6 мар 2016
СЕРГЕЙ ПРОКОФЬЕВ и ШАХМАТЫ.
"Шахматы для меня – особый мир, мир борьбы, планов и страстей."
" Шахматы — это музыка мысли." Его считают русским музыкальным вундеркиндом: писал музыку он с 5 лет, в 9 написал две оперы, а в 13 лет стал студентом Санкт-Петербургской консерватории. Но круг интересов Прокофьева не ограничивался музыкой и был огромен – живопись, литература, философия, кино, мода. Ещё одной его страстью были шахматы.
"Нужно сказать, что шахматы, несомненно, принадлежали к любимым внемузыкальным занятиям отца. Для него шахматы, по-видимому, были больше, чем род "интеллектуального спорта". Мне кажется, что они служили ему чем-то вроде дополнения к сочинению музыки, возможно, своеобразной мозговой тренировкой комбинационной изобретательности, не лишенной спонтанного творческого начала. Был, конечно, и чисто спортивный момент движения, риска, уловки и победы. Спортивный дух был ему вообще свойственен, об этом писали многие, подчеркивая эту сторону, может быть с излишней серьезностью и в самой его музыке..."
Олег - сын Сергея Прокофьева
Играть в шахматы Прокофьев начал с детства.Вот некоторые отрывки из книги Сергея Прокофьева "Автобиография":
" У отца были какие-то замечательные шахматы, китайские, костяные, с тонкой резьбой. Иногда он показывал их гостям, вынимая из ваты, и я всегда спрашивал,как в них играют. Отец отвечал, что игра трудная, не для меня, а эти шахматы и вовсе не для игры, так как фигуры плохо стоят и кувыркаются. Когда мой троюродный брат Себряков, студент-технолог, не выдержавший экзамена по какому-то головоломному предмету, приехал отсиживаться в Сонцовку*, моим первым вопросом было, играет ли он в шахматы. Оказалось, что играет и даже может научить меня. Помня, что китайские шахматы не для игры, я притащил шашки, но студент
сказал, что это не годится. Я помчался к отцу:
— Папа, дай шахматы, мы будем играть.
— Это не твоего ума дело, — сказал отец.
— Нет, он говорит, что моего.
Отец неохотно пошел в кладовую и там где-то в пыли разыскал игру. Это были тоже костяные шахматы, желтые и красные, но грубые, с ладьями
кувшинчиками и тонкими, высокими конями вроде петухов.
Себряков научил меня ходам и тут же показал, как записывать партию. Это мне понравилось, и я выпросил у отца приходно-расходную тетрадку и тут же начал записывать самые нелепые начальные игры. Перед отъездом Себрякова я с восторгом одержал над ним первую мою победу. Затем шахматам были обучены все окружающие: Луиза, Марфуша, Егорка, Стеня и Сережа..."
" У отца были какие-то замечательные шахматы, китайские, костяные, с тонкой резьбой. Иногда он показывал их гостям, вынимая из ваты, и я всегда спрашивал,как в них играют. Отец отвечал, что игра трудная, не для меня, а эти шахматы и вовсе не для игры, так как фигуры плохо стоят и кувыркаются. Когда мой троюродный брат Себряков, студент-технолог, не выдержавший экзамена по какому-то головоломному предмету, приехал отсиживаться в Сонцовку*, моим первым вопросом было, играет ли он в шахматы. Оказалось, что играет и даже может научить меня. Помня, что китайские шахматы не для игры, я притащил шашки, но студент
сказал, что это не годится. Я помчался к отцу:
— Папа, дай шахматы, мы будем играть.
— Это не твоего ума дело, — сказал отец.
— Нет, он говорит, что моего.
Отец неохотно пошел в кладовую и там где-то в пыли разыскал игру. Это были тоже костяные шахматы, желтые и красные, но грубые, с ладьями
кувшинчиками и тонкими, высокими конями вроде петухов.
Себряков научил меня ходам и тут же показал, как записывать партию. Это мне понравилось, и я выпросил у отца приходно-расходную тетрадку и тут же начал записывать самые нелепые начальные игры. Перед отъездом Себрякова я с восторгом одержал над ним первую мою победу. Затем шахматам были обучены все окружающие: Луиза, Марфуша, Егорка, Стеня и Сережа..."
"Около того времени (начало 1905 года) я носился с мыслью перенести шахматы с квадратной доски на шестиугольную, у которой были бы шестиугольные же поля. Как известно, шестиугольники, прилегая друг к другу, заполняют всю площадь, не оставляя пустого пространства, как и четырехугольники, чего нельзя сказать, например, про пяти- или восьмиугольники. Но, вычертив шестиугольную доску и приступив к перенесению ходов шахматных фигур на нее, я встретился с рядом неожиданностей: например, ход слона оказывался неожиданно похожим на ход ладьи; ход коня был или слишком прост или слишком сложен; ход пешки совсем неясен... Так изобретение не было додумано до конца."
Много позднее идея дала себя знать в виде другой придумки Прокофьева, так называемых "девятерных шахмат".Они состоят из девяти шахматных досок, расположенных в форме квадрата, и девяти комплектов шахматных фигур.
"Я внимательно следил за международными шахматными турнирами, которые происходили приблизительно по одному разу в год, и имел таблицы всех турниров за последнее десятилетие. Это давало возможность выдумать для себя следующую игру: я "приглашал" в свой турнир таких-то знаменитых шахматистов, с тем чтобы они сыграли турнир, предположим, каждый с каждым по две партии. Затем по всем правилам я составлял распорядок их встреч, а в качестве исхода каждой партии брал действительный результат встречи из какого-нибудь турнира этого десятилетия, выбирая его по жребию. Таким образом, результат каждой партии действительно имел место в истории шахматных состязаний, но результат турнира получался совершенно новый, и это меня увлекало и волновало. Красный
и взволнованный, я просиживал иногда над своими таблицами до полуночи, выписывая результаты и следя за тем, кто же из моих шахматистов возьмет первый приз. Соль заключалась в том, что это были для меня не пустые имена, но каждого я знал и по партиям, которые переигрывал, когда они появлялись в журналах, и по их спортивным успехам на турнирах."
На этом снимке Прокофьев играет со скрипачом Давидом Ойстрахом во время московского турнира. За игрой наблюдает Лиза Гилелс.
Много позднее идея дала себя знать в виде другой придумки Прокофьева, так называемых "девятерных шахмат".Они состоят из девяти шахматных досок, расположенных в форме квадрата, и девяти комплектов шахматных фигур.
"Я внимательно следил за международными шахматными турнирами, которые происходили приблизительно по одному разу в год, и имел таблицы всех турниров за последнее десятилетие. Это давало возможность выдумать для себя следующую игру: я "приглашал" в свой турнир таких-то знаменитых шахматистов, с тем чтобы они сыграли турнир, предположим, каждый с каждым по две партии. Затем по всем правилам я составлял распорядок их встреч, а в качестве исхода каждой партии брал действительный результат встречи из какого-нибудь турнира этого десятилетия, выбирая его по жребию. Таким образом, результат каждой партии действительно имел место в истории шахматных состязаний, но результат турнира получался совершенно новый, и это меня увлекало и волновало. Красный
и взволнованный, я просиживал иногда над своими таблицами до полуночи, выписывая результаты и следя за тем, кто же из моих шахматистов возьмет первый приз. Соль заключалась в том, что это были для меня не пустые имена, но каждого я знал и по партиям, которые переигрывал, когда они появлялись в журналах, и по их спортивным успехам на турнирах."
На этом снимке Прокофьев играет со скрипачом Давидом Ойстрахом во время московского турнира. За игрой наблюдает Лиза Гилелс.
В шестнадцатилетнем возрасте начал посещать Шахматное собрание в Петербурге:
"Из Москвы поступили сведения, что мой крестный отец, папин брат, серьезно заболел, кажется, с ним случилось что-то вроде удара; так как он был одинок, мать решила съездить в Москву, наладить лечение и уход. Этим я воспользовался, чтобы пойти в Шахматное собрание, о котором уже давно слышал. Неужели возможно было найти такое место, где сколько угодно желающих играть в шахматы, между тем как я умирал от желания найти партнера?
Я отправился. Шахматное собрание помещалось тогда на Невском, 55. Я заплатил 50 копеек и вошел. Длинная спокойная комната с высоким потолком, в которой справа и слева стояли столы с шахматами...
На стенных часах пробило двенадцать, пора было возвращаться домой. Я быстро двинулся в путь, на прощание любовно окинув взглядом симпатичный зал Шахматного собрания.
И в самом деле, за мою жизнь я побывал во многих залах, но у меня надолго осталась особая симпатия к этому помещению, мягко освещенному, тихому, где люди забывали свои заботы и временно перемещались в совсем другой мир, полный своими особыми интересами..."
Он был знаком и играл с Капабланкой, Ойстрахом и Алехиным. С Капабланкой Прокофьев познакомился в 1914 году во время международного шахматного турнира в Санкт-Петербурге. Прокофьев записался на все три сеанса одновременной игры Капабланки в Шахматном собрании. Первый был назначен на 11 мая. 23-летний Прокофьев пришел на него в восемь часов вечера сразу же после выпускного бала в консерватории, на котором исполнял свой первый концерт в сопровождении оркестра. Партия продолжалась более трех часов и закончилась поражением композитора на 58-м ходу. Проиграл Прокофьев и на втором сеансе — 15 мая, а вот 16-го выиграл. "Вчерась я выиграл-таки у Капабланки, играя с ним в сеансе одновременной игры. Согласитесь, что это чрезвычайно замечательное событие", — написал он приятелю на открытке с портретом кубинского гроссмейстера.
По свидетельствам многочисленных соперников и по сохранившимся записям партий очевидно, что игра Прокофьева, как правило, носила атакующий, рискованный и даже романтический характер.
"Мне несколько раз приходилось встречаться с Прокофьевым за шахматной доской. Творческое лицо Прокофьева как шахматиста отличалось большой непосредственностью: обычно он играл на атаку и проводил ее остроумно и изобретательно — защищаться он явно не любил..."
Михаил Ботвинник
В 1921 году Прокофьев отправил кубинскому шахматисту Капабланке телеграмму, состоящую из одного единственного слова "поздравляю", по случаю его победы над Ласкером:
"Из Москвы поступили сведения, что мой крестный отец, папин брат, серьезно заболел, кажется, с ним случилось что-то вроде удара; так как он был одинок, мать решила съездить в Москву, наладить лечение и уход. Этим я воспользовался, чтобы пойти в Шахматное собрание, о котором уже давно слышал. Неужели возможно было найти такое место, где сколько угодно желающих играть в шахматы, между тем как я умирал от желания найти партнера?
Я отправился. Шахматное собрание помещалось тогда на Невском, 55. Я заплатил 50 копеек и вошел. Длинная спокойная комната с высоким потолком, в которой справа и слева стояли столы с шахматами...
На стенных часах пробило двенадцать, пора было возвращаться домой. Я быстро двинулся в путь, на прощание любовно окинув взглядом симпатичный зал Шахматного собрания.
И в самом деле, за мою жизнь я побывал во многих залах, но у меня надолго осталась особая симпатия к этому помещению, мягко освещенному, тихому, где люди забывали свои заботы и временно перемещались в совсем другой мир, полный своими особыми интересами..."
Он был знаком и играл с Капабланкой, Ойстрахом и Алехиным. С Капабланкой Прокофьев познакомился в 1914 году во время международного шахматного турнира в Санкт-Петербурге. Прокофьев записался на все три сеанса одновременной игры Капабланки в Шахматном собрании. Первый был назначен на 11 мая. 23-летний Прокофьев пришел на него в восемь часов вечера сразу же после выпускного бала в консерватории, на котором исполнял свой первый концерт в сопровождении оркестра. Партия продолжалась более трех часов и закончилась поражением композитора на 58-м ходу. Проиграл Прокофьев и на втором сеансе — 15 мая, а вот 16-го выиграл. "Вчерась я выиграл-таки у Капабланки, играя с ним в сеансе одновременной игры. Согласитесь, что это чрезвычайно замечательное событие", — написал он приятелю на открытке с портретом кубинского гроссмейстера.
По свидетельствам многочисленных соперников и по сохранившимся записям партий очевидно, что игра Прокофьева, как правило, носила атакующий, рискованный и даже романтический характер.
"Мне несколько раз приходилось встречаться с Прокофьевым за шахматной доской. Творческое лицо Прокофьева как шахматиста отличалось большой непосредственностью: обычно он играл на атаку и проводил ее остроумно и изобретательно — защищаться он явно не любил..."
Михаил Ботвинник
В 1921 году Прокофьев отправил кубинскому шахматисту Капабланке телеграмму, состоящую из одного единственного слова "поздравляю", по случаю его победы над Ласкером:
"Летом 1951 года Сергей Сергеевич записался в число участников сеанса одновременной игры, который я должен был давать на Николиной горе. Врач запретил ему играть — тогда С. Прокофьев с привычным волнением следил за всеми перипетиями борьбы уже в качестве зрителя... Вероятно, это было последнее шахматное соревнование, которое он посетил".
Михаил Ботвинник
Михаил Ботвинник
Прокофьеву выпало счастье сталкиваться на своих жизненных дорогах с великим множеством людей, прославившихся в различных областях творчества и культуры. В том числе в шахматах. Из пяти чемпионов мира — современников Прокофьева четверо вошли в этот круг. Только Макс Эйве составил исключение.
#ИсторияВЛицах
#ИсторияВЛицах
Прокофьев, будучи страстным шахматистом, записался на все три сеанса Капабланки, объявленные после окончания турнира, - 11, 15 и 16 мая. При этом 11 мая он пришел в 8 часов вечера для участия в сеансе на 30 досках в Шахматном собрании сразу же после выпускного бала в Консерватории, на котором он исполнял свой Первый концерт в сопровождении оркестра. Партия продолжалась более трех часов и закончилась поражением молодого композитора на 58-м ходу.
"Занимался английским языком. Вечером отправился в Шахматное Собрание на второй сеанс Капабланки: Дранишников, Бориславский, Бударина опять явились смотреть на состязание. По четвёртому ходу Капабланка попал в некую ловушку, которую я вышлифовал в одной из партий по переписке: 1. d4, d5; 2. К f3, С f5: 3. С4, К с6 с угрозой К b4. Он стоял перед доской минуты две-три, морща лоб и теребя волосы. Я был в полном восторге, что задал задачу господину чемпиону.
Действительно, он проиграл качество, но вывернулся и так насел на меня, что мне пришлось пускаться во всякие авантюры, чтобы спасать партию. Так длилось два часа. Партия начала упрощаться и становиться будто совсем недурной, но тут он цапнул ферзём ладью, защищенную королём, а когда я взял ферзя королём, то, конечно, сделал шах королю и королеве. «Ах ты чёрт!» — вырвалось и у меня, и у Дранишникова с Бориславским, принимающих горячее участие в партии.
— Ну отчего вы два хода назад не сделали ему шах, тогда ваш ферзь стоял бы на другом месте!
— Действительно жаль, подождите, мы переставим, он, может быть, забыл...
— Ну что вы, что вы, — испугался Дранишников.
Но я поставил и, когда Капабланка подошёл, сделал шах. Капабланка хотел ответить, но потом заметил, что я вновь поставил партию и засмеялся. А затем тут же показал, что и при этом шахе он выиграет почти тем же способом. На этот раз я был меньше огорчён проигрышем, чем в прошлый раз, но решил прийти завтра. Я уже мало надеялся спасти свою честь, но очень уж интересно было сыграть.
15.V.1914г.