего стальную гору в сплошном мягком иле, у них не было. Да и результат тоже был бы не прогнозируемым, из-за столетнего накопления металла на дне Золотого Рога и пролива. Японцы однажды предлагали очистить бухту от металла, с условием его вывоза. Да и кто бы это разрешил?
Были потеряны при срочной съемке цепь с якорем на круизном судне «Любовь Орлова» рядом с одним из островков в Антарктике. Много их - таких случаев.
А вот вариант, когда принимается решение оставить якорь, сбросив его с цепью при аварийной съемке, исключительно редок. Был случай в Приморье, когда капитан одного лесовоза сначала осуществил маневр на вытравливаемой помалу цепи и одновременно , положив руль на борт, выворачивал судно на выход из коварной бухты у Тетюхе Пристани. А потом быстро вытравил остаток цепи и сбросил конец со жвакогалса, работая полным ходом вперед против штормового ветра и зыби. Замешкайся в тот момент, и сидел бы на береговых камнях. Пространства для циркуляции в этой бухте недостаточно даже при спокойной воде. По окончанию погодной катавасии найти и поднять якорь не составило труда.
Еще один смешной, но мог бы окончиться и трагически, случай произошел в Северокурильске.
На рейде стоял «Феликс Дзержинский». Какие только функции не исполнял сей пароход. Был он когда-то кабелеукладчиком. Потом возил грузы и заключенных в Магадан. В конце концов, отдали его рыбакам. Командовал им капитан Гузенко, ставший через несколько лет начальником службы мореплавания в «Востокрыбхолодфлоте».
В Северокурильске мощные приливо-отливные течения через Второй Курильский пролив. А ветер начинается порой так же неожиданно, как в Новороссийске и нередко достигает штормовой силы.
Уж не помню что мы на «Дзержинский» грузили или они на наш «Зеленоград». Пришвартованы мы были к левому борту по ходу. Он стоял на правом якоре. Но течение и ветер развернули и удерживали так, что якорьцепь шла налево и из под форштевня под углом градусов в тридцать уходила в воду. А вот левый якорь Гузенко вопреки хорошей морской практике и вообще всяких правил держал полуспущенным. Принято оставлять якорь в клюзе, либо приспускать до воды.
Ветер стал быстро крепчать и Гузенко потребовал отойти от борта. Наш капитан Александр Дворянский поднялся на мостик, я – в машину. Дали малый ход вперед. Судно подрагивая, поползло вдоль борта гораздо большего «Феликса». Течение плотно прижимало нас к нему. Сам Гузенко, конечно, даже не посчитал нужным приготовить машину и хотя бы развернуть свое судно так, чтобы облегчить расхождение. Бывает, что появляется чванливость и чувство превосходства у некоторых капитанов при назначении их на крупные пароходы.
Потом неожиданно дали самый полный вперед и передернули машинный телеграф, что бывает исключительно редко, когда судну грозит опасность. Я увеличил мощность двигателя до предела.
Наш рысак будто присел перед скачком и вдруг неожиданно рванул на полных оборотах.
«Ну, все - отъехали», подумал я и пошел на мостик посмотреть, как там у них,- сухие ли штанишки у штурманов. Еще на трапе почувствовал сильный сквозняк сверху, а когда с трудом открыл дверь в штурманскую, то увидел, что на мостике отсутствует здоровенный фрагмент. Там, где были раньше два передних, правое боковое и заднее окна, теперь зияла огромная дыра с прекрасным видом на бушующее море. На мостике – колодрыга. Оказалось, что мы доползли по борту до свисающего сверху якоря. Его лапа проткнула оконное стекло. Наш теплоход сел, как рыба на крючок. Капитан, видимо, решил оборвать чужой якорь. Но тот оказался крепче нашей надстройки. Саша не пояснил, почему принял решение рвануть вперед. Вообще он ничего некоторое время не мог сказать. Был в шоке. Стоял в тот момент на открытой палубе за выступающим крылом ходового мостика, и вся эта масса металла пронеслась вплотную к нему. Стой он ближе к планширю, раздавило бы как козявку.
Вышли из пролива, ветер почти стих. Занялись на переходе ремонтом. Оторванную часть восстановили брусом и досками. Потом обтянули брезентом и даже покрасили. Так и ходили три рейса до постановки в завод. Ну, а Гузенко по своей хитрой натуре решил и на чужой беде разжиться, написал акт, что ему согнули веретено якоря. Но при проверке обнаружили погнутое веретено у правого якоря, на котором он стоял в тот раз.
Этот хохол всегда отличался изощренной хитростью, а порой и отсутствием честности. Другие капитаны ему, мягко сказать, не симпатизировали.
Но иногда его изворотливость шла хоть и на невеликую, но пользу экипажа. Пришлось мне работать на судне с челночными рейсами Шанхай – Петропавловск Камчатский, где он был капитаном. Помню несколько раз, выплатив команде подфлажных больше положенного по времени рейса, он просто удлинял это время. И мы обнаруживали себя через сутки то у Японии, то у Приморья и снова у Японии. Эдакий большой зигзаг. Списывалось на погоду и рекомендации хорошей морской практики. Иначе валюту пришлось бы возвращать.