Павленина В.И. "Чистый источник " с.74 - 80 "Прощай Красный Дол" С деревней Красный Дол у меня связан ряд впечатлений и воспоминаний. Еще в детстве ездила в эту сторону со взрослыми за клубникой. А нынче летом ягодная пора снова привела сюда. Ягоды здесь сочные, крупные: места красивые и люди доброжелательные. Обязательно скажут, где поляны особенно богаты. С этим селом связано и неприятное происшествие, которое произошло, когда я работала в Первомайской школе Такташинского совхоза. Однажды в феврале поехали мы на Красный Дол проводить родительское собрание, т.к. дети постарше учились в нашей школе. Собрание назначили после вечерней дойки, поздно. Оно было многолюдным, нас встретили тепло и доброжелательно. В хорошо натопленном помещении было светло, уютно, и очень не хотелось уходить в февральскую морозную ночь. Ехали втроем на лошади. Лунная холодная ночь. Лошаденка наша вдруг как-то странно повела себя: зафыркала, стала прядать ушами, заупрямилась. За поворотом, что идет перед спуском, внизу, где располагались фермы центральной усадьбы совхоза, мы увидели трех матерых волков, которые сидели на дороге, преградив нам путь. Дорога неширокая, не объехать, кругом сугробы. Сказать честно, я уже не верила, что останусь жива, намертво вцепилась в кошевку. Но тут Игорь Васильевич Краснощеков, преподаватель физики, передав вожжи, вытащил из под сена ружье, предусмотрительно взятое с собой ( о существовании его я и не догадывалась). Руки его дрожали, когда он взвел курок и начал стрелять. Голодные обнаглевшие звери не очень-то испугались выстрелов: они не спеша переместились на обочину дороги, и лошадь пронеслась почти рядом с ними. И вот теперь, через много десятков лет, я снова на Красном Долу… Был погожий день конца сентября: солнечно, но прохладно. Осенние краски еще не поблекли, не размыты дождями и не разнесены ветрами. То, что я здесь увидела, напоминало скорее виртуальный, чем реальный мир. Не было привычных для деревни звуков: лая собак, пения петухов, мычания животных. Тишина, безлюдье… Дом Исаковых, моих знакомых, стоит в самом начале деревни. Мне очень хотелось осмотреть ее, и Валентина Семеновна, видя мою растерянность, вызвалась сопровождать, оставив свои дела. Она повела меня по улицам. Их три, еще не заросших, накатанных в течение десятков лет дорог. Мне хотелось взглянуть глазами человека со стороны. Это не значит равнодушно. Все увиденное потрясает до глубины души, до стресса, боли… Стоят добротные дома, некоторые еще не разорены, другие с выломанными окнами, снятым с крыш шифером. Люди жили здесь целыми семейными кланами. Валентина Семеновна помнит почти всех. Тогда, пять лет назад, когда они с мужем сюда приехали из Кирова, здесь жило более 60 человек только взрослого населения. Мы останавливаемся возле покинутых домов, она называет фамилии: Рявкины, Тузовы, Колбины, Пахомовы… Дома брусовые, щитовые, снаружи обитые светлым материалом. Они радовали бы глаз, если бы не пустые глазницы окон, ямы на месте увезенных домов, построек. Одинокие облетевшие тополя, черемухи, посаженные уехавшими жильцами, кажется, скорбят о прошлом. Вот колодец, любовно обнесенный крышей, стенами, даже пол выстлан и дверь с запором; сохранилось привязанное ведро. Вода здесь вкусная, мягкая, колодец неглубокий. Вода - это жизнь. Колодец сохранился, может, это знак добрый - на возвращение, возрождение? А вот дом, где разыгралась несколько лет назад страшная трагедия: были убиты два брата. Дом стоит целым, его обходят стороной даже воришки, разламывающие кирпичные кладки, увозящие бревна и доски. Водонапорные башни темными силуэтами вырисовываются на фоне ясного голубого неба. Здание начальной школы, где когда-то учились десятки ребятишек. Аллея кленов осталась на месте детского сада да металлический остов кораблика, на котором дети совершали воображаемые путешествия, качели, лесенка… А рядом - добротное кирпичное здание (на фотографии), где размещались квартиры с балконами, а внизу вместительный магазин. Сохранилась даже вывеска: «Товары повседневного спроса». Сохранилось здание клуба с расписными стенами, где демонстрировались фильмы; с печкой - голландкой в углу (было даже паровое отопление проведено); но пол выворочен, и груда кирпичей на нем. Здесь же когда-то размещались библиотека и медпункт. Идем дальше. Три огромных склада. Каменные стены теперь разобраны, но остались шлакоблочные остовы, сделанные прочно, надежно. Где-то шифер с крыши украден, где-то еще остался, возле склада - асфальтированная площадка для выгрузки зерна. Несколько лет назад было построено сооружение для переработки зерна - «ЗАВ-40», - это высокое строение резко выделяется среди других сооружений. Две новые животноводческие фермы, на одной был даже молокопровод. Мы доходим до конца села, и Валентина Семеновна обращает мое внимание на огромные, простирающиеся далеко по горизонту поля, теперь не засеваемые, говорит, что земли здесь очень плодородны. Были в деревне и кузница, и нефтезаправочная станция с несколькими цистернами. Надо отметить разумность планировки построенных зданий, их размещение, добротность. Огромный труд, великие средства вложены в строительство домов для рабочих, хозяйственные сооружения. К нам подходит сухонькая маленькая старушка - Серафима Андреевна Мартынова. Она плачет и говорит, что не хотела бы отсюда уезжать, но стара, слаба, и сын увозит к себе. Приехала в 40-е годы, работала и скотником, и сторожем фермы. Ее собачка своим лаем нарушила тишину, да курица с маленькими цыплятами квохтаньем напомнила о присутствии человека. Есть в деревне еще один житель. Михаил Евграфович сказал, что это больной человек, который не может работать. Местным властям надо устроить его в пансионат, иначе он замерзнет зимой. Увиденное потрясает. Даже опытный экономист вряд ли сумеет подсчитать размеры ущерба, нанесенного здесь сельскому хозяйству. Невольно задаешь вопрос: зачем? Зачем надо было разрушать налаженную жизнь, построенную в поте, в труде? Создавать такие условия, при которых население вынуждено было уехать? А люди? Их жизни? Разрушились судьбы сотен! Содеянное иначе как преступлением не назовешь. Обречь людей на изгнание, не использовать плодородные земли, заросшие теперь сорняками, уничтожить скот! Земля- величайшая ценность, которую надо беречь, беречь и все построенное на ней. Разрушать просто, а строить… Что-то строительства не видно в последнее десятилетие. Явно рулим не туда, куда нужно. Есть же светлые головы в нашем государстве, но и они, очевидно, ничего сделать не могут. Но ведь было же, было иное! Рассказывает Надежда Михайловна Скорнякова, бывшая управляющая фермой:"Красный Дол - моя родина. Здесь я родилась, жила и работала 40 лет - с 1956 по 1995 год - вплоть до ухода на пенсию. Это было перспективное отделение Такташинского совхоза. Сначала я работала дояркой. В 1958 году у нас была бригада коммунистического труда: по гурту надаивалось по 3-4 тысячи литров молока на фуражную корову. Затем я возглавила ферму . 130 человек рабочих - доярки, механизаторы. Здесь отличные угодья, насчитывалось до 600 голов скота, среди них 250 дойных коров. Паслось два гурта скота, было организовано две дойных базы, в 1990 году был проведен молокопровод. Посевы занимали 2800 га; сеяли кукурузу, овес, ячмень, горох, вику на корм, выращивали и корнеплоды. В школе обучалось до 40 ребятишек, столько же было и в детском саду. Потом хозяйство начало хиреть, пришлось сокращать поголовье скота, чтобы рассчитываться с рабочими, оплатить ремонт техники, горючее. После 95 года начался полный обвал хозяйства, и за два года уехали все люди." Вот таковы две картинки из жизни умирающей деревни. Я говорю «умирающей», а не умершей, потому, что здесь еще теплится огонек жизни. И поддерживают его сильные, трудолюбивые люди - семейная чета Исаковых - Михаил Евграфович и Валентина Семеновна. Я уже писала о них, а сейчас, посетив деревню, еще более утвердилась в мнении, что эти люди достойны восхищения. Поражаешься их терпению, выдержке и трудолюбию. 1200 ведер картофеля (и какого!) накопали они только в этом году. Вырастили хороший урожай овощей - капусты, моркови, свеклы. Вся механизация идет через пуп, лопата - главное орудие труда. В хозяйстве есть одна старенькая машина - кормилица; как говорит Михаил, ей 42 года. На отличных пастбищах выгуливается хорошо упитанный скот. Заготовка сена тоже наполовину вручную. Сенокос рядом с домом, заготовка дров тоже. Вышел со двора - тут же ягоды и грибы, бери - не хочу. Но все это связано с большим трудом, выдержать который может не каждый. А они, великие труженики, выдерживают и не теряют интереса - жизнерадостны и деятельны. Позавидуешь согласию, которое царит между ними. Большое спасибо надо сказать Валентине Семеновне, которая является верной спутницей мужа, разделяя с ним все тяготы тяжелого труда, да еще и отлично готовит: сыр - великолепный, хлеб - пышный, ряженка - удивительная, даже пиво свое варится! Не сказала о самом важном для этой семьи - пчелах. Ради них и выехали из Кирова. Чистый воздух, экологически чистые растения - рядом. И пчелы дают целительный мед! Михаил Евграфович влюблен в дело пчеловода. О пчелах он говорит возвышенно, поэтично: "Пчелы настолько интересны, что следить за ними целыми часами не устанешь. Идешь к ним с таким настроением, как на свидание с девушкой в молодости ходил. Пчелы рождают интерес к жизни и веру в нее. Сколько здесь удивительного и поучительного для нас, людей! Высший дар природы - пчелы, у них инстинкт, равный человеческому уму (преувеличение, конечно, но простим влюбленному!). Восхищаешься их трудолюбием, искусством и совершенством их труда. Нет благ у этих трудяг. Живет пчела всего 30-40 дней. Рождается в работе и умирает, все отдавая людям. У нечестных людей пчелы почему-то не ведутся, - такая примета есть". В прошлую зиму на Красном Долу жили четыре семьи, Новый год встречали вместе. В эту зиму Исаковы остались жить одни, но полны оптимизма, верят, что перезимуют хорошо. «Делай, что должно, и пусть будет, что будет»,- писал Л.Толстой. Напрашивается мысль: если могут здесь жить Исаковы, могли бы жить и другие. Если у тебя нет работы, средств к существованию, почему не попробовать прокормиться своим трудом? А если уедут и эти последние из могикан, Красный Дол перестанет существовать? Наверное, это и заставляет Михаила Евграфовича и Валентину Семеновну жить здесь назло сложившимся обстоятельствам и быть их сильнее, опровергая вторую часть утверждения великого старца. Пожелаем этим удивительным людям здоровья, удачи и мужества. Неужели здесь не поселятся люди? Хочется верить и надеяться, что Красный Дол возродится, хотя это и произойдет не сразу. 2002г.
Библиотека с. Кирово Мишкинского МО Курганской
:Светлана Борисова (Попова)
#Чистыйисточник
Павленина В.И. "Чистый источник " с.74 - 80
"Прощай Красный Дол"
С деревней Красный Дол у меня связан ряд впечатлений и воспоминаний. Еще в детстве ездила в эту сторону со взрослыми за клубникой. А нынче летом ягодная пора снова привела сюда. Ягоды здесь сочные, крупные: места красивые и люди доброжелательные. Обязательно скажут, где поляны особенно богаты.
С этим селом связано и неприятное происшествие, которое произошло, когда я работала в Первомайской школе Такташинского совхоза.
Однажды в феврале поехали мы на Красный Дол проводить родительское собрание, т.к. дети постарше учились в нашей школе. Собрание назначили после вечерней дойки, поздно. Оно было многолюдным, нас встретили тепло и доброжелательно. В хорошо натопленном помещении было светло, уютно, и очень не хотелось уходить в февральскую морозную ночь. Ехали втроем на лошади. Лунная холодная ночь. Лошаденка наша вдруг как-то странно повела себя: зафыркала, стала прядать ушами, заупрямилась. За поворотом, что идет перед спуском, внизу, где располагались фермы центральной усадьбы совхоза, мы увидели трех матерых волков, которые сидели на дороге, преградив нам путь. Дорога неширокая, не объехать, кругом сугробы. Сказать честно, я уже не верила, что останусь жива, намертво вцепилась в кошевку. Но тут Игорь Васильевич Краснощеков, преподаватель физики, передав вожжи, вытащил из под сена ружье, предусмотрительно взятое с собой ( о существовании его я и не догадывалась). Руки его дрожали, когда он взвел курок и начал стрелять. Голодные обнаглевшие звери не очень-то испугались выстрелов: они не спеша переместились на обочину дороги, и лошадь пронеслась почти рядом с ними.
И вот теперь, через много десятков лет, я снова на Красном Долу…
Был погожий день конца сентября: солнечно, но прохладно. Осенние краски еще не поблекли, не размыты дождями и не разнесены ветрами.
То, что я здесь увидела, напоминало скорее виртуальный, чем реальный мир. Не было привычных для деревни звуков: лая собак, пения петухов, мычания животных. Тишина, безлюдье…
Дом Исаковых, моих знакомых, стоит в самом начале деревни. Мне очень хотелось осмотреть ее, и Валентина Семеновна, видя мою растерянность, вызвалась сопровождать, оставив свои дела. Она повела меня по улицам. Их три, еще не заросших, накатанных в течение десятков лет дорог. Мне хотелось взглянуть глазами человека со стороны. Это не значит равнодушно. Все увиденное потрясает до глубины души, до стресса, боли…
Стоят добротные дома, некоторые еще не разорены, другие с выломанными окнами, снятым с крыш шифером. Люди жили здесь целыми семейными кланами. Валентина Семеновна помнит почти всех. Тогда, пять лет назад, когда они с мужем сюда приехали из Кирова, здесь жило более 60 человек только взрослого населения. Мы останавливаемся возле покинутых домов, она называет фамилии: Рявкины, Тузовы, Колбины, Пахомовы… Дома брусовые, щитовые, снаружи обитые светлым материалом. Они радовали бы глаз, если бы не пустые глазницы окон, ямы на месте увезенных домов, построек. Одинокие облетевшие тополя, черемухи, посаженные уехавшими жильцами, кажется, скорбят о прошлом.
Вот колодец, любовно обнесенный крышей, стенами, даже пол выстлан и дверь с запором; сохранилось привязанное ведро. Вода здесь вкусная, мягкая, колодец неглубокий. Вода - это жизнь. Колодец сохранился, может, это знак добрый - на возвращение, возрождение?
А вот дом, где разыгралась несколько лет назад страшная трагедия: были убиты два брата. Дом стоит целым, его обходят стороной даже воришки, разламывающие кирпичные кладки, увозящие бревна и доски.
Водонапорные башни темными силуэтами вырисовываются на фоне ясного голубого неба. Здание начальной школы, где когда-то учились десятки ребятишек.
Аллея кленов осталась на месте детского сада да металлический остов кораблика, на котором дети совершали воображаемые путешествия, качели, лесенка…
А рядом - добротное кирпичное здание (на фотографии), где размещались квартиры с балконами, а внизу вместительный магазин. Сохранилась даже вывеска: «Товары повседневного спроса». Сохранилось здание клуба с расписными стенами, где демонстрировались фильмы; с печкой - голландкой в углу (было даже паровое отопление проведено); но пол выворочен, и груда кирпичей на нем. Здесь же когда-то размещались библиотека и медпункт.
Идем дальше. Три огромных склада. Каменные стены теперь разобраны, но остались шлакоблочные остовы, сделанные прочно, надежно. Где-то шифер с крыши украден, где-то еще остался, возле склада - асфальтированная площадка для выгрузки зерна. Несколько лет назад было построено сооружение для переработки зерна - «ЗАВ-40», - это высокое строение резко выделяется среди других сооружений. Две новые животноводческие фермы, на одной был даже молокопровод. Мы доходим до конца села, и Валентина Семеновна обращает мое внимание на огромные, простирающиеся далеко по горизонту поля, теперь не засеваемые, говорит, что земли здесь очень плодородны. Были в деревне и кузница, и нефтезаправочная станция с несколькими цистернами. Надо отметить разумность планировки построенных зданий, их размещение, добротность. Огромный труд, великие средства вложены в строительство домов для рабочих, хозяйственные сооружения.
К нам подходит сухонькая маленькая старушка - Серафима Андреевна Мартынова. Она плачет и говорит, что не хотела бы отсюда уезжать, но стара, слаба, и сын увозит к себе. Приехала в 40-е годы, работала и скотником, и сторожем фермы. Ее собачка своим лаем нарушила тишину, да курица с маленькими цыплятами квохтаньем напомнила о присутствии человека. Есть в деревне еще один житель. Михаил Евграфович сказал, что это больной человек, который не может работать. Местным властям надо устроить его в пансионат, иначе он замерзнет зимой.
Увиденное потрясает. Даже опытный экономист вряд ли сумеет подсчитать размеры ущерба, нанесенного здесь сельскому хозяйству. Невольно задаешь вопрос: зачем? Зачем надо было разрушать налаженную жизнь, построенную в поте, в труде? Создавать такие условия, при которых население вынуждено было уехать? А люди? Их жизни? Разрушились судьбы сотен!
Содеянное иначе как преступлением не назовешь. Обречь людей на изгнание, не использовать плодородные земли, заросшие теперь сорняками, уничтожить скот! Земля- величайшая ценность, которую надо беречь, беречь и все построенное на ней. Разрушать просто, а строить… Что-то строительства не видно в последнее десятилетие. Явно рулим не туда, куда нужно. Есть же светлые головы в нашем государстве, но и они, очевидно, ничего сделать не могут. Но ведь было же, было иное! Рассказывает Надежда Михайловна Скорнякова, бывшая управляющая фермой:"Красный Дол - моя родина. Здесь я родилась, жила и работала 40 лет - с 1956 по 1995 год - вплоть до ухода на пенсию. Это было перспективное отделение Такташинского совхоза. Сначала я работала дояркой. В 1958 году у нас была бригада коммунистического труда: по гурту надаивалось по 3-4 тысячи литров молока на фуражную корову. Затем я возглавила ферму . 130 человек рабочих - доярки, механизаторы. Здесь отличные угодья, насчитывалось до 600 голов скота, среди них 250 дойных коров. Паслось два гурта скота, было организовано две дойных базы, в 1990 году был проведен молокопровод. Посевы занимали 2800 га; сеяли кукурузу, овес, ячмень, горох, вику на корм, выращивали и корнеплоды. В школе обучалось до 40 ребятишек, столько же было и в детском саду.
Потом хозяйство начало хиреть, пришлось сокращать поголовье скота, чтобы рассчитываться с рабочими, оплатить ремонт техники, горючее. После 95 года начался полный обвал хозяйства, и за два года уехали все люди."
Вот таковы две картинки из жизни умирающей деревни. Я говорю «умирающей», а не умершей, потому, что здесь еще теплится огонек жизни. И поддерживают его сильные, трудолюбивые люди - семейная чета Исаковых - Михаил Евграфович и Валентина Семеновна. Я уже писала о них, а сейчас, посетив деревню, еще более утвердилась в мнении, что эти люди достойны восхищения. Поражаешься их терпению, выдержке и трудолюбию. 1200 ведер картофеля (и какого!) накопали они только в этом году. Вырастили хороший урожай овощей - капусты, моркови, свеклы. Вся механизация идет через пуп, лопата - главное орудие труда. В хозяйстве есть одна старенькая машина - кормилица; как говорит Михаил, ей 42 года. На отличных пастбищах выгуливается хорошо упитанный скот. Заготовка сена тоже наполовину вручную. Сенокос рядом с домом, заготовка дров тоже. Вышел со двора - тут же ягоды и грибы, бери - не хочу. Но все это связано с большим трудом, выдержать который может не каждый. А они, великие труженики, выдерживают и не теряют интереса - жизнерадостны и деятельны. Позавидуешь согласию, которое царит между ними. Большое спасибо надо сказать Валентине Семеновне, которая является верной спутницей мужа, разделяя с ним все тяготы тяжелого труда, да еще и отлично готовит: сыр - великолепный, хлеб - пышный, ряженка - удивительная, даже пиво свое варится!
Не сказала о самом важном для этой семьи - пчелах. Ради них и выехали из Кирова. Чистый воздух, экологически чистые растения - рядом. И пчелы дают целительный мед! Михаил Евграфович влюблен в дело пчеловода. О пчелах он говорит возвышенно, поэтично: "Пчелы настолько интересны, что следить за ними целыми часами не устанешь. Идешь к ним с таким настроением, как на свидание с девушкой в молодости ходил. Пчелы рождают интерес к жизни и веру в нее. Сколько здесь удивительного и поучительного для нас, людей! Высший дар природы - пчелы, у них инстинкт, равный человеческому уму (преувеличение, конечно, но простим влюбленному!). Восхищаешься их трудолюбием, искусством и совершенством их труда. Нет благ у этих трудяг. Живет пчела всего 30-40 дней. Рождается в работе и умирает, все отдавая людям. У нечестных людей пчелы почему-то не ведутся, - такая примета есть".
В прошлую зиму на Красном Долу жили четыре семьи, Новый год встречали вместе. В эту зиму Исаковы остались жить одни, но полны оптимизма, верят, что перезимуют хорошо. «Делай, что должно, и пусть будет, что будет»,- писал Л.Толстой. Напрашивается мысль: если могут здесь жить Исаковы, могли бы жить и другие. Если у тебя нет работы, средств к существованию, почему не попробовать прокормиться своим трудом?
А если уедут и эти последние из могикан, Красный Дол перестанет существовать? Наверное, это и заставляет Михаила Евграфовича и Валентину Семеновну жить здесь назло сложившимся обстоятельствам и быть их сильнее, опровергая вторую часть утверждения великого старца. Пожелаем этим удивительным людям здоровья, удачи и мужества.
Неужели здесь не поселятся люди? Хочется верить и надеяться, что Красный Дол возродится, хотя это и произойдет не сразу.
2002г.