Влюбился, как мальчик, не ходит - летает,

А ей-то казалось - интрижка простая.
Ему бы подыскивать адрес собеса…
Откуда, скажите, под рёбрами бесы?!
Банально и пошло, вопросов не надо.
Звонки, sms-ки, следы от помады.
Развод, так развод. Не смертельно же, вроде…
Но как ей уйти, если он не уходит?
Подушка пропахла чужими духами,
Но ревность и боль постепенно стихали.
Жалела его: так виски поседели…
В молчанье тянулись часы и недели.
Ей плакать хотелось под стать непогоде,
Но сердце стучало:- "Пройдёт! Всё проходит…"
Дожди потихоньку сменились снегами.
И стало понятно: журавль - оригами.
Пустая фигурка, мелькнувшая птицей,
По хрупкой синице прошлась колесницей.
Но, видно, в синицах есть скрытые силы,
Чтоб тихо сказать наречённому:- "Милый,
Ты знаешь, уныние больше не в моде,
Не надо грустить. Всё пройдёт! Всё проходит…"
Тяжёлое время. Когда стало ясно,
Что с новой любовью не сложится счастье,
Летать перестал. Так, бредёт еле-еле
С работы домой, до унылой постели,
Лежать и смотреть в потолок безучастно,
Страдая, что кончилось лёгкое счастье.
Жена не покормит - и он не спросил бы,
А так - пожуёт и чуть слышно: "Спасибо…"
Но линия жизни бывает пунктиром.
Однажды пришёл он в пустую квартиру,
Увидел стакан, опрокинутый на пол,
Иголки от шприца, осколки от ампул…
Какое такси? Он бегом до больницы,
Скорее узнать, что случилось … с синицей...
Сознанье ломалось, дробилось кусками,
От слов безнадёжных "туда не пускают"
Застыл, осмотрев безучастные лица.
Услышал обрывки из фразы "молиться…"
И что-то случилось... вдруг, понял мгновенно
Как он одинок в бесконечной вселенной,
Не брит, не ухожен и, даже, простужен,
И кроме неё, никому, ведь, не нужен:
Ни брату, ни свату, ни близким ребятам,
Ни чёрту, ни Богу, ни бабам проклятым.
Всё. После работы - под окна больницы,
К синице? Да нет... к самой нужной Жар-птице...
Чтоб вновь, не стесняясь, кричать при народе:
"Родная, держись! Всё пройдёт. Всё проходит…"