Галина Паткова.

ПРАВО НА ЖИЗНЬ.
В доме Степана надрывно играла гармошка. Похоже ее стоны затихали лишь тогда, когда он ходил за добавкой.
- Совсем спятил без Людмилы.
- Говорят, больше на сына обижен. На похороны к матери не приехать, это как? Слыхано ли? Вот и гложет обида-то... Было бы их - семеро по лавкам, тогда бы другой разговор, а тут один единственный, на поглядку и не найти время для матери, не проводить в последний путь... Коснись кого, тоже до обиды дело бы дошло.
- Да, ладно вам, отойдет, еще женихаться начнет, никакой остарок -то. Вон к Раисе первой и подкатит, огороды-то рядом, далеко ходить не надо.
- Вам бы только языком почесать... На кой он мне, хоть и жалко, мужику-то тяжелее обжиться. Я то уж переревела свое... - вступила в разговор женщина довольно моложавого вида, опрятно одетая, с гладко зачесанными назад волосами, собранными в кувку.
Дома все валилось из рук. Не ее беда, но до того гармонь зауныло надрывалась, что сердце не выдерживало. По-соседски жалко. Людмила-то его - больше по больницам, не здоровая была, все хозяйство на нем, корову и то сам доил, пока держали. Тепереча и скотины-то ни какой. Кошка , собака, да куры. Так и жили последнее-то время. Когда к вечеру собака давай завывать, Раиса уж не выдержала:
- Надо что-то делать, может сходим, откроет поди? Говорят закрылся, ни с кем дела иметь не хочет. Тебе-то , вдруг, да откроет... Ране-то любили тебя привечать,- обратилась она к внучке.
С пустыми руками не пошли, захватили пирожков, да для собаки тоже кое чего. Пальма сразу выть перестала, обрадовалась, но к еде не притронулась.
- Не голодная видно, или тоскует... Собаки-то, что люди, жалостливые. Поела бы, полегчало бы может, - Рая потрепала псину по лохматой гриве, прослезилась. Гармошка стихла. В сенях, на босу ногу, в облитой на груди рубахе, не совсем трезвый, появился хозяин.
- Накормлена и я не голодный, - завидя пирожки, изрек он. - Проходите уж в избу, коли пришли, на ногах-то правды нет, посидим, помянем...
В доме несло перегаром. На столе открытые банки с консервой, тарелки обсохшие. По всей клеенке наприлипали хлебные крошки.
- Не пособляйте, сам могу, отойду маленько вот... - видя, что Даша понесла грязную посуду на кухню, попросил он, тяжело вздыхая.
- Мне не трудно, деда Степан, я мигом.
И правда, пока они сидели, в доме стало чище и повеселее.
- Ты Степа, в руки себя возьми, мужик али нет? На войне-то сколь смертей повидал, а тут расписался... Не ты первый, не ты последний, все там будем... Давай-ко берись за ум, а то вся улица на ушах, только и речи, что о тебе. За Людмилой-то сколь ходил? Отмаялась грешная, царствие ей небесное. Да и на сына-то не серчай, мало ли что случиться могло. Звонит хоть?
- Кажной день. Обещался к сороковому дню обязательно приехать. Деньги хотел выслать, а мне оне на кой, сами не без денег жили. Обидно... Тебе ли не знать, как достался-то он нам. Еле дождались. Мы с тобой ровесники почти, а у тебя уж внучка на выданьи, а у нас сыну чуть боле, чем ей. Помру, внуков не поняньчить...
- Помирать не спеши. Всему свое время, да и подлечит малость, потерпеть надо... Пойдем мы, а ты с завтрешнего не опохмеляйся боле, не алкаш какой, чтобы-то славу себе наживать. Хватит уж народ с ума сводить гармоней своей.
Или разговор помог, или сам одумался - стихла гармонь. В огород стал выходить, сезон-то в самом разгаре - поливка, прополка. К сороковому -то дню и правда, заглядела Раиса машину, сына его, Сережи.
- Глянь-ко, Даша, Серега приехал, не обманул и то слава Богу. Пойдем, повидаемся, отец-то его до магазина ушел, видала я .
Сергей с трудом выбрался из машины. Завидя их, прихрамывая пошел навстречу. Оказывается долгое время находился в клинике в тяжелом состоянии после аварии, но уже все позади. Отца растраивать не захотел, посчитал,что ему и так не сладко. Раиса была другого мнения на этот счет, но говорить ничего не стала, не ее это дело, пусть сами разбираются. При разговоре приметила какими глазами смотрел он на ее внучку и все удивлялся, как она похорошела. Даша смущалась, чем озадачила свою бабушку и не зря . За месяц, пока он тут находился, совсем ее свел с ума - влюбилась! Понятное дело, в такого, да не влюбиться - всем хорош. Но сердце у Раисы было не в покое - дальше-то что? Даше еще год в институте учиться, он уедет, а она - страдай? Хоть бы учебу не забросила. Опять же, нравился ей Сережа, лучше бы и не надо для внучки, само то. А уж о том, как Степан был рад, другой разговор. Просто духом воспрял, жить захотелось, словно они в него новую жизнь вдохнули. Хорошо помогли в огороде и по дому.
С сентября время потянулось медленнее. Раиса привыкла одна, дочь не часто бывала, все на работу ссылалась, хорошо хоть Даша не забывает, и осенью и зимой бывает навещает. Со Степаном только и разговору, что о них, мечтают, чтобы-то срослось. Сдружились даже, будто...
На Новый год Сережа с Дашей настоящий сюрприз им устроили, вместе приехали! Радости-то, радости сколь было! Тут уж без напутствия не обошлось, без благословения, так сказать. А к лету-то и вовсе обрадовали, что расписались без свадьбы, мало того, в селе захотели остаться, Сергей дело свое решил открыть, Даша по документам опять же, просить не надо никого.
Мало того, Раиса-то не далеко от внучки ушла - тоже влюбилась! В Степана влюбилась, прямо вот по-настоящему. Жизнь бок о бок прожили, никаких чувств к нему не питала, а тут , за совместными-то делами, сама не заметила, как пропала. Похаживать к ней начал, она и рада.От людей не таились, чего таиться-то , свое берут, не ворованое. Право на жизнь каждый имеет .
- Давай-ко Раиса, мой дом детям отдадим, он поболе твоего, нам в одном не тесно будет, - предложил Степа.
Раиса засмеялась.
- На ходу подметки рвешь, хорош кавалер! Да ладно, я это так, шутя, любя нарочно . В моем, так в моем, гармонь захвати, пригодится, споем когда...
- Споем, какие еще наши годы...
Г. Паткова.
Фото Г. Паткова.