Раз уж тема о собаках плавно перешла в комментариях к теме медведей, то поделюсь воспоминаниями о своей первой встрече с Хозяином.

САМАЯ ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Как-то в студенческие годы, однокурсник, романтик с большой дороги Сашка Ступин, написал мне стихотворное пожелание на первой странице только что купленного определителя минералов. Вот там, среди шуточных и серьёзных пожеланий были строки: «… густую дремучесть леса и медведя для интереса». И так случилось, что этот интерес часто возникал в моей геологической жизни.
Первая встреча произошла на второй, ещё не самостоятельный, мой полевой сезон на преддипломной практике в Омсукчанской экспедиции. Нас, студентов определили на отбор металлки. Задача была успеть отработать площадь за сезон, поэтому ходили в маршруты по одному. Работали с базового лагеря, расположенного на берегу небольшой, но суровой реки, километрах в восьми от побережья Охотского моря.
Чтобы добраться до своего участка, мне надо было перейти на левый берег реки по переправе – две параллельно навешанные верёвки, потом пройти четыре километра по тропе, затем по аналогичной переправе опять вернуться на правый берег и по прорубленной в густых зарослях кедрового стланика просеке выйти на профиль.
Пройдя вторую переправу, я не стала выходить на просеку, решила срезать путь и ломанулась напрямик через заросли стланика.
Скакать по изогнутым пружинящим стволам его бывает забавно, но проваливаться между ними неприятно. Обнаружив под плотно сплетёнными и поднятыми над землёй стволами-корнями пространство высотой в метр, я нырнула туда, решив пересечь заросли по природному тоннелю.
Ну какой же надо было быть дурой! Через какое-то время от тоннеля ничего не осталось. Было сыро, темно и никаких просветов сверху. Прижимаясь к земле, я упорно ползла, уже не соображая куда. В какой-то момент застряла и запаниковала, но, с Божьей помощью, выбралась на поверхность. Сориентировалась по местоположению и сообразила, что и половина пути ещё не пройдена. Вероятно круги нарезала под корнями. Теперь я поскакала к цели по верхам, раздвигая ветки и с хрустом ломая сучки.
Заросли закончились внезапно. Крайняя ветка спружинила и выбросила меня на пятачок мягкого, нагретого солнцем мха. Приземлившись на все четыре конечности, я не спешила вставать, вытянула дрожащие от напряжения ноги, перевернулась на спину, повалялась, поднялась и … оказалась в другой реальности.
Передо мной, на небольшом пригорке, на попе сидел большой медведь. Время потекло медленно – медленно.
Медведь был красив. Шерсть, скорее, палево-серая, чем бурая, ровная и густая, голова почти круглая с круглыми же ушками, под коротким, немного курносым носом над верхней губой, как усы, торчали редкие светлые щетинки. Спокойные глаза рассматривали меня. Я рассматривала его тоже внимательно, не торопясь, - время всё равно некуда было девать, его у меня впереди – целая жизнь!
Протянув руку ладошкой вверх, я неторопливо пошла к медведю. В голове так же медленно и лениво крутились картинки, навеянные детскими сказками. И я рассказывала, рассказывала ему что-то про доброго медведя, про девочку Машу, про собаку Бульку, которая куда-то запропала и не пошла сегодня со мной в маршрут.
Всё смешалось в голове у бедной студентки. За этим мыслебредом не заметила, как подошла к медведю почти вплотную. Было отчётливо видно, как подёргивается его верхняя губа, когда он рывками втягивает носом воздух. Тут медведь фыркнул, резко выпустив воздух и меня обдало страшной вонью. Я заговорила громче, мой бред стал осмысленнее. Я просила его не мучать меня, не снимать скальп, а убить сразу, и ещё что-то с обидой выговаривала ему про свою загубленную молодую жизнь. Короче, всё то, что ещё оставалось в моей голове, я высказала медведю. Вот уж наслушался он!
Медведь фыркнул ещё раз и, перекинув передние лапы в одну сторону, поднялся. Проигнорировав меня, он, как это невероятно звучит, повернулся спиной и стал отходить. Вот тогда, когда весь белый свет мне перекрыли две огромные, выше моего роста, лохматые ляхи, всё встало на место в моей голове. Пришёл нормальный человеческий страх. Жуткий страх. Хотелось бежать, но ноги не слушались, стали ватными - так во сне бывает. Кричать тоже не могла, горло перехватило. Не знаю, сколько прошло минут, но тело моё начало возвращаться в реальный мир, и я, сначала тихо и хрипло, а потом во всю мочь заорала: «Ма-а-ма-а»!
Медведь, отошедший уже метров на пятьдесят, развернулся и пошёл ко мне. Ногам уже не надо было командовать, они понесли меня вниз, к реке. Я проскочила в одно мгновение заросли стланика, не запнувшись, не запутавшись в них, и прыгнула в воду. Дальше время уже летело стремительно. Четыре километра вверх по течению бурной, горной реки, русло которой завалено валунами, а глубина местами по пояс, и переходить которую можно было только в определённых местах по специальной переправе, я прошла, не поскользнувшись и не упав.
Шла по реке, не решаясь выйти на берег, пересечь стланик и выйти на тропу. Медведь передвигался по тому же берегу, с которого я сиганула в воду. Иногда мне казалось, что он отстал, но через пару минут вновь видела его голову в зарослях, когда он останавливался, вставал на задние лапы и смотрел на меня.
Лагерь располагался на том берегу, где шёл медведь, и мне надо было проскочить несколько десятков метров по широкой тропе от реки до лагеря. Не помню, как, но я это сделала.
Кто-то меня окликнул, потом обступили мужики - горняки, ожидавшие в лагере вертолёт с ВВ (взрывчатыми веществами).
В себя пришла, когда горный мастер бешено тряс меня за плечи, повторяя раз за разом: «Кто? Галя, Кто?». Мужики закрывали меня каким-то одеялом, а я показывала рукой на голову медведя, торчащую за их спинами из зарослей стланика. Сказать ничего не могла, только мычала. Я тогда ещё не знала, что голос ко мне вернётся только через несколько дней. Наконец и они заметили медведя, кинулись в палатки за ружьями и начали палить.
А я, наконец, увидела себя и поняла, о чём подумали мужики – я стояла, в развёрнутых болотных сапогах, в рабочих брюках, а выше – почти голая!
Медведь благополучно ушёл, мужики сходили на место нашей встречи с медведем. Пришли в полном недоумении: что за танцы у нас там были? По расположению следов видно, что я долго топталась рядом с медведем, что он подходил к моим вещам и пересекал мои следы, а я его.
Вещи мои принесли в охапке, именно так, как они и лежали. На зашнурованном и застёгнутом рюкзаке лежала штормовка, тщательно расправленная, застёгнутая и аккуратно сложенная, на ней - рубашка, сложенная так, как в магазинной упаковке (я так до сих пор не умею складывать), сверху лежал карандаш и резинка на верёвочке, что раньше висели у меня на шее. Я помнила все события этой встречи, но зачем и в какой момент я сняла с себя одежду и аккуратно сложила, я так и не вспомнила, никогда. Что-то рассказать смогла только дня через два, когда вернулся голос.
Через неделю, когда начался нерест, и медведи валом пошли к побережью, почти каждый день кто-нибудь в маршрутах встречал их. Прямых столкновений больше не было.
В конце сезона мне торжественно вручили нож в изящных кожаных ножнах. Это был охотничий нож, но для женской руки, потрясающе красивый! На клинке было выгравировано: «Первой медвежатнице Кенгрэнди». Нож специально сделали для меня мужики - рабочие вольнопоселенцы. Я очень этим гордилась, и завидовали мне все студенты. Однако в аэропорту Магадана, при прохождении рамы – металлоискателя, нож у меня был изъят по протоколу о незаконном хранении. Меня пугали, что я буду привлечена и пр., но ни протокол, ни нож в моей жизни больше не всплыли.
Нож жалко. Вещь не вечная, конечно же, но воспоминания ещё короче.