Федерико Греготти написал книгу «Фридл и дети Терезина» о венской художнице Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944), методика которой легла в основу современной арт-терапии.
Оказавшись в Терезинском гетто, Фридл занималась рисованием с депортированными туда детьми. Для многих из них эта терапевтическая практика становилась способом отвлечься от ужасающей реальности. Публикуем отрывок: «Последовали репрессии, аресты и судебные процессы над каждым, кого просто заподозрили в заговоре против республиканского правительства. Мы с Францем были евреями, свободными мыслителями, сформировавшимися на идеалах Баухауса. Кроме того, мы симпатизировали группе молодых коммунистов, которые часто устраивали мирные протестные демонстрации на улицах в центре столицы. Словом, мы прекрасно подходили под образ врага и были идеальными козлами отпущения — профашистские режимы уже пришли к власти во многих странах Европы. Через несколько месяцев нашу мастерскую закрыли, а меня даже арестовали по подозрению в «диверсионной деятельности». Так я впервые узнала, что такое тюрьма, лишение свободы и гражданских прав, одиночество в бесконечные холодные и голодные ночи, произвол тюремщиков и отчаяние человека, оказавшегося в заключении по несправедливому обвинению».
Сноб: Журнал о современном человеке и мире
Федерико Греготти написал книгу «Фридл и дети Терезина» о венской художнице Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944), методика которой легла в основу современной арт-терапии.
Оказавшись в Терезинском гетто, Фридл занималась рисованием с депортированными туда детьми. Для многих из них эта терапевтическая практика становилась способом отвлечься от ужасающей реальности.
Публикуем отрывок:
«Последовали репрессии, аресты и судебные процессы над каждым, кого просто заподозрили в заговоре против республиканского правительства. Мы с Францем были евреями, свободными мыслителями, сформировавшимися на идеалах Баухауса. Кроме того, мы симпатизировали группе молодых коммунистов, которые часто устраивали мирные протестные демонстрации на улицах в центре столицы. Словом, мы прекрасно подходили под образ врага и были идеальными козлами отпущения — профашистские режимы уже пришли к власти во многих странах Европы.
Через несколько месяцев нашу мастерскую закрыли, а меня даже арестовали по подозрению в «диверсионной деятельности». Так я впервые узнала, что такое тюрьма, лишение свободы и гражданских прав, одиночество в бесконечные холодные и голодные ночи, произвол тюремщиков и отчаяние человека, оказавшегося в заключении по несправедливому обвинению».