Он был ей другом. Почти родной, почти, как брат. На зло подругам! Две очень близкие души, Две половинки, Любили строить миражи, Считать дождинки. И понимали все без слов На расстоянии, Не видясь несколько часов - На подсознании... Она ему хотела стать Намного ближе, Теплом своим обогревать, Женой, не ниже. А он боялся потерять Свою свободу, И что не стоит приземлять Их чувств природу. А время шло, она ждала, И он был рядом, Сжигая душу ей до тла Любовным ядом. И вот в один из жарких дней Она пропала. Переживал, скучал по ней, Стал жить сначала. Переболел, перегорел, Потом женился, Но как-то взглядом потускнел, Отяготился. Однажды ночью, как-то раз, Она приснилась, Тепло ее любимых глаз Не затушилось. Она его к себе звала, Рукой касаясь, Соединяя их тела, Раскрепощаясь. «Все это сон, - рука жены Его вернула.- Все это свет в окно Луны», - Слезу смахнула. А он не мог уже заснуть, В груди - тревога. И стала даль его тянуть, И звать дорога. А под сердечком у жены Дитя забилось. И вновь мечты обречены. Не получилось. Прошло еще с десяток лет, А может больше... Однажды он достал конверт, Пришел по почте. И из тетрадки два листа, Знакомый почерк, И подступила тошнота: «Прощай, дружочек! Когда придет к тебе письмо, Меня не будет. Прости, мне было нелегко, Пусть Бог осудит. Хочу признаться, что любовь Меня спасала, И возвращала к жизни вновь, Не угасала. Тобой жила, тебя ждала, Тебя любила. Все чувства наши сберегла И сохранила. И пусть мы были далеко, Как будто рядом, Я отдавала все тепло, Следила взглядом. Я ухожу вперед, родной, Чтоб там дождаться. Пусть не была твоей женой, Чтоб не кончаться... Я часть тебя, ты часть меня, И это вечность. Мы искры божьего огня, Мы бесконечность. И знай, любимый, я с тобой, Пока ты дышишь. Смотрю в окно твое Луной. Я рядом, слышишь?" Он вновь и вновь читал слова, Родные строчки. Не мог поверить, что мертва, Зажав листочки. Болело сердце, словно гвоздь Забили с силой. Она в гробу, «Прими Господь!», Крест над могилой. И вдруг, как будто по щеке Рукой прохладной, И голос нежный вдалеке: «Мой ненаглядный...» Он после этого письма В себе замкнулся. Соседям плакалась жена, Что он рехнулся. Сидит на лавочке один, Под нос бормочет, Узнать количество дождин Упавших хочет. . .
Когда-то, много лет назад,
Он был ей другом.
Почти родной, почти, как брат.
На зло подругам!
Две очень близкие души,
Две половинки,
Любили строить миражи,
Считать дождинки.
И понимали все без слов
На расстоянии,
Не видясь несколько часов -
На подсознании...
Она ему хотела стать
Намного ближе,
Теплом своим обогревать,
Женой, не ниже.
А он боялся потерять
Свою свободу,
И что не стоит приземлять
Их чувств природу.
А время шло, она ждала,
И он был рядом,
Сжигая душу ей до тла
Любовным ядом.
И вот в один из жарких дней
Она пропала.
Переживал, скучал по ней,
Стал жить сначала.
Переболел, перегорел,
Потом женился,
Но как-то взглядом потускнел,
Отяготился.
Однажды ночью, как-то раз,
Она приснилась,
Тепло ее любимых глаз
Не затушилось.
Она его к себе звала,
Рукой касаясь,
Соединяя их тела,
Раскрепощаясь.
«Все это сон, - рука жены
Его вернула.-
Все это свет в окно Луны», -
Слезу смахнула.
А он не мог уже заснуть,
В груди - тревога.
И стала даль его тянуть,
И звать дорога.
А под сердечком у жены
Дитя забилось.
И вновь мечты обречены.
Не получилось.
Прошло еще с десяток лет,
А может больше...
Однажды он достал конверт,
Пришел по почте.
И из тетрадки два листа,
Знакомый почерк,
И подступила тошнота:
«Прощай, дружочек!
Когда придет к тебе письмо,
Меня не будет.
Прости, мне было нелегко,
Пусть Бог осудит.
Хочу признаться, что любовь
Меня спасала,
И возвращала к жизни вновь,
Не угасала.
Тобой жила, тебя ждала,
Тебя любила.
Все чувства наши сберегла
И сохранила.
И пусть мы были далеко,
Как будто рядом,
Я отдавала все тепло,
Следила взглядом.
Я ухожу вперед, родной,
Чтоб там дождаться.
Пусть не была твоей женой,
Чтоб не кончаться...
Я часть тебя, ты часть меня,
И это вечность.
Мы искры божьего огня,
Мы бесконечность.
И знай, любимый, я с тобой,
Пока ты дышишь.
Смотрю в окно твое Луной.
Я рядом, слышишь?"
Он вновь и вновь читал слова,
Родные строчки.
Не мог поверить, что мертва,
Зажав листочки.
Болело сердце, словно гвоздь
Забили с силой.
Она в гробу, «Прими Господь!»,
Крест над могилой.
И вдруг, как будто по щеке
Рукой прохладной,
И голос нежный вдалеке:
«Мой ненаглядный...»
Он после этого письма
В себе замкнулся.
Соседям плакалась жена,
Что он рехнулся.
Сидит на лавочке один,
Под нос бормочет,
Узнать количество дождин
Упавших хочет. . .