Лаборатория театральной критики о спектакле “Борис Годунов”
Егоров Иван Четвёртый день фестиваля “Театральное Прихопёрье” предложил зрителю обстоятельно поразмышлять над историческим путём развития России. Следом за музыкальным спектаклем “Россией я дышу” была сыграна постановка “Борис Годунов”, привезённая театром юного зрителя “Дилижанс” из города Тольятти. Режиссёрская концепция Евгения Зимина строится вокруг собирательного образа народа, представленного в спектакле постоянным наблюдателем событий Смутного времени. Программка лишь подтверждает данный тезис: “Главное действующее лицо – народ”. Все они страдают от деспотичности монархов и их борьбы за престол, однако им остаётся лишь выглядывать из тени, безмолвствовать и ужасаться. Саму невозможность действия режиссёр воплотил в форме актёрского существования. В его руках народ становится единым целым, созданным в рамках условного театра. Большую часть времени народ лишён жизнеподобия и движется так, словно он подчинён коллективному бессознательному порыву. Сами царедворцы существуют в реалистической манере и плетут интриги против Бориса Годунова (Виктор Мартынов). В этом безусловно преуспевает Шуйский в исполнении Петра Зубарева, именно его герой на голову выше всех в коварстве и мании власти. В сравнении с рефлексирующим цареубийцей он кажется очевидным претендентом на престол. Здесь появляется фигура очередного хищника-властолюбца – Григория Отрепьева (Павел Зотов). В нём сильно чувствуется пламя юности, которому и удаётся перебороть хитрость Бориса. Самозванец ползает на коленях перед Мариной Мнишек (Ирина Храмкова) и остаётся мальчиком даже после “Я слышу речь не мальчика, но мужа” – известной характеристики от его возлюбленной. Однако пыл иногда склоняется перед опытом, и финал спектакля оставляет внятное ощущение эфемерности правления Гришки Отрепьева, краткости его триумфа. Народ же, остановившись в финальном эпизоде после бесконечных и амплитудных перемещений по сцене, наконец полностью осознаёт, какое чудовище они взрастили, потакая юному жестокому существу.
Балашовский Драматический Театр
Лаборатория театральной критики о спектакле “Борис Годунов”
Егоров Иван
Четвёртый день фестиваля “Театральное Прихопёрье” предложил зрителю обстоятельно поразмышлять над историческим путём развития России. Следом за музыкальным спектаклем “Россией я дышу” была сыграна постановка “Борис Годунов”, привезённая театром юного зрителя “Дилижанс” из города Тольятти.
Режиссёрская концепция Евгения Зимина строится вокруг собирательного образа народа, представленного в спектакле постоянным наблюдателем событий Смутного времени. Программка лишь подтверждает данный тезис: “Главное действующее лицо – народ”. Все они страдают от деспотичности монархов и их борьбы за престол, однако им остаётся лишь выглядывать из тени, безмолвствовать и ужасаться. Саму невозможность действия режиссёр воплотил в форме актёрского существования. В его руках народ становится единым целым, созданным в рамках условного театра. Большую часть времени народ лишён жизнеподобия и движется так, словно он подчинён коллективному бессознательному порыву.
Сами царедворцы существуют в реалистической манере и плетут интриги против Бориса Годунова (Виктор Мартынов). В этом безусловно преуспевает Шуйский в исполнении Петра Зубарева, именно его герой на голову выше всех в коварстве и мании власти. В сравнении с рефлексирующим цареубийцей он кажется очевидным претендентом на престол.
Здесь появляется фигура очередного хищника-властолюбца – Григория Отрепьева (Павел Зотов). В нём сильно чувствуется пламя юности, которому и удаётся перебороть хитрость Бориса. Самозванец ползает на коленях перед Мариной Мнишек (Ирина Храмкова) и остаётся мальчиком даже после “Я слышу речь не мальчика, но мужа” – известной характеристики от его возлюбленной. Однако пыл иногда склоняется перед опытом, и финал спектакля оставляет внятное ощущение эфемерности правления Гришки Отрепьева, краткости его триумфа.
Народ же, остановившись в финальном эпизоде после бесконечных и амплитудных перемещений по сцене, наконец полностью осознаёт, какое чудовище они взрастили, потакая юному жестокому существу.