Зазыв на покойника

Хочу вам рассказать один удивительный случай. Было это 18 лет тому
назад. После распределения я попал в далёкий маленький городок. Мне
выделили общежитие, где у меня украли все мои вещи, и я возненавидел
общежитие и стал искать съёмную комнату или какое-либо другое жильё. Мне
повезло. Одна бабушка пустила меня на постой с условием, что буду
колоть дрова, копать огород, одним словом, помогать по хозяйству. После
беспорядка в общежитии этот домик показался мне настоящим раем. Везде
висели вышивки и лежали цветные половички. И моя хозяйка была доброй и
весёлой старушкой. После работы я приходил к накрытому столу, и мы с ней
пили чай с клубничным вареньем.
Мы с ней очень подружились. Моя хозяйка жила одна, у неё не было родных,
и она сильно привязалась ко мне. Приходя с работы, я рассказывал ей все
свои нехитрые новости. Жаловался ей на то, что начальство не платит
обещанных денег, зато загружает работой, которую я вообще не обязан был
выполнять. Больше всего меня доставал Кузьма Петрович, мой
непосредственный начальник, человек пьющий, грубый и необязательный.
Однажды я пришёл с работы сильно расстроенный. Моя хозяйка стала меня
расспрашивать, что произошло. И я ей заявил, что хочу уволиться и уехать
домой, так как у меня нет больше сил переносить этот произвол. Но
хозяйка сказала.
– Не горячись. Сегодня ты в подчинении, а завтра сам будешь начальником.
Я воспринял её слова как утешение, решив про себя, что завтра же напишу
заявление об уходе.
Ночью я проснулся от монотонного разговора, как будто бы кто-то в
соседней комнате вполголоса читал стихи. Я прислушался, но ничего, кроме
повторявшихся слов: приди, приди, помоги – не понял. Потом мне в голову
пришла мысль, что это моя хозяйка молится. И с этой мыслью я
перевернулся на другой бок и уснул.
В обед меня пригласили к директору, и я узнал новость. Ночью умер мой
непосредственный начальник, и на его место ставят меня, молодого
специалиста.
Вечером я гордо сообщил хозяйке о своём назначении. По улыбке и
поведению моей хозяйки мне показалось, что она это уже знала. Таким
загадочным, хитрым и довольным было в тот момент её лицо. Но я не стал
ничего говорить.
Под Новый год мне пришло из моего родного города письмо. Моя девушка
сообщала мне о том, что больше не хочет быть одна, что у неё даже уже
есть другой парень. Она просила прощения за то, что оказалась слабей,
чем я надеялся. Писала, что скоро будет свадьба.
Я страдал, и этого нельзя было скрыть. Узнав о моём горе, моя хозяйка
сказала:
– Придёт к тебе, как миленькая, вот увидишь!
И снова я проснулся от ритмичной, приглушённой речи. Любопытство подняло
меня с постели, и я потихоньку подошёл к двери Кирилловны. В щелку мне
было видно, как она высунулась в открытое окно, и, протянув в темноту
руки, то ли кого-то явно звала, то ли с кем-то невидимым говорила.
Выглядело это неприятно и странно, будто бы пьяный человек бубнит себе
под нос стихи или песню без музыки. Она раскачивалась из стороны в
сторону, и её рук не было видно в темноте окна.
На другой день мне пришла телеграмма с сообщением, что моя любимая едет
ко мне, и просьба, чтобы я её встретил.
Прочтя телеграмму, я задумался. Как так может быть: вчера я прочитал
письмо Гали о нашем разрыве, а сегодня она выехала ко мне, чтобы быть
моей женой.
Я стал об этом говорить со своей хозяйкой, так как мне больше не с кем
было обсудить то, что произошло. К тому же я ей должен был сообщить, что
у неё на квартире будет жить не один человек, а семья. В душе я
тревожился, что ей может не понравиться эта новость, и тогда у меня
возникнет проблема с жильём. Но она будто знала то, о чём я собирался ей
рассказать.
– Ты только будь таким, каким был до женитьбы. Я ведь считаю тебя своим
сыном, – сказала она, вытирая руками слёзы.
Через четыре дня мы сидели за столом уже втроём. С большим любопытством
хозяйка разглядывала мою Галину. Она как будто хотела получить ответ на
вопрос: не зря ли она позволила оказаться в своём доме этой девице? И не
нарушит ли она наш идеальный добрососедский союз?
Но всё было хорошо: и ей, и нам с ней.
Галка моя всё перемыла, побелила и своими руками сшила хозяйке новый
халат.
Через девять месяцев Галю повезли в роддом. Врач мне сказал, что ребёнок
у неё лежит поперёк, не так, как положено для нормальных родов. Я не
мог уйти из больницы. По разговорам и лицам врачей мне было ясно, что
Галина может погибнуть, а у них не было наркоза, чтобы провести срочную
операцию. Галя мучилась, и ей не помогали лекарства. А более сильных
лекарств у них либо не было, или же их было вредно давать Галине. Теперь
я этого уже точно не могу вспомнить. Помню только, что возле больницы
вдруг оказалась моя хозяйка. Она буквально за руку увела меня домой. А
дома она сказала:
– Я могу сделать так, чтобы Галя и твой ребёнок жили. Но сейчас идёт
Великий пост, а в пост нельзя вызывать мёртвых. Они могут и меня к себе
забрать, а я, хоть и старая, а жить хочу.
Я взглянул на хозяйку, и у меня мелькнула мысль, что она чуток не в
себе, если говорит такие вещи. Глядя, как я переживаю, она, тяжело
вздыхая, пошла к себе в комнату. И я снова, как и тогда, услышал её
однообразное бормотание. Я напряг слух, и из этих складных слов
сложилась какая-то странная мольба. Смысл был в том, что моя хозяйка
просила мёртвую душу выйти из мёртвого царства и сделать то, о чём она
просит.
На какой-то миг мне стало страшно до безумия, и я не выдержал и посреди
ночи пошёл в роддом. Когда я туда пришёл, ко мне вышел врач и сказал,
что я должен благодарить Бога. Именно тогда, когда они уже решили, что
её теряют, плод задвигался и принял правильное положение. Моя жена и сын
были спасены. Счастью моему не было конца.
Я поехал на попутке домой и, к своему ужасу, обнаружил труп своей
хозяйки. Она лежала там же, у открытого окна, губы у неё были искусаны в
кровь, словно напоследок ей пришлось испытать невыносимые, адские муки. из интернета